Они также убивали к'вэрнийцев, диаспранцев и северян. Фейн не знал, каковы были общие потери, но он знал, что они были болезненными. Худшим была потеря всего стрелкового батальона Тонатского полка, когда наступление боманов прорвалось быстрее, чем ожидалось, и отрезало тщательно спланированный маршрут отступления. Остальная часть полка отчаянно пыталась прорваться, чтобы спасти своих товарищей, но попытка провалилась, и генерал Кар приказал уцелевшим батальонам Тоната отступить. Потребовался его прямой приказ - повторенный дважды - чтобы убедить их прекратить, и даже тогда они отступили лишь угрюмо, но они, должно быть, знали, что это единственное, что они могли сделать.
Потеря четырехсот стрелков вместе с командиром полка и рядовым морской пехоты-человеком, который был его связующим звеном со штабом, была не просто болезненной, но едва ли это были единственные потери, понесенные армией. По лучшим имеющимся на данный момент оценкам, обороняющиеся потеряли почти тысячу двести человек, почти столько же потерь, сколько они понесли в длившемся весь день бою в джунглях. И все же, какими бы тяжелыми ни были эти потери, они были лишь малой долей потерь, понесенных боманами, и они также были мрачной, но необходимой ценой, которую армия должна была заплатить, чтобы заманить врагов в ловушку капитана Панера. Вкупе с землей, которую отвоевали боманы, они "доказали", что "говноедов" оттесняют назад, и у них нет другого выбора, кроме как продолжать уступать позиции.
Теперь хитрость заключалась в том, чтобы провести арьергард через Большой мост целым и невредимым, не лишая варваров энтузиазма продолжать атаку.
Командная группа уже находилась на северном конце моста, ожидая войска полковника Ни. Капитан Панер ранее настаивал на том, чтобы генерал Кар отступил, но командир к'вэрнийской стражи вежливо, но твердо сопротивлялся давлению человека. Он отступит только с последними из своих войск, и так оно и было.
К счастью для душевного спокойствия Фейна, эти последние войска быстро отступали, и момент ухода генерала был близок.
Лейтенант посмотрел на Большой мост и восхищенно покачал головой. Войска, отступавшие по ней, представляли собой картину абсолютного хаоса, очевидно, толкаясь и пихая друг друга в отчаянной спешке, чтобы спастись от надвигающихся боманов. Конечно, для внимательного к деталям наблюдателя эффект, вероятно, был бы несколько подпорчен, потому что ни один из этих "убегающих" солдат не выбросил свое оружие, что почти всегда было первым, что делали войска, когда они действительно были разбиты. Однако, если не считать этой незначительной детали, картина вряд ли могла быть более убедительной, и Фейн надеялся, что тот, кто "командовал" боманами, прекрасно ее видел.
Но арьергард не мог позволить себе представить такую же картину замешательства, и когда в поле зрения появился усиленный полк полковника Ни, стало очевидно, что этого не произойдет.
Северный конец Большого моста выходил на большую площадь, и полк Мартона медленно, но неуклонно продвигался по ней назад. Оба батальона пик выстроились в линию, лицом к северу и в три шеренги глубиной, чтобы удержать боманов вне пределов досягаемости рукопашной. Каждая рота ассегаев была усилена ста пятьюдесятью спешенными кавалеристами Лиги, револьверами, каждый из которых был вооружен по крайней мере двумя револьверами, что давало каждой из рот ассегаев почти такую же огневую мощь ближнего боя, как и стрелковый батальон полка. Одна из усиленных рот копейщиков прикрывала каждый фланг линии пик, в то время как стрелковый батальон перемещался везде, где это было необходимо, чтобы вести сильный огонь и отбивать атаки особенно предприимчивых боманов.
- Мило, очень мило, - прокомментировал Кар помощнику, и Фейн был вынужден согласиться. Что не помешало ему многозначительно прочистить горло, стоя рядом с генералом. К'вэрниец повернулся и склонил голову набок, глядя на лейтенанта, а Фейн указал на мост.
- Сэр, я полагаю, что полковник Ни был бы так же счастлив, если бы мы убрались с его пути и дали ему пространство для маневра его войск.
- Боже, как тактично сформулировано, - пробормотал высокий командир стражи с ворчливым смешком. Но он также кивнул, к большому облегчению Фейна, и лейтенант Диаспры пробормотал безмолвную благодарственную молитву Богу Воды и снова кивнул сержанту Кневеру.
Командная группа выдвинулась на мост, явно изолированный от остальной армии, поскольку "паническое отступление" предыдущих подразделений устремилось к южному берегу реки Тэм. Фейн был бы значительно счастливее, если бы генерал держался немного ближе к войскам, которые первыми пересекли мост, но Кар не спешил. На самом деле, у него была явная тенденция отставать даже от своих адъютантов и рассылаемых с сообщениями посыльных, когда он наблюдал, как войска Ни отступают на плацдарм. Варвары, казалось, были полны решимости не дать этой последней группе говноедов избежать их мести, и их группы бросились вперед, несмотря на шквал винтовочных и револьверных пуль, выкрикивая свои боевые кличи и швыряя метательные топоры, даже когда их сбивали с ног. Солдаты тоже падали, в основном ранеными, а не убитыми, особенно среди пикинеров, но дисциплина полка держалась, и даже сейчас боманы теряли по меньшей мере троих на каждую нанесенную ими рану.
Что не означало, что они все еще не могли сокрушить полк одним лишь численным перевесом, подумал Фейн и снова очутился рядом с Каром.
- Сэр, генерал, возможно, захочет двигаться немного быстрее, - неуверенно предположил лейтенант.
- Через минуту, - ответил Кар, нетерпеливо махнув рукой.
- Сэр, генерал продолжает это говорить, - указал Фейн. Он наблюдал, как очередная волна боманов поднялась и погасла менее чем в двадцати метрах перед отступающими пиками, и незаметно поманил Эркума Пола, который бочком подобрался ближе.
- Я отступлю, когда буду готов, лейтенант, - пророкотал Кар глубоким, подавляющим тоном. - Знаешь, моральному духу полка не пойдет на пользу, если они увидят, как я убегаю в безопасное место.
- Сэр, при всем моем уважении, - неуверенно сказал Фейн, - я уверен, что полк испытал бы огромное облегчение, узнав, что вы были вне опасности. И независимо от того, захотят они этого или нет, сержант Джулиан сказал мне, что капитан Панер хочет, чтобы ваша задница была на резервном командном пункте до того, как боманы пересекут гребаный мост. Это почти прямая цитата, сэр, - добавил лейтенант извиняющимся, но вежливо твердым тоном.
- Я сказал, что приду через минуту, - сказал Кар еще более сдержанно, и Фейн покачал головой.
- Эркум?
- Да, Кринди?
- Проводите генерала через мост, - решительно сказал лейтенант.
Бистем Кар вскинул голову, и на мгновение его глаза опасно сузились. Затем они повернулись к Полу, который был на целую голову выше даже его собственного внушительного роста, и что-то похожее на невольный смешок вырвалось у него.
- Хорошо, лейтенант, - сухо сказал он Фейну. - Я пойду. Я пойду! Кто я такой, чтобы спорить с могущественным Эркумом Полом? Я не хочу, чтобы меня приложили доской!
- Я бы не стал бить вас, генерал, - укоризненно сказал рядовой.
- Без сомнения, - сказал Кар, положив одну руку на плечо возвышающегося диаспранца, а затем обвел глазами остальную часть своей командной группы. - Джентльмены, лейтенант Фейн был бы признателен, если бы мы все поторопились. - Он сделал прогоняющий жест обеими фальшивыми руками и сверкнул обнаженными зубами в человеческой ухмылке. - Не мешкайте, сейчас же!
- Дави на них! Давите на них! - Тар Тин взвыл, когда последняя группа говноедов отступила на мост. Новый военный лидер оказался в ловушке далеко от потока воинства, но он мог видеть Большой мост со своего наблюдательного пункта на вершине рухнувшего дома. И если сейчас он не мог добраться до арьергарда говноедов, он был в первых рядах воинов, которые одолели пойманных в ловушку аркебузиров, и его церемониальный боевой топор был красным от их крови.
Боевое безумие еще не совсем овладело им, но он чувствовал восторг и огонь, пылающий в его собственной крови. Это правда, что они были всего лишь южанами, сидящими на дерьме, но они стояли и сражались так же мужественно, как любая железная голова - на самом деле, как любой боман, - и честь их смерти наполнила его душу.
Это была хорошая, великая битва, мрачную славу которой барды будут воспевать на протяжении многих поколений, и, несмотря на потери воинства, победа была в пределах их досягаемости. Как бы мужественно ни умирали аркебузиры-говноеды, Тар Тин сам видел панику и ужас, с которыми другие говноеды бежали через мост. Он знал эти знаки - он достаточно часто видел их на многих других полях сражений. Это была сломленная сила, лидеры которой никогда не убедили бы ее выстоять, если бы он только мог ударить по ней снова, быстро, прежде чем она успеет распутаться и снова обрести мужество.
Воинство атаковало с удвоенной яростью, но "говноеды" теперь полностью вышли на мост, и больше не было возможности угрожать их флангам. Те, кто был вооружен этими длинными, ужасными копьями, уплотнили свои ряды, образовав непроходимую чащу острых, как иглы, наконечников, и отступали медленным, размеренным шагом. С ними было невозможно нанести удары руками, но, по крайней мере, более плотный строй также блокировал их адские аркебузы, и боманы давили на них сильнее, осыпая метательными топорами. Поднятые щиты сидящих за дерьмом были крышей, дребезжащей под дождем из стали с острыми краями, и то тут, то там один из них падал. Но всегда находились другие сидельцы за дерьмом, готовые оттащить раненых в безопасное место, и медленное, угрюмое отступление продолжалось без перерыва и колебаний.
Тар Тин зарычал, потому что хотел сокрушить этот арьергард, но, несмотря на свое разочарование, он был достаточно удовлетворен. Арьергард говноедов, возможно, и отступал в хорошем порядке, но он отступал, и достаточно быстро, чтобы воинство все равно прибыло на другой берег прежде, чем остальная часть их разбитой армии сможет перестроиться.