Я показал газету Ивану Христофоровичу, прочитал Указ. Он оживился. Сел. Я подложил ему под спину подушку. Стал поздравлять его. Тут и врачи пришли, тоже поздравляют. Около десяти утра звонок по внутреннему телефону. Я поднял трубку. Дежурный врач говорит:
— Приехал товарищ Косыгин, хочет поздравить маршала. Примет?
Я передаю это Ивану Христофоровичу. Он просто засиял:
— Конечно, пусть заходит! — А мне говорит: — Достань из шкафа китель и рубашку, одень меня. Не могу же я Председателя Совета Министров в белье принимать.
Он пересел в кресло. Я помог надеть форму. Вошел Косыгин, с цветами, веселый, улыбающийся, обнял Ивана Христофоровича, тепло поздравил с высокой наградой, пожелал скорого выздоровления.
После визита Алексея Николаевича Иван Христофорович повеселел, глаза засияли, и даже цвет лица стал лучше. А тут опять звонок — приехал поздравлять начальник Генерального штаба маршал Огарков. И тоже с цветами, с подарком, с добрыми пожеланиями. За ним последовали один за другим Микоян, замминистра генерал армии Куркоткин, Главком Сухопутных войск генерал армии Павловский. Дочка Маргарита с мужем Сергеем, внуки Карина и Ванечка приехали, обнимали, целовали дедушку.
В середине дня целая правительственная делегация: заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Кузнецов Василий Васильевич, Секретарь Президиума Георгадзе, заместитель министра генерал армии Соколов, начальник Главного политического управления генерал армии Епишев. Собрались врачи, гости.
Поздравляет Маршал Советского Союза Н. В. Огарков
Поздравляет Анастас Иванович Микоян
Поздравляет генерал армии С. К. Куркотин (позже Маршал Советского Союза)
Маршал Советского Союза, Дважды Герой Советского Союза
Кузнецов торжественно зачитал Указ Верховного Совета, вручил Золотую Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина, поздравил сам и все присутствующие.
Эта награда дала Баграмяну прилив новой жизненной энергии, как говорят спортсмены, открыла второе дыхание. К вечеру он уже не выглядел тяжело больным. Окрыленный высокой наградой и добрыми пожеланиями друзей, он вдруг сказал:
— Вызывай машину! Поеду домой. Не могу я здесь принимать гостей. Надо накрыть стол. Чтобы все было как полагается.
Врачи сначала отговаривали — не полагается так уезжать больному. Но, видя, как ему помогло это вдохновение, решили не препятствовать ради его же пользы.
Баграмян поехал на квартиру в Сивцевом Вражке и несколько дней принимал гостей «как полагается», с кавказским гостеприимством.
Кроме посетителей шли со всех концов страны поздравительные телеграммы. Их было очень много, все привести невозможно, покажу только одну, она отражает чувства других почитателей, и самое главное, от кого была эта телеграмма:
ВЫСОКОЧТИМОМУ МАРШАЛУ
ОВАНЕСУ БАГРАМЯНУ!
Весь армянский народ, как в нашей советской родной Отчизне, так и за рубежом, в эти дни гордится и ликует, что в связи с Вашим 80-летием Вы снова удостоились самых высоких наград Советского государства.
Гордясь по праву, армянский народ никогда не забудет, что в дни Великой Отечественной войны, будучи на первой линии огня, на протяжении 4-х лет подряд Вы под своим командованием вели армии от победы к победе и как истинный сын мужественного армянского народа славой героя увенчали имя свое в ряду героев советских братских народов.
Ваше лучезарное имя, подобно имени полководца Андраника, будут с признательностью помнить века, как наивысший пример патриотизма.
Из Святого Эчмиадзина сердечно приветствуем Ваше доблестное 80-летие и славные заслуги и желаем нескончаемых дней доброго здравия…
Вы будете лучезарны и незабвенны всегда!
Вам, маршал именитый, — наша любовь, наше уважение, наше восхищение и наше благословение!
В свои 80 лет Баграмян будто воскрес, болезни как не бывало! Радостное событие продлило ему жизнь еще на 5 лет!
Дача в Баковке была его любимым местом обитания. Сюда он приезжал на субботу и воскресенье, когда «был при должности». Здесь жил постоянно в последние годы, писал мемуары, гулял в яблоневом саду. Он принадлежал к тому типу людей, которые не могут жить без постоянного общения с друзьями, соратниками, товарищами. В субботу и воскресенье, в праздничные дни приезжали дочь, внуки, гости.
У него был обширный круг друзей и знакомых — военные, ученые, писатели, музыканты, художники, государственные деятели и простые люди. Люди тянулись к нему. Он встречал приветливо, искренне был рад их приходу, беседовал с ними, был очень внимателен к ним.
Гулял с ними по дачной аллее, сидел в беседке, рассказывал эпизоды из своей богатой и интересной жизни. Он умел увлечь своим рассказом. Его всегда внимательно слушали.
Любил играть в шахматы или нарды. Умел готовить шашлык, как заправский кулинар.
Он был земным человеком, в общении с людьми находил истинное наслаждение.
На даче
Баграмян и Сарьян
Баграмян был большим ценителем искусства. Он тонко чувствовал музыку, любил театр, хорошо понимал живопись. Его можно было часто увидеть на вернисажах, в театрах.
Художники и скульпторы создавали портреты маршала, документалисты запечатляли его образ на кинопленке, писатели и журналисты писали книги и очерки о нем.
И. Х. Баграмяну очень нравился портрет, написанный Мартиросом Сергеевичем Сарьяном. Надо признаться, маршал вообще высоко ценил искусство художника. В квартире И. Х. Баграмяна на стене висела картина «Арарат», подаренная Сарьяном.
Мартирос Сергеевич нежно любил и уважал полководца.
Это было давно. Как-то вместе с Сариком, сыном Сарьяна, пришли мы в мастерскую Варпета. Разговор зашел о великих и достойных сынах армянского народа, начиная с далеких времен, из глубин истории…
— Наш народ всегда был мирным, — сказал Варпет. — Но часто нас заставляли брать в руки оружие, защищать Родину, ее честь. В такие критические ситуации борьбу нашего народа возглавляли вышедшие из народных недр военачальники, которые проявляли чудеса мужества и героизма. Такой гигантской фигурой, богатырем мне представлялся наш Ованес Баграмян.
В первой половине дня, после утренней прогулки по большому яблоневому саду, когда маршалу не надо было уезжать по делу, он садился писать. Писал мемуары, воспоминания о своих боевых друзьях, статьи, рецензии на книги и фильмы по заказу редакций.
Во второй половине дня он принимал гостей — избирателей из далекой Армении, ветеранов войны, фронтовых друзей из других городов, людей искусства и литературы.
И засиживались они иногда до позднего вечера.
Из музыкантов Баграмян очень любил Арама Ильича Хачатуряна. «Хачатурян — вулкан, который еще не все изверг, — говорил он. — Мне кажется, свой шедевр он еще создаст…»
Хачатурян, автор Второй симфонии и симфонической поэмы «Сталинградская битва», в свою очередь, глубоко уважал Баграмяна как полководца и человека. «О войне и о героях еще напишу, — как-то сказал Арам Ильич, — не знаю, что это будет — симфония, поэма, а может, оратория. Но знаю, что это будет нечто героическое о народе-победителе, о воинах и полководцах, о мужестве и храбрости…
И каждый раз, когда встречаюсь с Иваном Христофоровичем, я чувствую себя в долгу перед ним».
Народный художник СССР Налбандян вспоминает:
— С Иваном Христофоровичем я познакомился после войны, в 1946 году, в Риге. Он сразу пленил меня своей человечностью, вниманием, добротой. Когда он согласился, чтобы я писал его портрет, возник вопрос — как. Мы с ним обсудили этот вопрос и пришли к выводу: в шинели. Тем более на дворе была зима. Хотелось ближе к натуре.
Через две недели работа была завершена — Иван Христофорович изображен во весь рост в шинели…
С тех пор у нас продолжалась дружба.
Д. А. Налбандян, народный художник СССР, Герой Социалистического Труда
Спустя восемь лет я написал новый портрет Баграмяна в 1954 году. Этот портрет сейчас находится в Музее революции в Армении.
Третий раз я написал маршала в 1981 году, на даче в Баковке. В этот раз я увидел его задумчивым, озабоченным, но по-прежнему добрым, спокойным, уверенным.
К каждому новому портрету мною было сделано много зарисовок. И каждый раз в этом необыкновенно мудром человеке находил я что-то новое, интересное, что и пытался воспроизвести на холсте.
Композитор Экимян говорит:
— С тех пор как мне посчастливилось познакомиться с Баграмяном, он стал для меня самым дорогим человеком, своеобразным камертоном. Я часто приезжал к нему со своими песнями. Иногда он становился первым их слушателем. Иван Христофорович очень любил песню, народную песню, тонко чувствовал мелодию.
Баграмян подтверждает это:
— Я очень люблю песни Алексея Экимяна. Они мне нравятся задушевностью, искренностью, мелодичностью. Многие из них настолько близки и нравятся, что мне кажется, я их слышал очень давно, еще в раннем детстве…
Алексей Экимян, заслуженный деятель искусств Армении
Песня должна схватывать за душу, мелодия должна запомниться надолго, навязчиво преследовать тебя. Вот такая песня остается в народе, народ ее поет…
Художники Федор Митрофанович Коняхин юношей попал на фронт. Демобилизовавшись, после войны с отличием закончил Московский Государственный художественный институт им. В. И. Сурикова. Посвятив себя живописи, он много ездил по стране. Темой его творчества стали пейзажи и люди советской Родины, сильные и духом, и физически. Много он писал о войне, о героях военной поры. Это были портреты военачальников, ветеранов войны, людей мирного труда.
Он написал портрет и Баграмяна.
— Я всегда стремился показать богатство души людей, судьба которых меня волновала, — говорил Федор Митрофанович. — Это удавалось только большим трудом, постижением в процессе общения. Помню волнение, с которым я шел на первую встречу с Баграмяном. Но потом, после одного-двух сеансов я был удивлен, насколько он был человечен, добр, мудр, тактичен, деликатен со всеми. Домашняя обстановка, где мы работали, располагала к общению. Иван Христофорович оказался человеком большой, многосторонней культуры, знакомым со многими художниками и писателями. Мы много говорили о предназначении искусства, и он неизменно проявлял тонкое знание этого предмета.