)»[86].
Переходу инициативы «в руки русских» во многом способствовали накопленный ими опыт, их умение учиться на своих ошибках и приспосабливаться к динамично меняющейся обстановке, в том числе и к погодным условиям. И итальянцы, и русские воевали в одних и тех же условиях. И в рядах советских вооруженных сил были уроженцы южных районов страны, для которых были непривычны низкие температуры. Но советских воинов поддерживала идея справедливой войны за свободу и независимость Родины. У итальянцев с вдохновляющими и интегрирующими идеями возникли проблемы. И к климатическим сложностям они относились по-разному. Если итальянцы пафосно и эмоционально страдали, то советские воины знали, что их лишениями и невзгодами приближается час победы.
Железная дорога в траншее из снега
Транспортировка на санях
Подразделение итальянских понтонеров идет на линию фронта
Полевой заснеженный аэродром К. С. И. Р.
Взлет почтового самолета
Траншея в снегу
Командиры и политработники советских частей умело выстраивали боевую и воспитательную работу с подчиненным личным составом с учетом того, кто противостоит им. В отчете штаба 63-й советской армии, подводившем итоги боя, отмечалось, что между войсками союзников «нет не только единства, а, наоборот, господствующая рознь и ненависть к немцам постоянно усиливаются, принимая подчас характер серьезных эксцессов». В доказательство приводился приказ командира 29-го немецкого корпуса генерала Обстфельдера «О поведении при встрече с итальянскими частями», в котором говорилось: «Климат и природные условия сделали итальянцев не такими солдатами, каким является немец. Их темперамент более подвержен различным воздействиям, чем у закаленного немца. Следствием этого является восторженность, с одной стороны, и быстрая утомляемость – с другой. Несдержанность и зазнайство по отношению к нашим итальянским друзьям недопустимы. Надо сделать всем офицерам, унтер-офицерам и солдатам указания о необходимости поддерживать дружеский тон. Необоснованные требования и претензии следует отклонять без всякой резкости. Применение кличек, а также дерзкое и вызывающее поведение строго воспрещаются»[87].
Метеорологические условия в декабре 1942 года были относительно благоприятными для ведения боевых действий: температура воздуха колебалась между 0° и −10° мороза и в течение всего месяца не опускалась ниже −20° по Цельсию. Сведения итальянского историка Валори о том, что температура в это время колебалась между −10° и −30 °C, а также описание «морозов до −40°» в книгах других авторов следует считать преувеличением.
В своих планах советское командование учитывало характер местности, на которой предстояло проведение операции по разгрому 8-й армии. В целом она, несомненно, была более выгодной для обороны, чем для наступления: открытое, неравномерно всхолмленное плоскогорье, очень бедное растительностью, изрезанное вдоль и поперек большим количеством рек и глубоких балок. Правда, большинство рек были мелководными и к началу наступления сильно промерзли. Зато для преодоления главного водного рубежа – Дона, ширина которого в этом районе достигала 200–300 метров, требовалось наводить мосты или проводить работы по усилению льда.
17 декабря стрелковые войска 6-й и 1-й гвардейской армий продолжали атаковать врага. Враг артиллерийским огнем, контратаками, бомбовыми и штурмовыми ударами самолетов стремился сорвать продвижение наших войск. Однако стрелковые дивизии теперь наладили хорошее взаимодействие с авиацией и танками, что обеспечивало развитие первоначального успеха. К исходу дня войска 6-й армии прорвали оборону противника на участках Новая Калитва, Дерезовка и, уничтожая оставшиеся очаги сопротивления врага, развертывали дальнейшее наступление. Введенный в прорыв 17-й танковый корпус с боями продвигался в направлении Кантемировки.
Войска 1-й гвардейской армии, наступая из района Нижний Мамон, Верхний Мамон, Нижняя Гнилуша, в ходе боев 16–18 декабря прорвали оборону 3-й пехотной итальянской дивизии и 298-й пехотной дивизии немцев, развертывая наступление в южном и юго-восточном направлениях. В полосе наступления этой армии в прорыв были введены 18-й, 24-й и 25-й танковые корпуса. Войска 3-й гвардейской армии генерала Лелюшенко, наступавшие с рубежа восточнее Кружилин – Боковская, также прорвали вражескую оборону. 18 декабря 1-й гвардейский механизированный корпус совместно с 14-м стрелковым корпусом этой армии овладели населенными пунктами Астахов, Коньков, Боковская и Старый Земцов. На левом крыле Юго-Западного фронта 5-я танковая армия генерала Романенко силами 321-й стрелковой дивизии и 5-го механизированного корпуса форсировала р. Чир и захватила плацдарм протяженностью 15 км по фронту и до 5 км в глубину.
Итальянские военнопленные не теряют оптимизма
Таким образом, в ходе трехдневных упорных боев войска Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов на нескольких направлениях прорвали сильную оборону противника, с боями форсировали реки Дон и Богучарка. Главный удар был нанесен в полосе наступления 1-й гвардейской и 6-й армий.
Здесь прорыв обороны противника был расширен на 60 км по фронту, а в глубину наступающие войска продвинулись до 40 км, выйдя на южный берег р. Богучарка. 3-я гвардейская армия прорвала оборону противника на 20 км по фронту и продвинулась до 15 км в глубину. Действия наземных войск фронтов активно поддерживала наша авиация – 2-я и 17-я воздушные армии генералов К. Н. Смирнова и С. А. Красовского.
Советские войска разгромили 3-ю и 9-ю итальянские, 294-ю и 298-ю немецкие пехотные дивизии, нанесли значительный урон 52-й итальянской пехотной дивизии. Оборона 8-й итальянской армии рухнула, все резервы были использованы в первый же день, управление войсками было утеряно и началось безостановочное отступление. Таков был результат прямого столкновения представителей двух систем, двух культур и цивилизаций.
Их здесь не ждали. Колонны итальянских войск, отступающих из-под Сталинграда
Замерзшие тела итальянских солдат у разбитой колонны артиллерийских тягачей FIAT SPA TL37 на дороге под Сталинградом
Мессе против Мессе
Последнее противостояние генерал Мессе переживает в постоянной борьбе с самим собой. Убежденный фашист и преданный сторонник Муссолини (которому был обязан своей блестящей карьерой), умудренный большим жизненным опытом (в 1943 году ему исполняется 60 лет), оказавшись волею судьбы в России, он переживает сложный период. В его душе идет процесс переоценки ценностей, с которыми он принимал под своё командование корпус. На смену карьерным тщеславию и амбициям пришли усталость и разочарование. На смену восхищению своими героическими союзниками приходит непонимание их военной стратегии и оккупационной политики. На смену не вполне конкретной ненависти к врагу приходит понимание и даже симпатии и уважение к простому русскому народу и его мужественным солдатам. «Если бы Мессе написал свою автобиографию, то смог бы рассказать итальянскую военную историю первой половины двадцатого века», – пишет о его жизненном пути известный итальянский историк и дипломат Серджио Романо[88]. Мессе-солдат становится участником и жертвой политических интриг, связанных с реализацией экспансионистской политики Италии. Осознание этого проходит в период командования им XXXV корпусом.
Такая внутренняя борьба приводит Мессе к конфликтам с Верховным командованием, находящимся в Риме, и с немецкими офицерами и генералами. В глубине души он считал свой ратный труд недооценённым. Так, он откровенно пишет Муссолини: «Когда было принято решение о назначении его превосходительства генерала Гарибольди командующим 8-й армией, я вернулся в Россию в соответствии с Вашим желанием и моим долгом солдата. А также потому, что считалось, что мое присутствие там могло быть полезно новому командующему в плане передачи большого опыта как относительно неприятеля и страны, так и в отношении сотрудничества с нашими германскими союзниками.
По этому поводу я должен со всей преданностью к Вам отметить, что это последнее и существенное условие не было выполнено, так как новый командующий расспрашивал меня не больше, чем расспрашивал бы любого другого командующего армейским корпусом, только что прибывшего из Италии.
К этому я должен добавить, что причины моей сентиментальной привязанности к старому КСИР теперь отсутствуют, потому что, вследствие изменений тактического характера, из числа старых дивизий, входивших в состав корпуса, только „Пасубио“ еще остается со мной. Но даже эти последние остатки КСИР должны лишиться своих старейших составляющих, и таким образом от старого экспедиционного корпуса не останется ничего за исключением его славного имени и памяти.
В данной ситуации позвольте мне, дуче, выдвинуть на Ваше рассмотрение предложение о моем возвращении незамедлительно после завершения сражения, которое ведется сейчас главным образом на моем участке фронта, так чтобы Вы могли использовать мой опыт и знания, когда сочтете это необходимым, но там, где я смогу с неиссякаемым энтузиазмом продолжать отдавать все свои силы на благо страны. Вы знаете, что мое единственное желание – в качестве солдата служить фашистской Италии и Вам, ее великому лидеру»[89].
КСИР стал частью АРМИР (8-й итальянской армии в России) – в качестве XXXV армейского корпуса. Как уже отмечалось, это не понравилось ни Мессе, ни его войскам. Он повиновался неохотно. Хотя некоторые утверждали противоположное. Отец Сальца, отважный капеллан, раненный на этой войне и бессменно служивший в КСИР, показал истинное положение дел в своем письме Муссолини от 8 мая 1942 года:
«Дуче! Я слышал от солдат и гражданских лиц, что его превосходительство Мессе выражал свое удовлетворение по поводу повышения (теперь он занимает четвертое по рангу место среди генералов 8-й армии (АРМИР). Некоторые говорят даже, что он сам просил о повышении. Позвольте мне сказать Вам, дуче, что дело обстоит совсем иначе. Мессе честолюбив. Я могу сказать, что он с энтузиазмом служит Вам и готов посвятить Вам свою жизнь, и так было всегда. Но это не мешает ему считать произошедшие изменения своего рода глубинной бомбой, которая значительно снижает его престиж в глазах наших союзников, нации и его доблестных войск. Неведение относительно новой ситуации, в которой он находился вплоть до настоящего времени, очень обидело его. По этой причине он предпочел бы быть переведенным на новое место службы, при условии Вашего согласия. Это истинная правда, которую, возможно, Вам лучше узнать от него лично. Простите, что осмелился довести до Вашего сведения эту информацию; моя единственная цель – Ваша слава, слава Италии и слава Бога»