25 марта, спустя двадцать дней после начала прорыва обороны противника на уманском направлении, 40, 27 и 52-я армии передовыми отрядами вышли на Государственную границу Советского Союза — реку Прут. На 1009-й день войны пограничную реку форсировала ударная группировка фронта под командованием маршала Конева. Освобожденный участок государственной границы взял под охрану 24-й пограничный полк, подразделения которого приняли здесь бой 22 июня 1941 года.
К 5 апреля соединения фронта подошли к Кишиневу. Однако попытка с ходу освободить столицу Молдавской республики не удалась. Сказалось то, что армии прошли с боями от 300 до 400 километров, войска устали, тылы растянулись. Кроме того, противник, перегруппировав на это направление четыре пехотные и танковую дивизии, нанес ряд сильных контрударов, пытаясь отбросить советские части за Прут. В них участвовали 14, 23, 24-я немецкие танковые дивизии, дивизия СС «Мертвая голова» и моторизованная дивизия «Великая Германия». Исходя из создавшейся обстановки, с разрешения Ставки ВГК маршал Конев отдал приказ на переход к обороне[63].
В результате Уманско-Ботошанской операции была разгромлена 8-я армия, а также частично 1-я танковая армия противника, рассечен фронт группы армий «Юг». Десять вражеских дивизий потеряли от 50 до 75 процентов личного состава и почти все тяжелое вооружение. В ходе наступления с 5 марта по 17 апреля войска фронта продвинулись на 200–250 км, освободили значительную часть территории Правобережной Украины и Молдавии, вышли в северо-восточные районы Румынии.
Спустя месяц решением Государственного Комитета Обороны командующий войсками 1-го Украинского фронта маршал Жуков был отозван в распоряжение Ставки ВГК. В командование войсками этого фронта вступил Иван Степанович Конев.
«Что и говорить, — писал он впоследствии, — трудно было расставаться с моими ближайшими помощниками… с командующими армиями, командирами корпусов и дивизий, которых я хорошо знал и высоко ценил… Мы вместе прошли боевой путь от Белгорода до Румынии и хорошо сработались… Проведение ряда крупнейших операций сплотило нас в единый, дружный и организованный коллектив, способный выполнять любые боевые задачи… Вспоминая все пережитое и совершенное солдатами, командирами и политработниками фронта, я хочу поблагодарить их всех за их ратный труд, мужество и героизм»[64].
Всего сутки потребовались Ивану Степановичу, чтобы, проехав по опаленной войной молдавской и украинской земле, прибыть к месту нового назначения — в штаб 1-го Украинского фронта. Он располагался восточнее города Волочиск. Здесь его ждали боевые соратники. Среди встречавших было много знакомых. Член Военного совета К. В. Крайнюков, находившийся в действующей армии с августа 1941 года, — однополчанин Ивана Степановича по боям в Приуралье в 1919 году. С начальником штаба генералом армии В. Д. Соколовским Конев вместе воевал в годы Гражданской войны, служил в Белорусском и Московском военных округах в 30-е годы. Он близко знал Соколовского и на посту заместителя начальника Генерального штаба в канун войны, начальника штаба Западного фронта и Западного направления летом и осенью 1941 года. Многие годы службы в Красной Армии неоднократно сводили Ивана Степановича и с другими генералами — командующим артиллерией Н. Н. Семеновым, командующим бронетанковыми и механизированными войсками Н. А. Новиковым, начальником связи И. Т. Булычевым, начальником тыла фронта Н. П. Анисимовым.
В тот же день с обстановкой на юго-западном направлении и стоящими перед фронтом задачами нового командующего ознакомил заместитель Верховного Главнокомандующего Г. К. Жуков. Он отметил, в частности, что после завершения зимних и весенних наступательных операций войска 1-го Украинского фронта перешли к обороне в полосе более чем 400 км.
Ныне фронту предстоит подготовить и провести наступательную операцию с целью разгрома группы армий «Северная Украина», насчитывавшей до 40 дивизий. В нее входили 1-я немецкая танковая армия, главные силы 4-й немецкой танковой армии, 1-я венгерская армия.
Важностью стоящей перед фронтом задачи освобождения западных областей Украины и юго-восточной части Польши, а также наличием сильной группировки противника определялся и состав 1-го Украинского фронта: он включал 80 стрелковых и кавалерийских дивизий, 10 танковых и механизированных корпусов, насчитывая 1 млн. 110 тыс. личного состава, более 16 тыс. орудий и минометов, более 2 тыс. танков и САУ, 3250 боевых самолетов.
По своему обыкновению Иван Степанович Конев более детальное знакомство с обстановкой начал с выезда в соединения. Личные встречи с командующими и командирами, солдатами и сержантами, изучение характера обороны противника на местности, по его мнению, давали более полную картину, чем доклады командующих и донесения. Он побывал в армиях генералов В. Н. Гордова, Н. П. Пухова, П. А. Курочкина, А. А. Гречко, К. С. Москаленко, Е. П. Журавлева, а также в танковых объединениях.
Маршал Конев пришел к выводу, что фронт представляет собой мощный войсковой организм. Он способен решать крупные стратегические задачи в общем плане летней кампании 1944 года. Особенно радовали его люди — бойцы и командиры, беседы с ними убеждали командующего в их высоких боевых и моральных качествах. Присутствуя на командирских занятиях, на учениях, командно-штабных тренировках, Иван Степанович внимательно присматривался к стилю работы руководителей.
Со многими командующими армиями, командирами корпусов и дивизий судьба уже сталкивала Ивана Степановича в прошлом. Вместе с Гордовым, к примеру, он учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе, воевал на Восточном фронте в годы Гражданской войны, на Западном фронте в 1941 году. А. А. Гречко был однополчанином Конева по службе в Белоруссии в 30-е годы — они командовали там дивизиями. Начальником штаба Калининского фронта в ноябре 1941 года был активный участник Гражданской войны Е. П. Журавлев. В разные годы сводила его служба с командирами соединений генералами А. И. Гастиловичем, А. И. Родимцевым, СВ. Соколовым, Д. П. Онуприенко, И. И. Анциферовым и многими другими.
Не первой была встреча маршала Конева и с командующими танковыми армиями — 1-й гвардейской танковой армией командовал М. Е. Катуков — умелый, инициативный организатор танкового боя с превосходящими силами противника. Командующим 3-й гвардейской танковой армией был товарищ Конева по учебе в академии П. С. Рыбалко. 4-ю танковую армию возглавлял генерал Д. Д. Лелюшенко.
Итогом знакомства нового командующего войсками фронта с подчиненными войсками стал сбор руководящего состава объединений и отдельных соединений. Он проводился на базе 38-й армии, находившейся в центре оперативного построения фронта. Начали сбор с обсуждения докладов командующих 13-й армией генерала Н. П. Пухова и 38-й армией генерала К. С. Москаленко об итогах проведенных операций. Затем заслушали выводы из оценки обстановки других командующих объединениями, а также командующих родами войск. В результате получился полезный разговор, позволивший четко определить первоочередные задачи, стоящие перед органами управления всех звеньев. Завершилась работа тем, что маршал Конев отдал указания по подготовке войск и штабов. Акцент был сделан на развитие творчества командиров в выборе способов и приемов разгрома противника, в определении наиболее целесообразного, с учетом конкретных условий обстановки, боевого порядка, в организации огневого поражения противника и управления войсками. «Управление боем, особенно при прорыве вражеской обороны, — подчеркнул он, — должно быть до предела централизованным и непрерывным, поэтому штабы должны находиться вблизи войск, ведущих бой»[65].
В начале июня И. С. Конев был вызван в Москву. Состоялся его телефонный разговор с Верховным Главнокомандующим. Коневу было предложено разработать план предстоящей фронтовой наступательной операции с целью разгрома противника в Прикарпатье и освобождения Западной Украины.
Исходя из оценки обстановки, учитывая сильный состав противостоящей фронту группировки противника, а также местность, позволявшую немецкому командованию организовать эшелонированную траншейную оборону, маршал Конев решил прорвать ее на двух участках, удаленных друг от друга на семьдесят километров, сосредоточивая основные усилия на львовском направлении. Тем самым достигалось не только рассечение группировки противника, но и окружение части его сил в районах Бродов и Львова. Успех прорыва, по мнению командующего, обеспечивался сосредоточением до 90 процентов танков и самоходно-артиллерийских установок, свыше 77 процентов артиллерии и 100 процентов авиации на участках, составлявших всего 6 процентов полосы, занимаемой фронтом, а развитие тактического прорыва в оперативный — вводом в сражение сразу трех танковых армий и конно-механизированной группы, т. е. максимальным использованием огневых, ударных и маневренных возможностей бронетанковых и механизированных войск. Чтобы скрыть замысел операции и перегруппировку соединений фронта, штаб по указанию командующего разработал план оперативной маскировки. Им предусматривалось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танкового корпуса на левом крыле[66].
В середине июня И. С. Конев и К. В. Крайнюков были вызваны в Ставку ВГК для доклада плана предстоящих действий.
«Как нам представлялось, — подчеркивал Иван Степанович, — был это обстоятельно подготовленный и продуманный план. Однако он вызвал возражения со стороны Верховного Главнокомандующего, считавшего нанесение фронтом двух ударов нецелесообразным… Я же отстаивал нашу точку зрения, мотивируя тем, что один удар на львовском направлении даст противнику возможность широко маневрировать танковыми и моторизованными дивизиями, другими резервами, а также привлечь для действий по нашей ударной группировке всю свою авиацию. Кроме того, наступление одной ударной группировкой фронта на львовском направлении вынудит войска преодолевать це