Советские танки и пехота двигались вперед, с боями занимая оборонительные рубежи. Итальянское командование всеми силами пыталось организовать на этом направлении сопротивление. Оно бросило в бой дивизионные резервы, бригаду чернорубашечников «23 марта». Одновременно по просьбе штаба II корпуса немецкое командование передало в его распоряжение противотанковые и тяжелые орудия. На помощь «Равенне» были двинуты части 298-й немецкой дивизии, стоявшей справа от нее, а также 201-й дивизион штурмовых орудий (Sturmgeschuetz-Abteilung 201) в составе 45 штурмовых орудий StuG III Ausf. F и StuG III Ausf. F8. Дивизия «Коссерия» получила приказ образовать линию обороны позади «Равенны»: ее место должна была занять 385-я немецкая дивизия. Правда, «Коссерия» уже не могла выполнить этот приказ, так как части этой дивизии были «смяты» войсками 6-й армии генерала Ф. М. Харитонова.
Особенно ожесточенные бои развернулись в центре ударной группировки, у высоты 197. Здесь итальянские позиции были хорошо укреплены и прикрыты минными полями. Это задержало продвижение танковых частей, которые вступили в бой уже в полдень 16 декабря. Сопротивление противника было сломлено 17 декабря. В этот день дивизия «Равенна» стала стремительно откатываться назад, открывая фланги и тылы соседней с ней 298-й немецкой дивизии. Стрелковые части 1-й гвардейской армии двигались вперед, окружая и обходя отступавшие итальянские и немецкие части. Серьезное сопротивление они встретили со стороны 298-й немецкой дивизии в районе Богучар. Однако в ночь на 19 декабря и эта дивизия начала отход. В итоге трехдневных боев оборона противника была прорвана на всем Богучарском направлении. Стрелковые части за первые 3 дня наступления продвинулись вперед до 35 км.
Активное участие II корпуса итальянской армии в операциях на советско-германском фронте кончилось. По приказу немецкого командования сектор передавался 24-му немецкому бронетанковому корпусу, в подчинение которого переходили все немецкие части, находившиеся на месте и сохранившие боеспособность. Итальянские дивизии «Коссерия» и «Равенна», потерявшие до 70 % своего состава, снимались с фронта.
XXXV корпус 8-й армии, в который входили дивизия «Пасубио», бригада чернорубашечников и 298-я немецкая дивизия, также фактически распался. Он испытывал меньшее давление с фронта, но прорвавшиеся со стороны дивизии «Равенна» советские подвижные части уже 18-го заняли его тылы, заставив штаб корпуса поспешно эвакуироваться. Перемешавшись с немецкими частями, дивизия «Пасубио» двинулась на юго-запад. 19 декабря начали запоздалый отход дивизий «Торино», «Челере» и «Сфорцеска», входившие в XXIX армейский корпус: советские войска находились у них в тылу, и штабы бежали до того, как началось отступление передовых частей.
Здесь уместно отдельно выделить действия 24-го танкового корпуса (командир – генерал-майор В. М. Баданов[73]) 1-й гвардейской армии в разгроме итальянских войск. К моменту Тацинского рейда в состав корпуса входили три танковых бригады: 4-я гвардейская танковая, 54-я танковая, 130-я танковая, а также 24-я мотострелковая бригада, 658-й зенитно-артиллерийский полк и 413-й отдельный гвардейский минометный дивизион. На начало наступления в 24-м танковом корпусе укомплектованность танками составляла 90 %, личным составом – 70 %, автотранспортом – 50 %. Всего в его составе насчитывалось до 91 танка (Т-34 и Т-70).
24-й танковый корпус, продвигаясь точно по заданному маршруту через селения Маньково, Калитвенская, Дегтево и громя тылы 8-й итальянской армии, 24 декабря занял город и железнодорожную станцию Тацинская, где захватил большие трофеи. Здесь находились вражеские аэродромы. Удар по ним был настолько стремительным и неожиданным, что немцы не успели поднять в воздух свои самолеты. 350 машин осталось на аэродромах. Части корпуса в районе города были окружены подошедшими резервами противника и в течение пяти дней вели тяжелые бои, отражая неоднократные вражеские атаки. 28 декабря, уничтожив захваченные самолёты, ударом в северо-западном направлении танкисты прорвали кольцо окружения и по приказу командующего фронтом отошли в район крупного населённого пункта Ильинка. За время своего рейда 24-й танковый корпус отчитался об уничтожении 11292 солдат и офицеров противника, было взято в плен 4769 человек, подбито 84 танка, уничтожено 106 орудий. Только в районе Тацинской было уничтожено до 10 батарей противника. После Тацинского рейда в войсках появилась шутка о том, что лучшим средством для борьбы с немецкой авиацией являются гусеницы танков[74].
Хотя жертвами наступления 4-го ТК стали в основном немецкие войска, итальянцам от этого было не легче. Они в полной мере ощутили всю мощь и ярость советских войск. Набравшие боевой опыт советские пехотинцы и танкисты, летчики и артиллеристы, солдаты и генералы – они совершили перелом во Второй мировой войне, выбрав слабое звено в боевых порядках захватчиков и погнав их на Запад.
Особенно сильное впечатление на офицеров штаба произвел налет советской авиации на Миллерово 12 ноября 1942 года. Больше всех перепугались те, кто громче других кричал о «победе» и «вере». Представитель фашистской партии – консул Гуаттьери заявил, что его отделу не хватает в Миллерове помещений, и перебрался в соседний населенный пункт. Фашистские журналисты и разного рода дельцы, крутившиеся вокруг штаба, немедленно испарились. Начальник оперативного отдела совершенно прекратил работу и лишь просил установить под потолком балки покрепче. «Налет на Миллерово потряс умы и распространил уныние, – отмечал Толлои, – гораздо больше, чем бегство „Сфорцески“, неудачи под Сталинградом и высадка англо-американцев в Северной Африке… Вечерние партии в карты были отменены, и часто можно было слышать тяжкие вздохи. Однако дни проходили, и все начинали убеждаться, что выдержать подобную бомбежку было настоящим героизмом.
Военный бюллетень штаба армии говорил о „семнадцати воздушных эшелонах“, умалчивая о том, что эти эшелоны состояли из одного или двух самолетов, и тот, кто больше всего напугался, чувствовал себя главным героем. „Семнадцать эшелонов, два часа бомбежки!“ – повторяли они, раздуваясь от гордости. И если поблизости оказывался кто-нибудь с передовой, то для него добавляли: „Да… в современной войне стирается грань между высшими штабами и линейными частями“». Пропали заявления о высоких боевых качествах корпуса. Зато участились похвалы в адрес Красной Армии, ее вооружения и снаряжения ее солдат. Основным объяснением упадка боевого духа было нежелание солдат воевать за чуждые и непонятные им цели. «Когда итальянский солдат знает, за что он воюет, – говорил берсальер 3-го полка дивизии „Челере“, – он воюет неплохо, как это было во времена Гарибальди. В этой же войне солдаты не только не знают, за что они воюют, но они не желали и не желают этой войны. Поэтому они только и думают о том, как бы вернуться домой». Все без исключения пленные говорили об упадке дисциплины в своих частях, причем большинство выражало недовольство своими офицерами, которые плохо подготовлены тактически и слабо занимаются с солдатами. Многие жаловались на питание, и особенно на недостаток зимнего обмундирования.
Подводя итоги трехмесячным наступательным боям Красной Армии, Верховный главнокомандующий советских Вооруженных сил товарищ Сталин отметил, что брошенная на советско-германский фронт итальянская армия полностью разгромлена, как и румынская, и венгерская. В итоге к концу первой половины декабря месяца потери итальянских войск на советско-германском фронте возросли до 80.000 человек, в том числе безвозвратные – убитыми и пленными – около 35.000 человек. К началу января 1943 года в составе 8-й итальянской армии остался только один альпийский корпус в составе трех альпийских дивизий и находившаяся в резерве армии 156-я пехотная дивизия «Виченца», прибывшая на советско-германский фронт в ноябре 1942 года.
Итальянские военнопленные
Следующий удар Красной Армии обрушился на итальянский альпийский корпус. За период с 14 по 23 января этого года на Валуйском направлении части Воронежского фронта окружили и разгромили остатки итальянских войск, еще находившиеся на советско-германском фронте. После этих боев количество итальянских потерь возросло: пленными на 33 тысячи, убитыми на 6 тысяч и ранеными на 12 тысяч человек. В числе пленных были захвачены командир 3-й горнострелковой дивизии «Юлия» генерал Умберто Реганья, командир 4-й горнострелковой дивизии «Кунеэнзе» генерал Эмилио Баттисти и командир 156-й пехотной дивизии генерал Этельвольде Паскалини и несколько сот итальянских офицеров. Таким образом, в результате наступления частей Красной Армии к концу января все итальянские войска, находившиеся на советско-германском фронте, были полностью разгромлены. Общие потери итальянских войск за эти шесть недель составили 28 тысяч убитыми, около 24 тысяч ранеными и 43 тысяч пленными, а всего около 95 тысяч солдат и офицеров. За всё время войны на советско-германском фронте итальянцы потеряли до 60 тысяч убитыми, около 69 тысяч ранеными и 46 тысяч пленными. Всего же общие потери итальянских войск достигли 175 тысяч.
На советско-германский фронт Муссолини направил свои самые отборные войска, считавшиеся в итальянской армии наиболее стойкими и боеспособными. Это был цвет вооруженных сил Италии. Однако стремительность и мощь наступления советских войск были так велики, что лучшие итальянские соединения вскоре превратились в панически разбегающуюся толпу. Командиры потеряли управление войсками и заботились более о своем личном спасении, чем об организации отступления. Попытки немцев приостановить бегство итальянских войск также не увенчались успехом[75].
Мессе уже не мог никоим образом повлиять на улучшение ситуации в России.
Мессе выступает перед берсальерами, весна 1942 г.
Бывшие солдаты бывшей Великой Италии