.
Наиболее ожесточенный бой завязался за городок Ушче, обороняемый III батальоном 3-го полка РОК[529] и I батальоном 4-го полка СДК. Первоначально 3-й батальон IV Пролетарской бригады смог сбить взвод 3-й сербской роты с высоты 345. Тот отступил в город, где вместе с людьми из штаба полка усилил русские части у моста. Партизаны смогли отбить контратаку на высоту и заняли село Кукавицу, но прорваться через мост до рассвета им не удалось. 4-й партизанский батальон завяз в боях со 2-й и тяжелой ротами СДК за высоту 471. Она неоднократно переходила из рук в руки, пока не была занята нападавшими. Утром при поддержке огня с нее повстанцы смогли выбить гарнизон из бункеров на левой стороне реки, но развить успех им не удалось – оборону поддерживал огнем бронепоезд, а около 3.00 в город прибыл III батальон 61-го болгарского пехотного полка, сразу после высадки из вагонов вступивший в бой. В итоге к 9.00, как и на других участках, партизаны были вынуждены отступить. Неудачей закончилась и попытка прорыва через Ибр и захвата станции Целепе 2-м батальоном бригады.
Общие потери двух партизанских дивизий в течение ночи составили, по югославским данным, 30 убитыми и 64 ранеными[530]. Точный урон оборонявшихся нам установить не удалось. I батальон 4-го полка СДК потерял за ночь семь человек (включая командира) убитыми, 32 ранеными и 36 пропавшими без вести [531]. Заместитель командира II Пролетарской бригады Средойе Урошевич записал в своем дневнике про захват партизанами Краинской дивизии в плен нескольких русских, румын и «недичевцев». Уверенно можно говорить об одном потерянном РОК военнослужащем – получившем ранение гауптмане Александре Аквилонове[532].
Ударная группа НОАЮ после неудачной попытки прорыва сменила направление движения и стала удаляться от района дислокации 3-го полка. В следующие четыре месяца столкновения в его полосе носили спорадический характер. Свидетельства об одном из них, вероятно, содержатся в письме Гани Круезиу[533] в партизанский главный штаб Косово от 18 июня. В нем он, не называя даты, говорит, что его людьми был атакован отряд примерно из 20 человек, проводивший аресты в Пацин бреге. В ходе боя без потери со своей стороны албанцы убили четверых противников (в том числе одного немецкого солдата) и взяли в плен еще девять, троих из которых они отпустили по домам. Трое других пленных были «немцы (русские)»[534]. Вероятно, речь идет о совместной операции РОК и местных коллаборационистов.
Об общей спокойной обстановке может свидетельствовать, например, тот факт, что к гауптману Викентию Гетцу даже приехала его будущая жена (поженились 24 июля) с сыном, поселившиеся в частном доме под охранявшимся 5-й ротой Звечаном. Вместе с тем пасынок Гетца, Константин Пио-Ульский, вспоминал и эпизод, когда в него стрелял неизвестный – пуля обожгла щеку. Отчим иногда разрешал ему наблюдать за местностью в бинокль[535].
По воспоминаниям обер-лейтенанта Николая Любомирова, 1-я и 2-я роты полка, с начала апреля до начала октября дислоцировавшиеся на руднике Лиса, за все это время осуществили лишь два рейда. В первом случае взводу обер-лейтенанта Бориса Рябухина было поручено произвести разведку дороги от Иваницы до Чачака. Через 10–12 км они попали в засаду и были вынуждены отходить, бросив грузовик и потеряв трех человек, включая командира, ранеными. Во второй раз целью отправленного в горы взвода самого Любомирова (22 человека) было выяснение принадлежности упавшего самолета противника. Благополучно добравшись до места, они обнаружили, что крупные обломки уже были растащены повстанцами, занимавшими, по данным местных жителей, ближайшее село, но смогли собрать детали с заводскими надписями и так же без происшествий вернулись в Иваницу[536].
Можно добавить, что 25 июля при воздушной бомбардировке в Ораховаце был убит ефрейтор 1-й роты Илья Тимунешин[537].
Командир 10-й роты обер-лейтенант Дмитрий Франк вспоминал о захвате патрулем 3-го полка на железнодорожной линии Рашка – Косовска-Митровица трех английских парашютистов. Они были доставлены в Митровицу, где размещены в караульном помещении, занимаемом 10-й ротой, а на следующий день под конвоем солдат из ее состава отправлены в Белград. Франк, обходя караул, застал англичан разговаривавших с солдатами «на невозможной смеси языков и жестов», удостоверился, что пленные накормлены и отдал им свои папиросы. На следующий день перед отправкой парашютистов стало известно, что один из бессарабцев украл у британца безопасную бритву. За это он был избит своими же сослуживцами, а вещь возвращена владельцу. Но на этом инцидент не исчерпался: «Какими-то путями случай с кражей бритвы стал известен немецкому офицеру связи при 3-м полку и этот солдат был предан военному суду. Никакие заступничества командира роты за этого молодого бессарабца, хорошего строевика, не помогли»[538].
В целом можно провести параллель между отношением военнослужащих РОК к местному населению и военнопленным западных держав. Последнее однозначно представляется гораздо более дружелюбным. Например, «Русское дело» в апреле 1944 г. описывало эпизод с захватом в плен британского офицера. Командир захватившего его русского подразделения отменил приказ об обыске, поверив данному честному слову офицера Его Величества, что у него нет ни оружия, ни документов. Однако впоследствии у пленного был найден револьвер, спрятанный в кармане на спине[539].
4-й полк, южная Сербия и район Бора, январь-сентябрь 1944 г
В отличие от трех ранее созданных, развертывание 4-го полка проходило не в белградских казармах, а на территории Поморавского округа – в Ягодине (штаб полка и I батальон), Парачине (II батальон и все тяжелые взводы) и Чуприе (III батальон).
Уже в начальный период в полной мере проявились описанные выше моральные качества значительной части «румынского» контингента. Негативные моменты в дисциплинарном плане доходили до уголовных преступлений, в частности, на сексуальной почве. Так, городская полиция Ягодины зафиксировала, что 29 и 31 декабря 1943, а также 1–2 января 1944 гг. четверо солдат РОК пытались вломиться в дом вдовы Радмилы Чуринкович, с целью изнасилования четырех ее дочерей. Прогнать их удалось, лишь позвав на помощь соседей и после прибытия русских унтер-офицеров. Окружное начальство просило МВД в Белграде обратиться к немецкой окружной комендатуре для привлечения солдат к ответственности. Около 11.00 6 февраля 1944 г. в той же Ягодине солдат РОК пришел в квартиру рабочего Драгутина Саратлича и пытался изнасиловать его 20-летнюю дочь Милосию [540].
Документы сербских органов власти фиксировали и инциденты, связанные с русскими военнослужащими, находившимися в состоянии алкогольного опьянения. Например, около 19.00 13 февраля шесть солдат устроили пьяный дебош на улицах Парачина[541]. 23 марта в Ягодине пьянство привело к кровавым последствиям, когда около 9.00 утра двое шуцкоровцев конвоировали двоих посланных за водой заключенных из немецкой тюрьмы в подвал Винодельческого кооператива. Там солдаты устроили распитие вина и ракии, чем подконвойные не преминули воспользоваться и совершили побег. Обнаружив это, конвоиры на территории кооператива убили винодела Адама Милошевича, а выйдя на улицу – тяжело ранили учителя Животу Стояновича [542].
Владимир Черепов, ставший взводным фельдфебелем 7-й роты полка, вспоминал: «Прибыв в нашу казарму, мы застали там Содом и Гоморру. Кох и его помощники сбились с ног, пытаясь угомонить прибывшее пополнение, среди которого началась настоящая «гражданская война». Буковинцы, бессарабцы и добровольцы из района Одессы, составлявшие наше пополнение, что-то не поделили между собой и все время лезли в драку друг на друга.
Общими усилиями начали приводить эту банду в порядок. Несколько головорезов являлись зачинщиками этих дебошей. Несмотря на запрещение выходить со двора и на расставленных часовых, они умудрялись какими-то путями добывать водку (вернее, сербскую ракию), напиваясь до бешенства и начинали дебоширить. Ни уговоры, ни приказания не действовали. Начали сажать их в импровизированный карцер, а они стали выламывать в нем двери. Связали одного такого молодца, а он зубами грызет дверь так, что щепки летят». Взять ситуацию под контроль удалось, лишь предав зачинщиков беспорядков военно-полевому суду[543].
Немецкими военными властями принимались меры по борьбе как с преступностью внутри русских частей, так и с самочинными грабежами населения в местах постоянной дислокации. В качестве примера приведем оглашенный в приказе по РОК от 15 июня 1944 г. приговор суда при 809-й полевой комендатуре (Ниш, командующий – оберст Ерих Фен), по которому стрелки Иосиф Мельничук и Иван Елисеев были приговорены к трем годам тюрьмы (второй – с лишением воинского звания). В первом случае осужденный, будучи часовым, вымогал вещи у местных жителей, а во втором – продал казенное белье и одеяло, а также украл часы у сослуживца [544].
В Парачине II батальон оставался недолго – уже 9 января он был переведен в Бор. Переброска не прошла незамеченной для разведки ЮАвО: в тот же день адъютант Парачинской четницкой бригады капитан II класса Димитриевич докладывал ее командиру Йовану Бокичу о двух эшелонах с русскими, которые должны были пройти через Метовницу в 9.00 утра и после полудня, предлагая атаковать их с целью захвата оружия. Бокич дал ответ, характерный для многих равногорских командиров, предпочитавших не ввязываться в открытое противостояние с оккупационными силами: