В югославских источниках утверждается иначе: партизаны на Козьей стене были замечены часовым, который поднял тревогу, после чего «Лесник» и его люди открыли огонь. Перед бараками возникла сутолока, но затем «белогвардейцы» перешли в атаку на гребень, занимаемый взводом Витомировича. Винтовочно-пулеметным огнем и гранатами с дистанции в 30 м партизаны смогли остановить первую контратаку, но затем русские, усилив натиск, повторили удар[181].
4-й взвод 1-й сотни получил задачу занять небольшой загон юго-западнее рудника, но во время наступления попал под фланговый огонь с севера, заметно замедливший атаку. Вырвавшийся вперед командир одного из отделений Петр Гатенбергер и сопровождавший его юнкер Сергей Шауб, в свою очередь, натолкнулись на группу партизан (вероятно, из взвода Спасоевича). Последние, отступая, произвели несколько выстрелов по ним, одним из которых был ранен Шауб, но до ближнего боя дело не дошло[182]. По собственным воспоминаниям Шауба, он был ранен пулеметной очередью (партизаны особо отмечали действия в тот день пулеметчика взвода Спасоевича Станимира Марьяновича)[183]. Но более правдоподобной представляется версия о винтовочном выстреле. Ее подтверждает и Александр Янушевский[184].
На перевале, по воспоминаниям Гранитова, залегший за кустом на гребне косогора партизанский пулеметчик вел «дуэль» с укрытым в дровах пулеметом поста № 2. Сам мемуарист оказался отрезанным огнем от своего отделения и залег в 30–40 шагах левее и ниже данной позиции: «Откуда-то оттуда умело работает пулеметчик противника. То с одной, то с другой стороны куста появляется кончик его пилотки, в тот же миг оттуда раздается короткая очередь и снова нет никого. Я выпустил по нему три патрона, но безрезультатно. По-видимому, он тоже заметил меня, т. к. в полутора метрах передо мной легла очередь; следующая просвистела над головой». Чтобы заставить пулеметчика отступить, Гранитов решил занять вершину косогора, куда поднималась углубленная тропа, на которой он лежал. Приняв на себя командование несколькими оказавшимися рядом юнкерами 2-го взвода, он смог, не встретив сопротивления, осуществить свой замысел, чем заставил бежать пулеметчика и еще нескольких партизан. Развивая успех, Владимир начал атаку цепью вдоль тропы к плато, по которому беспорядочно бежали преследуемые 1-м и 2-м взводами 1-й сотни повстанцы[185].
Именно в это время получил ранение пулеметчик взвода Витомировича Живан Васич. Взводный подобрал его пулемет (трофейный немецкий MG) и вместе с четырьмя другими бойцами короткими очередями прикрывал отход к пункту сбора у Капитановой воды. На этом же участке оказался Цвиянович. По словам партизана Драги Баетовича, в хаосе панического отступления они с начальником остались вдвоем и вскоре оба были легко ранены. Баетович смог спрыгнуть в ближайший овраг и таким образом спастись, а Цвиянович остался и погиб[186].
Гранитов описывал его гибель иначе: «Будучи на середине плато, я заметил впереди метрах в 200, небольшую, но компактную группу партизан.
– «Цепь, стой! С колена по группе на дороге у домика, одиночным огнем, три патрона… огонь!». Выстрелы грянули почти одновременно. Как стая воробьев, партизаны прыснули в разные стороны. Одна фигура осталась лежать на дороге. Было видно, как два партизана повернулись и бросились к лежащему.
– «Не давай вынести! Огонь!» Снова захлопали выстрелы и, бросив лежащего, партизаны скрылись за забором».
Первый же подбежавший к убитому солдат радостно показал своим подобранный офицерский «браунинг» (наличие пистолета и хорошая рубашка сразу дали понять русским, что перед ними партизанский командир). На следующее утро недалеко от места гибели Цвияновича был найден брошенный немецкий пулемет[187], а в лесу под перевалом – еще один убитый партизан. Через несколько дней, во время оттепели, обнаружились несколько брошенных винтовок, а на дне оврага, на месте перевязочного пункта партизан, – обрывки белья и бинтов [188].
Драгослав Пармакович писал о том, что кроме Цвияновича партизаны потеряли трех человек ранеными, один из которых, уже упоминавшийся Васич, вскоре скончался на пункте сбора[189]. Подтверждают эти сведения и слова партизана Милорада Мандича, спустя три дня записавшего в своем дневнике: «Вчера утром, когда мы возвращались с позиции, встретился с товарищем Шишаком. Я удивился и был рад расспросить о своей бывшей роте. Последней новостью было то, что на Столице погиб командир Вук. Несколько дней назад роты Лесника и Вука атаковали Столицу. «Белые» упорно оборонялись. Сделали сильную контратаку. Наши были вынуждены отступить. При этом погиб Вук и еще один товарищ, а один был ранен. Говорят, что Вук сам себя убил. Был ранен и не мог бежать. Просил товарищей добить его. Никто не мог этого сделать, поэтому он сам себя убил»[190].
Потери РГЗО 8 декабря свелись к одному раненому, которым был, как уже говорилось выше, 17-летний юнкер Сергей Шауб из 4-го взвода (не считая оставшегося в строю на протяжении всего боя и после него Александра Редькина). Пуля попала в левое легкое и застряла в 3–4 см от сердца. Из-за большой потери крови Шауб неделю находился без сознания, а затем год лежал в белградском военном лазарете (размещавшемся в реквизированной германским командованием хирургической клинике). После выписки был комиссован[191].
Достаточно большую известность получил факт награждения Шауба солдатским Георгиевским крестом
4-й степени, полученным им из рук Штейфона 19 декабря 1941 г. Во многих источниках это трактуется как единственный факт награждения данной российской наградой в рядах РГЗО. Но это не так: в тот же день крест этой же степени был вручен и другому раненому в Подринье – врачу Николаю Голубеву[192].
В оставшиеся недели декабря бои с участием РГЗО носили характер спорадических перестрелок при прочесывании местности. Это было связано с общим ослаблением партизанской активности в районе и отходом основных сил Подринского и Вальевского отрядов. Известно, что 9 декабря у Старой Судницы и Кика взвод 5-й сотни и группа легализованных четников из отряда Райко Марковича были вынуждены отойти, попав под сильный огонь противника, но смогли захватить одного пленного. 13 декабря у села Гуньяк русские из гарнизона Крупаня при поддержке четников атаковали Раджевский партизанский батальон. По утверждениям послевоенных югославских источников атака была отбита. Повстанцы якобы даже предприняли контрудар двумя ротами на Ставе и Шливова, а одной – на Томань[193].
Нападения на улицах Белграда, зима 1941–1942 гг
Первые безвозвратные потери РГЗО понесла уже в конце года, но произошло это не в зоне боевых действий, а на улицах Белграда. Сергей Волков и Павел Стрелянов (Калабухов) пишут, что белградскими подпольщиками якобы уже в сентябре был убит С. Кутенко, позже до конца года – доброволец Константин Холяро (правильно – Холяров) и 5 января 1942 г. – Алексей Нестеренко из 4-й сотни 1-го отряда[194].
По данным югославских источников, с июля по декабрь 1941 г. в Белграде было совершено 32 политических убийства (13 – германских военнослужащих, шесть – агентов полиции, четыре – «белогвардейцев», по два – «шпионов и изменников», фольксдойче и «усташей», одного сербского офицера, жандарма и представителя органов власти) и 15 покушений на убийство (пять – на немецких солдат и офицеров, четыре – на полицейских агентов, три – на «шпионов и предателей», по одному – на функционера местной власти, «белогвардейца» и фольксдойче). Среди погибших были агенты Специальной полиции Виктор Томич, Петар Симич и Милош Пайич. Покушение было совершено на управляющего концентрационного лагеря «Баница» Светозара Вуйковича. Планировалось даже убийство Милана Недича, но от этой идеи заговорщики все же отказались[195]. Под «белогвардейцами» в данном случае, вероятно, подразумевались не только служащие РГЗО, но и обычные эмигранты.
0 Кутенко удалось найти информацию, что он служил в звании стрелка в музыкальной команде 2-го отряда и был убит в Белграде 9 декабря 1941 г[196]. Холяров стал жертвой членов так называемой «среднешкольной группы», созданной в Белграде еще в начале ноября. В ее задачу входило отбирать оружие у встреченных на улице представителей оккупационных сил, но воздерживаться от убийств. Первой такой акцией по разоружению и должно было стать нападение на Холярова, совершенное в середине декабря на улице Господаря Вучича, рядом с домом 45 [197].
При этом, согласно донесениям командующего в Сербии, потери РГЗО в период с 6 по 25 декабря составили трех погибших и одного раненого[198], но, вероятнее всего, смерть третьего служащего произошла по не боевым причинам. Нападения продолжились и в следующем году – 1 января на Краинской улице двое неизвестных молодых людей подошли к стрелку 1-й сотни
2-го отряда Мстиславу Барбовичу и приказали ему поднять руки вверх. Барбович случайно зацепил рукой револьвер в руке одного из нападавших, в результате чего произошел выстрел. Испугавшись, несостоявшиеся убийцы скрылись, выпустив, убегая, еще одну пулю