С помощью Лисы они надеялись поймать оставшихся врагов. Но сами угодили в ловушку, вынужденные отражать внезапную атаку. Одна из женщин бросилась к Радогосту, вцепилась, желая ему помешать, и внезапно взбесилась. И стала кидаться на своих. Воспользовавшись переполохом, смаги увели Лису.
Конечно, мои товарищи не могли ничего сотворить с разумом бедной деревенщины − но врагу этого знать не обязательно.
Через час Мита вернулся с раскаленной кочергой. Показал ее мне.
− Я с удовольствием засуну ее тебе в пасть. Но тогда ты не сможешь говорить, верно?
Я сглотнул.
− Ты ведь знаешь, чего я хочу, − Он опустился на колено и слегка прислонил ярко-алый край железа к обнажившейся коже у края моей штанины. В висках лопнуло око Ярило. Я завыл, задергался, пытаясь вжаться в холодный камень, лишь бы предельно отстраниться от источника боли.
Где-то там, напротив, в тон мне выла спятившая женщина.
Вожак искаженцев с любопытством наблюдал за реакцией, удерживая мою ногу в неподвижном положении. Пытка длилась пару секунд, но и те показались вечностью. Затем он убрал часть боли, оставив ноющую рану, судорожное сердцебиение и аромат собственной паленой плоти.
− Скажи, как противиться проклятию вашего главаря? − Мита оттопырил нижнюю губу, в голосе скользила неуверенность. Он чувствовал, что им нечего противопоставить колдунам-смагам. Кроме моей жизни.
− Я продолжу, пока ты не заговоришь.
Он хотел услышать ложь. Значит, он ее получит. Прямо из уст мастера лжи и мистификаций.
− Никак. Это неизбежно, мы сильнее и могущественнее вас. Вы уже мертвы, ха-ха!
− Тебя же мы как-то поймали. И девку с косицами тоже.
− Мы всего лишь ученики. А вот они – опытные колдуны. То, что они сделали с бедной сударыней, только начало. Вы все поймете сами, − из-за мощной спиной Миты выглядывали остальные полукровки. − Вы ведь уже чувствуете? Тяжесть в брюхе, тошноту, звон в ушах… Это только начало.
Язык пересох, но я все еще звучал убедительно. Симптомы обычного нервного потрясения, они и слов таких не знают. Но именно поэтому искаженцы поверят в сказанное. Я видел своими слезящимися глазами – они сами создадут панику.
− Потом будет хуже… Кровь польется из ушей, вы начнете гнить заживо, пока не утратите все конечности и не увидите самого Ныю!
Если повезет, не придется ждать спасения, эти невежды сами дадут мне свободу.
Но кочерга снова коснулась кожи, ласково, как юная жена в первую ночь брачной жизни.
− Мы не верим в ваших богов. У нас своя богиня!
− Чурка сгоревшая − ва-а-аша богиня-я-а-а!..
− Кто вы такие, зачем пришли сюда? Как вас остановить? − зрачки Миты пульсировали. − Я не оставлю на тебе живого места; начну жарить по кусочкам и скармливать малышу-жруну в соседней пещере. Он будет рад… Так кто вы такие?
− Мы смаги. Мы хотели помочь… Угх! Нам нельзя причинять вред людям. Но вы не они.
− Говори!
− Стой. Да, есть один способ. Надо… надо съесть ведро свежего куриного помета!
Я сумел выдавить из себя улыбку, прежде чем закричать.
Искаженцы нервно посмеивались, хотя им было не до наслаждения пытками. В конце концов, Мита понял, что я быстрее умру, чем расколюсь, и меня оставили в покое. Они ушли, забрав свет, единственное напоминание о том, что я пока не умер.
За пару часов мне удалось прийти в себя. Боль оставалась на задворках сознания, поселенная еще трехрогим, она ждала своего часа, чтобы вернуться в мою плоть и уже никогда не уходить.
Вдруг женщина полукровок затихла. Я насторожился – как-то не хочется находиться рядом с мертвым телом.
Затем знакомое ощущение резануло грудь, как бы отделяя меня от остального мира.
Рядом что-то трескалось и рвалось наружу. Я не раз и не два слышал, как рожали животные, и мог узнать этот звук из тысячи. Та женщина впускала кого-то в наш мир. Вот только сейчас передо мною рождалось нечто максимально далекое от понятия «живое».
Тьма расступилась. Как бы центром лба я увидел пленницу, скрученную судорогой. Подбородок касался плеча, пальцы рук напоминали птичьи когти. Она пялилась в пустоту, а из центра ее грудной клетки рвалась наружу призрачная тень. Наставники никогда не рассказывали нам, что шишигари рождаются именно так. Из нашей плоти.
Призрачная тварь тратила много сил, чтобы попасть в Правь. Терзала оболочку своей жертвы, оставляя на ней глубокие раны. Нити из белой материи уже проникли в материальный мир, пытаясь найти опору, которая помогла бы облегчить переход. Но такой не находилось, и женщину швыряло по всему полу.
Я почуял, что пора выбираться. Шишигари, которой суждено было родиться на моих глазах, обладала неестественной силой. Не знаю, откуда пришла такая уверенность, но я знал, что был прав.
Достав трясущимися пальцами брошь, сунул ее в щель замка. Острый скол крыла должен был сдвинуть пружину или хотя бы ее ослабить. Руки не слушались.
Хаасссшшшхх… Шишигари вдохнула воздух срединного мира.
Я старался не отвлекаться, но боковым зрением все равно улавливал движения и потуги носителя. Женщина булькнула кровью, затем обмякла, и на камни из ее ладони выкатилось что-то мелкое. Невольно я обратил внимание на этот предмет и понял, что передо мной лежит марргаст. Она выкрала его у Радогоста в момент схватки? Но зачем?
… И вот процесс рождения завершился. Шишигари лежала на окровавленном подоле платья, собираясь с силами. Потом расправилась и поднялась в воздух, поводя светящимися щупами, покрывавшими ее тело вдоль хребта.
Она напоминала глубоководную рыбу − ту, что никогда бы не стал при себе держать водяной. Гибкая и длинная, с мускулистым хвостом, увенчанным на конце ромбовидными шипами. Рот кончался круглой присоской. Тень Чернобога испускала яркий свет, заполнивший пещеру. Бежать было поздно.
Остальные эмоции поблекли на фоне расцветающего ледяными иглами страха. Я пытался взять себя в руки, но почему-то знания, данные наставниками, ускользали все дальше и дальше.
− ЭЭЭЙ! ВЫ! ВЕРНИТЕСЬ!!! − завопил я, надеясь привлечь внимание искаженцев. Возможно, они бы заняли эту тварь на какое-то время. Но никто не пришел, не откликнулся. Вокруг стояла гробовая тишина.
Я рванул оковы.
Бесы и пекло! Нет, нельзя паниковать, это повысит ее шансы на победу. Она поплыла ко мне, щупы развивались, нежно касаясь стен, и там, где шишигари соприкасалась с реальным миром, оставались дымящиеся отметины.
Они не могут причинить вред тому, кто этого не позволяет. Она всего лишь отражение бездны. Ее нет, а значит, я неуязвим для…
Крайний отросток коснулся локтя и потекла кровь. Эхо обреченности звучало в голове, нарастая, как барабанный бой диких племен.
Безумно сильна.
− ПОМОГИТЕ!!
Шишигари проигнорировала крик, заинтересовавшись моей раненой ногой. Ожоги, оставленные Митой, пузырились мутными волдырями, − и она склонилась над ними и вроде бы даже принюхалась.
«Как странно»
Точно скрежет старых костей, трущихся друг о дружку. Ах, если бы рядом была деревянная секира!
− Брысь, − хрипло приказал я. И она послушно развернулась, направляясь к выходу. Мне пришлось несколько раз прочитать про себя кодекс Братства, чтобы поверить в случившееся. Ушла? Но такого не бывает!
Я настолько отвратительно выгляжу, что шишигари высшей ступени, впитавшая жизнь носителя и испускающая смертельный импульс, просто побрезговала меня убивать!
− Боги… Еще один такой раз, и я поверю в ваше существование. Укуси меня медведь!
− Где медведь?
Я шарахнулся от источника звука, звучавшего достаточно близко. Только не новая напасть!
− Ты видишь здесь медведя? А где он, он большой? − снова спросил мужской голос, и я вспомнил, где его слышал.
− Игор?
− Агась. Только не шумите, а то другие придут и мне тоже наваляют. Это Мита с вами сделал? − Вероятно, он указывал на мои раны. Ничего не скажешь, хорошее зрение у деревенского дурачка. − Зря. Вы хорошие, а вас гоняют. Я видел, как за другими с топорами ходили. Они хотят заставить вас уснуть?
− Да. Насильно уснуть, − подтвердил я, думая, как использовать эту неожиданно подвернувшуюся удачу. − Ты можешь мне помочь? Где-то там есть ключи от цепей. Принеси их сюда… Но погоди-ка, а как ты прошел через охрану?
− Так нет никого. Все пошли деревню тушить.
Воистину, простота хуже воровства.
− Соловка горит?!
− Сильно-сильно горит, так что женщины ушли к реке. А мне не разрешили поиграть с другими детьми, − он горько вздохнул.
− Ладно, ничего. Помнишь, тебе понравилась моя секира? Ты сможешь поиграть с ней, если принесешь ключи или что-нибудь, что сломает…
Бзээнг!
И натяжение исчезло. Я потряс руками, в темноте нащупал обрывки звеньев на браслетах. Они свисали аж до колен, тихо звеня, когда цепи соприкасались. Сам крепеж попался под сапог, выбитый из камня с корнем.
− Как ты?..
− Надо торопиться. Та штука может вернуться.
Я не сразу понял, ослепленный свободой, что он говорил про шишигари. Игор ее видел. Значит, он мог стать одним из нас. Сложно представить каким образом, но все же. Радогост разберется. Главное его найти.
Мы проскользнули в туннель, освещенный странными наростами. Искаженцы поместили оглодита в вырубленную в породе выемку, искусно обрамлявшую этот дряблый комок плоти с множеством голодных пастей.
Оглодит распух и выпирал наружу, точно прыщ, жадно клацая зубами в нашу сторону. Оглядевшись вокруг, я подобрал обломок чьего-то щита. Осторожно приблизился к безмозглой нежити и постарался вогнать металл как можно глубже в плоть, чтобы достать сердце. Нельзя оставлять его здесь. Разросшись, оглодит мог навредить целым городам.
Резкий свистящий визг вырвался изо всех его пастей. Он утратил форму и мягко выпал к моим ногам.
Игор смотрел на меня. На замаранной копотью физиономии читалось осуждение.
− Значит, это он выл и клацал зубами? Он был плохим?
− Да… Вероятнее всего. Скажи, Игор, ты где-нибудь видел человека, дававшего тебе пряники?