– Тота, интересно, как они вас, чеченца, когда идет, и не первый год и не первый раз, война между Россией и Чечней, посадили на такое стратегическое место?
– Не знаю.
– Тем более что вы к налогам до этого дела не имели.
– Не знаю.
– Впрочем, вы ведь специалист по нефтянке. – Она отпила глоток чая. – А сколько нефти добывают в России?
– Вопрос двусторонний, – отвечает Болотаев. – С одной стороны, добывают нефть гораздо больше, чем по официальным данным. Процентов тридцать – левая нефть. А возврат НДС… – Болотаев не стал уточнять, только как бы в удивлении помотал головой. На что Ибмас засмеялась:
– Кошмар! Россия – удивительная страна. За день можно стать миллионером, а можно также вмиг всё потерять. – Она задумалась и после паузы продолжила: – Самое страшное в России, что договоренность с легкостью и безответственностью нарушается и это считается почти что нормой. – Тут зазвонил её мобильный телефон.
Она коротко поговорила на немецком, а потом вдруг спросила:
– В Москве, в России, почти каждую ночь взрывают огромные дома. Столько жертв. Говорят, что это чеченцы взрывают.
– Неправда! – выпалил Болотаев.
– У нас тоже такое мнение, – согласилась Ибмас.
– «У нас» – это у кого? – поинтересовался Болотаев.
– Это нельзя говорить, но вам – в нашем банке есть русский отдел. – Она испытующе смотрит на собеседника и продолжает: – Тота, мы с вами давно знакомы. Мы близкие люди и прочее, прочее, прочее, что недопустимо при моей работе. – Здесь она покраснела. – В общем, я не могу молчать, и у меня чисто служебный вопрос.
Она сделала паузу, следя за его реакцией.
– Задавай, – твёрдо сказал Болотаев.
– Положение чеченцев в сегодняшней России, скажем так, незавидное. И вдруг на такой стратегический пост, на такую должность назначают вас.
– И что? – не выдержал Тота.
– Вопрос. Исходя из опыта и закономерности.
– Какой?
– Либо вы такой специалист, что вытащили и пригласили из враждебной Чечни, либо…
– Либо чекист и стукач? – процедил Тота.
– Ну, я так не сказала… Но сами трезво, со стороны, постарайтесь оценить ситуацию.
– Я тебя понял, Амёла. – Теперь и Тота стал пунцовым. – Всё! Я уже уволился. Никаких дел, просьб и заданий.
Он салфеткой вытер рот, демонстративно бросил её в тарелку и, уже улыбаясь, сказал:
– Как говорится, нет худа без добра. По крайней мере одна польза от этой работы есть – тебя увидел. – Он как-то иначе глянул на неё и, перейдя на иной тон, произнёс: – Амёла, давай снова в горы рванём!
– Ха-ха, – рассмеялась она.
Её лицо резко изменилось, как бы разгладилось, даже помолодело. Но это было лишь мгновение. Вновь она стала очень грустной, задумчивой. Вновь меж бровями пролегла, как господствующая над судьбой, ложбинка.
Она нервно сжимала в руках салфетку, словно последняя была виновата во всём.
– Постоянно вспоминаю те дни, – вдруг выпалила она. – Так жалею, что не удержала вас здесь либо сама не улетела с вами. – Глаза у неё увлажнились. – Хотя куда лететь? У вас мать, у меня одинокая мать. Судьба.
– Амёла, успокойся. – Тота осторожно хотел было дотронуться до её руки, но она отвела её и тихо прошептала:
– Я хочу вам сказать… нет… – Амёла совсем расстроилась.
– Да что случилось? Говори! – стал упрашивать Тота.
– Нет. Нельзя… Я обещала. Ладно. В следующий раз. Официант, принесите, пожалуйста, воды.
Отпив несколько глотков, Амёла успокоилась.
– Давайте о делах, – поменяла она тему.
– Я уже уволился.
– Не будьте так наивны. – Её голос и лицо стали непроницаемы. – Это не та служба и у вас не та должность и роль, чтобы можно было просто так по собственному желанию уволиться… Разве вы это ещё не понимаете?
Болотаев склонил голову.
– Ха-ха-ха, – вновь засмеялась Амёла. – Представляю, если бы сейчас рванули в горы. Нас бы прямо за Цюрихом русская мафия во главе с вашим боссом задержала и вернула назад, чтобы отрабатывали «оказанное доверие».
– Кажется, ты права.
– А как иначе? На кону огромные богатства… И сто процентов за нами сейчас следят. Ха-ха-ха. – Она вновь засмеялась. – Только не надо по сторонам смотреть – не увидим. И следят не только ваши, но и наши, и другие. Ха-ха-ха!
– Неужели это так? – удивился Болотаев.
– Конечно! Деньги – это власть и интересы. За них борются… Разве не об этом вас учили на политэкономии и научном коммунизме?
– А ты откуда об этом знаешь, Амёла?
– Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь. – Она теперь улыбалась. – Что будем на десерт?
– Я уже сыт, не хочу.
– Надо, – постановила Ибмас. – Мы о главном не поговорили. Ваше дело. Кратко.
– Два офшора, – сказал Болотаев. – Только не пойму, почему именно здесь, у тебя? Вроде и у нас, даже в метро, эти услуги есть.
– Это медвежьи услуги, – усмехнулась Амёла. – Те офшоры – капканы спецслужб и бандитов. А у нас всё чисто, почётно и даже дивиденды есть. Или вы, Тота, об этом забыли?
– Уже забыл. И вряд ли вспомню.
– С вашей-то нынешней должностью?!
– Какая должность! – воскликнул Тота. – Даже командировочные не дали. Наоборот, заявление об увольнении попросил Егоров написать.
– Вот это да?! И из кармана деньги не дал? Вот как страхуются. А вас подставляют.
– Но я ведь заявление уже написал, – смеется Болотаев.
– Сейчас это смешно. Но ведь это несправедливо и неправильно.
– По-европейски – да, – согласился Болотаев.
– А по-человечески?
– И по-человечески. – Он стал очень серьёзным.
– У вас ведь дети, семья. Кормить надо.
– Надо, – совсем стал грустным Тота.
– А я по всему вижу, что дела-то у вас не очень.
– А как же, – согласился он. – Война. Разруха. Я в Грозном. В театре. Кому нужен театр во время чумы?!
– А на каких условиях вас хотя бы взяли?
В двух словах Тота рассказал о мимолетной встрече с министром.
– Понятно, – подвела итог Амёла. – Вам надо помочь. Вас надо спасать.
– Да не сгущай краски, – засмеялся Тота.
– Пойдёмте в банк.
Они встали, и тут Тота сказал:
– А могу я твою маму увидеть?
– Мы переехали… Если она нормально себя будет чувствовать, то я хотела бы, чтобы вы пообщались.
Ехали на такси. За городом, в очень живописном месте, небольшой да основательный, видно, старинный дом, вокруг ухоженный парк-сад.
– Это ваш дом? – удивился Тота.
– Да, – улыбается Амёла. – Вот, видите, напротив дом – это клиника неврологии, где мама часто лечится. Как-то, глядя в окно палаты, она сказала мне, что ей очень нравится этот дом… К счастью, дом был выставлен на продажу. Я приложила усилия. Мама была так рада.
– Молодец, Амёла, – с восторгом прошептал Тота.
– Да, молодец, – поддержала его сама Амёла. – Вроде всё наладилось, всё есть. Однако здоровье маме не купишь. Так она и не избавилась от большевистского гнёта. – И, тяжело вздохнув, добавила: – Лишь бы мама хоть такой, но была.
А была старушка в тот день очень плохой. Дышала через аппарат. Вроде спала.
– Будить не надо, – говорит сиделка. – Сегодня кризис был. Врача вызывали. Вряд ли она вас узнает.
Обратно вновь ехали на такси.
Амёла стала смотреть в окно, словно видит Цюрих впервые. И вдруг встрепенулась, говорит:
– Как и мать, всех и вся боюсь. Боюсь надвигающегося, как тёмная ночь, как могила, одиночества.
Её настроение резко переменилось.
– Вам и всем советы даю, а сама… – Она вновь уставилась в окно и, когда уже машина стала тормозить, как итог, постановила: – Как хорошо, что вы приехали. Буквально взбодрили меня, всколыхнули.
На вид небольшой, элитный банк, где работала Амёла Ибмас, был в самом центре, в пешеходной зоне Цюриха. Амёла, как всегда, пошла очень торопливо. Неожиданно у самого входа остановилась и ткнула пальцем в грудь Болотаева и, словно внушая, сказала ему:
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так в России говорят?
– Так, – согласился Тота.
– Вот так и будем действовать и работать с вашими партнёрами. – Она сделала паузу и добавила: – Отныне и навсегда. Но только с вашими, Тота, так называемыми партнёрами.
– Что значит «так называемыми»? – удивился Болотаев.
– Эх, Тота, Тота, не знаете вы деятельность этих русских чиновников и олигархов.
– Теперь знаю.
– Не знаете. Подноготную не знаете.
– Знаю. Для чего они войну в Чечне вновь затевают?
– Да, – согласилась Амёла. – Вчера ночью вновь в Москве дом взорвали.
– Да?! – Тота от неожиданности даже остановился. – Был в дороге – не слышал. Ужас!.. Небось вновь на нас повесили?
– Да. Объявили – чеченские террористы.
Они уже подошли к банку, и Амёла сказала:
– Тота, в банке всё видно и слышно. Только о деле. И прошу вас – делайте, как я говорю.
– Я так всегда и делал, – возмутился Тота.
– Отныне будет не как всегда, – твёрдо сказала Амёла. – Понятно?.. Ваше дело, когда будем в кабинете для встреч, чётко высказать всё то, с чем пожаловали.
– Так проще этого ничего и нет! – усмехнулся Болотаев.
– Вот и прекрасно. Пойдёмте в банк, там мы на «вы».
Этот банк, как и само здание, очень старый. Здесь витает дух Средневековья, словно вечность застыла, и в то же время, судя по оборудованию и аппаратуре, всё здесь ультрасовременно и при этом ни души не видно – всё видно в камеры.
– Это переговорная. – Амёла приглашает Тоту в небольшой кабинет. – Господин Болотаев, – она перешла на официальный тон, – дайте, пожалуйста паспорт.
Вернулась она не скоро. Уже было около четырех.
– Кстати, а дочь Егорова должна была быть здесь? – с ходу поинтересовался Болотаев.
– Да, я как раз с нею занималась, – говорит Ибмас. – Очень непросто. Непростая мисс. Сейчас я её приведу. А вас хочу предупредить. Открывается компания, то есть просто счёт, через который из России потекут значительные суммы. Распределителем кредитов будет эта девушка, а основным бенефициарием должны были стать вы. Вроде за гонорар.