Т о р с к а я : Побоится Наташа.
В о р о б ь е в : Вот в том-то и дело.
Т о р с к а я : Да и зачем же ссориться с коммунарами? Они ведь и помогут чем-нибудь.
В о р о б ь е в : Да вот же...
Близко взорвался марш оркестра.
Т о р с к а я : Идут...
В о р о б ь е в : Это, значит, из лесу вышли. Выходят. Сверх спускается Блюм с уборщицами. Услышал музыку и остановился.
Б л ю м : Ну, доигрались... Разве это коммуна? Это же сумасшедший дом!
1-я у б о р щ и ц а : Так что?
Б л ю м : А я знаю что? Лечить надо... Ах, ты господи! Подите скорее,
уберите там самый маленький класс. А то и трубы некуда будет сложить.
Ушли наверх. Звонок телефона. Со двора входит Одарюк и берет трубку.
О д а р ю к : Да, коммуна Фрунзе. Что? Два грузовика отправили? А я не знаю... Стойте? Разгрузить? Разгрузить будет кому. Коммунар Одарюк. А я говорю, будет кому. Значит, знаю. Откуда знаю... Вот сейчас двести коммунаров подходят. Ах, коммунары... (Повесил трубку.)
Сверху спукаются Воргунов, Блюм, Троян.
В о р г у н о в : Десять тысяч лет будем жить, а от глупостей не избавимся. Для чего это встречать, парады разные. Приехали - ну и приехали.
Б л ю м : Нельзя же, Петр Петрович, они же два месяца не были дома. Мы должны же их встретить, посмотреть...
В о р г у н о в : Все равно: если они мне станки поломают, головы пооткручиваю.
Т р о я н : Какая у них музыка... Никогда не работал с молодежью. Интересно.
Б л ю м : Так интересно, Николай Павлович, знаете, как будто в книжке.
Т р о я н : Жизнь должна быть лучше книжки, Соломон Маркович.
Т р о я н : Я же и говорю: куда там книжки годятся.
О д а р ю к : Звонили сейчас: два грузовика со станками отправлены.
В о р г у н о в : А не говорили, грузчики поехали?
О д а р ю к : Грузчиков при станках нет. Спрашивали, кто разгрузит?
В о р г у н о в : Кто же разгрузит?
О д а р ю к : Я сказал, коммунары подходят.
В о р г у н о в : Коммунары разгрузят? Это "вандереры". Каждый ящик сорок пудов.
О д а р ю к : Ну, так что ж такое?
В о р г у н о в : Глупости, побьют... Ах, черт!
Вышли. Сверху сбегает Вальченко. На верхней площадке остановились
Дмитриевский и Григорьев.
Г р и г о р ь е в : Хозяева приехали, Георгий Васильевич...
Д м и т р и е в с к и й : Да, думали ли когда-нибудь, что будем служить беспризорным? А ведь в самом деле хозяева. Уличные дети, воришки, отбросы - хозяева. а ведь это, собственно говоря, красиво, Игорь Александрович.
Г р и г о р ь е в : Я не такой эстет, чтобы в этом видеть красоту. Ведь их еще нужно переделывать. Перевоспитывать, все-таки это, наверное, звереныши.
Д м и т р и е в с к и й : Ну что ж, переделаем...
Вышли. Пробежали наружу уборщицы. Марш очень громко у самых дверей. Слышна команда, марш оборвался. Обрывки короткой речи. "Интернационал". Команда: "Под знамя смирно!" Знаменный мплют. В тот момент, когда верхушка знамени показывается в дверях, салют прекращается. Команда: "Разойдись!" Шум. В вестибюль входят: Вера Донченко в красной повязке дежурного, держа руку в салюте, за нею со знаменем Гедзь и два коммунара-ассистента с винтовками. Д о н ч е н к о (опуская руку): Ой-ой-ой, кужа же теперь. Г е д з ь : И не прибрали. Д о н ч е н к о : Подождите здесь, я пойду посмотрю. (Убежала наверх.) 1-й а с с и с т е н т : И в столовой не убрано. Г е д з ь : Честное слово, как им не стыдно? В двери по два, по три входят коммунары-музыканты с трубами, фанфарами.
За ними коммунары.
О т д е л ь н ы е г о л о с а в х о д я щ и х :
- Черт, насилу выбрался, завалили!
- А то инженеры, видел?
- И цветники наши пропали...
- Ого, вот где порядок.
- То станки здоровые.
- А кто это толстый, сердитый такой?
- Ой, Соломон Маркович, плачет, понимаешь.
- Что? И знамени нету места?
- Вот так завод!
- Берите ведра, тряпки!
- Поход продолжается!
- Сейчас пойдем на завод.
- Станки заграничные, видел: Берлин.
- У, Берлин...
- Конечно, Берлин.
- А это знаешь? Универсально-фрезерные.
- Ничего подобного.
- Универсально-фрезерные!
- Поход продолжается, ха-ха!
- А где обоз, не знаешь?
- Я ничего не понимаю.
Шум. Кто-то поет мотив знаменного салюта. Два-три коротких звука в трубу.
Неожиданно забил барабан.
Ж у ч е н к о : Что же тут стоять? А где дежурная?
Г е д з ь : Пошла посмотреть.
И з м у з ы к а н т о в : Жучок, куда же инструменты?
Ж у ч е н к о : Сейчас.
На верхней площадке Донченко.
Д о н ч е н к о : Знамя и музыканты, идите сюда. Остальные подождите здесь, никуда не ходите. Синенький здесь?
С и н е н ь к и й (с сигналкой): Здесь, а что?
Д о н ч е н к о : Иди сюда. Жучок, иди, посоветуемся.
Жученко и Синенький взбежали наверх. На площадке они открывают совещание. Знаменщики и музыканты проходят в оевый коридор второго этажа. Со двора, окруженная толпой ребят, входит Торская.
О т д е л ь н ы е в о з г л а с ы :
- Надежда Николаевна, здравствуйте.
- Товарищ Торская, напрасно с нами не поехали.
Т о р с к а я : Хорошо было?
Г о л о с а :
- Ого, хиба ж так?
- А чего у вас тут все разорено?
Т о р с к а я : Федя, чего ты такой серьезный?
Р о м а н ч е н к о : Чего серьезный? Не серьезный. (Подает руку.) Здравствуйте. Вы здесь без нас еще не женились?
Т о р с к а я : Нет, Федечка, не женились.
Р о м а н ч е н к о : То7то. А вы знаете, Вера Донченко чуть-чуть не женилась в Тифлисе.
Д о н ч е н к о (сверху): Смотри, Федька, я тебе уши нарву.
Р о м а н ч е н к о : Видите, видите, значит, правда.
Т о р с к а я : Разве тебе за правду всегда уши рвут?
Р о м а н ч е н к о : Почти всегда. А это правда. Чуть-чуть не женилась. Там такой к ней черный прилепился. Куда они ни пойдет, а он все... (Федька танцует, показывает, как приглашают на лезгинку). А у Верки сердце, знаете, так и прыгает. (Показывает кулаком, как прыгает сердце.) Видите, видите?
Вера сбегает вниз и хватает Федьку за уши.
Р о м а н ч е н к о : Дежурный командир, а дерется, Запишисебя в рапорт...
Ж у ч е н к о (сверху): Слушай, пацаны. Слушайте: обоз прибыл и стоит возле черной лестницы. Сейчас будет сигнал на работу. По сигналу разгрузите обоз и корзинки внесите в спальни. Каждый отряд пускай сейчас же выделит уборщиков, переодевайтесь и немедленно приступайте к уборке.
Г о л о с : А где убирать?
Ж у ч е н к о : По старым отрядным участкам.
Г о л о с а : Правильно.
Г о л о с д е в о ч к и : А где ведра и тряпки?
Ж у ч е н к о : Все получайте у коменданта. Синенький, давай сигнал.
Синенький трубит сигнал на работу. Выбегает во двор и повторяет сигнал.
После сигнала кое-кто вбегает со двора, кричит.
Г о л о с а :
- Какая работа?
- Куда заиграли?
Ответы:
- К обозу...
- На уборку.
Большинство разбегается: часть во двор, кое-кто по коридорам. В вестибюле
остаются Жученко, Зырянский, Одарюк.
З ы р я н с к и й : Я этому Вехову чуть морду сегодня не набил.
Ж у ч е н к о : Ты всегда паришься.
З ы р я н с к и й : И в спаьню его не пущу, пусть идет к маменьке.
О д а р ю к : Ох, и ленивый же парень.
З ы р я н с к и й : Вышли на вокзал, прохожу по вагонам - баритон лежит. Чей? Вехова. А тут, понимаешь, публика лезет. Я его взял. Спрашиваю, как ты баритон бросил, а он мне: "У меня не десять рук". Не могу я этого видеть.
Ж у ч е н к о : В совет надо.
Входят Шведов, Забегай и Блюм.
Б л ю м : А, товарищ Жученко, здравствуйте! Здравствуй, товарищ Зырянский! Если бы вы знали, как я рад, что вы уже приехали.
Ж у ч е н к о : Так как же, Соломон Маркович? Завод не пущен, станки на дворе.
О д а р ю к : И без упаковки.
Б л ю м : Вы знаете, что здесь делается? Это не коммуна, а сумасшедший дом. Начальства - так звезд на небе немного меньше, а денег сколько выбросили! Помните, как мы с вами зарабатывали? Каждую копеечку берегли. А теперь - ф-ф-фу! Везут, везут, все заграничное. Один станочек пятнадцать тысяч рублей.
Ш в е д о в : Вот красота!
З ы р я н с к и й : Наши соломорезки побоку.
Б л ю м : Вот вы говорите: соломорезки. Это правда, что станочки были старенькие, а все-таки мы на них шестьсот тысяч рублей заработали. Как зарабатывать, так никого не было, а как тратить да разные фигели-мигели, так сразу нашлись хозяева...
Ж у ч е н к о : Зато завод какой...
Входит Воробьев.
В о р о б ь е в : Здравствуйте.
З ы р я н с к и й : Только ты, Петька, брось эти дела с Наташей. Чего ты пристал к девочке?
В о р о б ь е в : Да как же я пристал?
З ы р я н с к и й : Ты здесь шофер и знай свою машину. Рулем крути сколько хочешь, а головы девчатам крутить - это не твоя квалификация. А то я тебя скоро на солнышко развешу.
Б л ю м : Так они же влюблены, товарищи.
З ы р я н с к и й : Как это - влюблены? Вот еще новость. Я тоже влюблюсь! И всякому захочется. Наташке нужно рабфак кончать, а этот принц на нее вытаращился.
Ж у ч е н к о : Действительно, Петр, ты допрыгаешься до общего собрания.
В о р о б ь е в : Странные у вас, товарищи, какие-то правила. Наташа ведь взрослый человек и комсомолка тоже. Что же, по-вашему, она не имеет права?
Ш в е д о в : Она коммунарка! Как это - взрослый человек? Права еще придумал...
Ж у ч е н к о : Выходи из коммуны и влюбляйся сколько хочешь, а так мы коммуну взорвем в два счета.
З ы р я н с к и й : Вас много охотников найдется с правами...
Б л ю м : Но если бедная девушка полюбила, так это же нужно понять...
З ы р я н с к и й : Так и знай - на общее собрание!..