илась от взрывов земля, летели в воздух бревна разрушаемых дзотов и блиндажей… Огневой вал покатился в глубину обороны»[15].
Несколько позже командующий округом генерал Конев проверил подготовку 10-й и 12-й кавалерийских казачьих дивизий, трех вновь сформированных стрелковых соединений, а также организацию учебного процесса в военных пехотных училищах в Ростове-на-Дону, Орджоникидзе и Махачкале, на курсах усовершенствования командного состава в Краснодаре, Армавире и Грозном.
Еще в середине декабря 1940 г. генерал-лейтенант И. С. Конев вылетал в Москву на совещание высшего командного состава Наркомата обороны СССР. Здесь с участием руководителей правительства подводились итоги боевой и политической подготовки за 1940 год, ставились задачи на 1941 год. Заседания проходили в Центральном Доме Красной Армии. С докладами выступили К. А. Мерецков, Г. К. Жуков, И. В. Тюленев, Д. Г. Павлов и другие военные руководители, в которых ставились теоретические и практические вопросы подготовки командиров, штабов и войск, применения новых средств борьбы, организации и ведения операции и боя. Принимая непосредственное участие в обсуждении вопроса подготовки соединений и частей, Конев высказал твердое убеждение в необходимости пересмотра ряда положений уставов, в частности о боевом порядке войск в наступлении, о построении противотанковой обороны, а также об усилении полевой выучки личного состава.
По итогам совещания командующий Северо-Кавказским военным округом провел собрание его руководящего состава с привлечением командиров соединений и начальников военно-учебных заведений. Здесь же Конев сделал разбор последних проверок войск. Особое внимание было уделено недостаткам, которые снижали качество обучения личного состава.
Характерным для стиля работы командующего войсками округа, как отмечают многие его сослуживцы того времени, становится стремление превратить каждый разбор учения или смотра в школу для командного состава, соединений, частей и подразделений. Он учил подчиненных вникать во все детали обучения войск. Выступая перед слушателями Военной академии имени М. В. Фрунзе в середине 50-х годов, маршал подчеркивал:
«В те предвоенные годы, когда все мы чувствовали дыхание надвигающейся грозы, я, следуя правилу, усвоенному по предшествующей службе, немало времени отдавал тренировке соединений и частей округа в сложных условиях обстановки, приближенной к боевой. Были люди, которые не понимали, зачем это нужно. Называли это выматыванием сил. Некоторые косились и по другой причине: маневры даже в масштабе дивизии — весьма дорогостоящая вещь. Но я чувствовал, что время не ждет, старался использовать каждый час с пользой для войск. В этом вопросе ощущалась поддержка члена Военного совета, штаба — большинства начальников родов войск и служб. Совместными усилиями мы и решали главную задачу — учили штабы и войска воевать с сильным и опытным врагом».
В мае 1941 года основное внимание командования и политуправления округа было перенацелено на решение новой, весьма сложной и ответственной задачи. По постановлению Главного Военного совета на базе Северо-Кавказского военного округа срочно комплектовалось управление 19-й армии. В ее состав вошли 25-й и 34-й стрелковые корпуса, 26-й механизированный корпус, 38-я стрелковая дивизия, а также части обеспечения и обслуживания. Соединения армии после доукомплектования имели задачу с 20 мая перебазироваться в Киевский Особый военный округ. В первых числах июня командующим армией был назначен И. С. Конев, членом Военного совета — дивизионный комиссар И. П. Щекланов, начальником штаба — генерал-майор П. Н. Рубцов. Армия поступала в резерв Наркома обороны СССР и выдвигалась к западным границам СССР.
Решив все неотложные дела, командарм выехал в Киев, чтобы на месте встретить прибывающие эшелоны с войсками, организовать их размещение и немедля продолжить боевую и политическую подготовку соединений и частей.
Глава третьяГоды испытаний
21 июня 1941 года стало для И. С. Конева, как и для всей страны, последним мирным днем. Ночью позвонил начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев. Его информация была краткой, но настораживающей.
— Положение тревожное, Иван Степанович, будьте готовы к худшему…
«Худшее — значит война», — подумал Конев. И он не ошибся. На рассвете в приграничных районах страны забушевал гигантский огненный смерч — Германия и ее союзники обрушились всей своей военной мощью на советские города и села. 190 дивизий, 5,5 миллиона солдат и офицеров, около 4300 танков и штурмовых орудий, почти 5 тысяч боевых самолетов, более 47 тысяч орудий и минометов — вот та сила, внезапный удар которой предстояло выдержать Красной Армии.
Летом 1941 года стране пришлось неимоверно трудно. Особенно острая обстановка сложилась на западном стратегическом направлении. Здесь противник наносил свой главный удар, намечая выйти по кратчайшему пути к Москве. Решение этой задачи возлагалось на группу армий «Центр», в состав которой входили 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизованных, кавалерийская и 3 охранные дивизии, а также две моторизованные бригады. Их действиями руководил генерал-фельдмаршал Ф. фон Бок, который с начала Второй мировой войны командовал группой армий «Север» в Польше и группой армий «Б» во Франции.
Выход противника восточнее Минска потребовал срочных мер. 25 июня Ставка Главного Командования приняла решение создать оборонительный рубеж с главной полосой по линии Сущево — Витебск — река Днепр. На него выдвигалась группа армий резерва Ставки, в состав которой вошли 19, 20, 21 и 22-я армии. В ночь на 26 июня командующий 19-й армией генерал-лейтенант Конев получил задачу перегруппировать соединения армии из-под Киева в район Витебска. «Развертывание и сосредоточение соединений произвести в Яновичи, Добромысль, Турово, Малиновка не позднее 5 июля», — говорилось в полученном приказе[16].
«26-й механизированный корпус остается на месте, — сообщил дополнительно начальник оперативного управления штаба Юго-Западного фронта полковник И. Х. Баграмян, хороший знакомый Конева по Военной академии имени М. В. Фрунзе. — Он выводится в резерв Ставки. К Вам, в новый район сосредоточения, прибудет 23-й мехкорпус из Орловского военного округа. В его составе 48-я и 51-я танковые, 220-я моторизованная дивизии. Армия усиливается, кроме того, 360-м и 399-м гаубичными артиллерийскими полками РГК. Желаю успеха, Иван Степанович».
В тот же день 19-я армия приступила к выполнению поставленной боевой задачи.
К фронту эшелоны с войсками и техникой шли очень медленно. Вражеские самолеты барражировали над дорогами. Приходилось часто делать остановки — пути то и дело оказывались взорванными. Головному эшелону, в котором находилась оперативная группа штаба во главе с командующим армией, удалось наконец достичь Рудни. Генерал Конев, не дожидаясь окончания выгрузки, направился в штаб Западного фронта, в распоряжение которого поступала армия. Здесь он получил боевую задачу от маршала С. К. Тимошенко. «Соберите все, что имеется под рукой, товарищ Конев, и отбросьте немедленно противника от Витебска. С подходом армии организуйте устойчивую оборону в междуречье Западной Двины и Днепра. Вот здесь. — Маршал показал на карте полосу обороны. — Одновременно думайте над тем, как лучше разгромить соединения 39-го моторизованного корпуса немцев. И не только думайте, но и действуйте…»
Итак, получены, по сути дела, две задачи. Первая — срочная, тактическая. Вторая — перспективная, главная. Отдав начальнику оперативного отдела армии необходимые указания по организации обороны и приказав развернуть в районе Рудни командный пункт, Конев с небольшой группой работников штаба, радиостанцией и отделением охраны выехал в Витебск, чтобы выяснить на месте обстановку до прибытия войск.
Путь в тридцать с лишним километров оказался трудным. Части действовавших впереди войск с тяжелыми боями отходили на восток. Вперемежку с личным составом и артиллерией двигались обозы, нескончаемым потоком шли беженцы. Попадались автомашины, танки.
Недалеко от города Иван Степанович остановил свою небольшую колонну. Он вышел из машины, снял плащ, чтобы видны были знаки различия, и начал останавливать отходившие подразделения, группы бойцов и командиров. Говорить старался спокойно. Приказы отдавал вполголоса.
В Витебск генерал вступил с несколькими стрелковыми подразделениями, двумя артиллерийскими батареями, десятком танков. Город казался почти пустым. Областной центр Белоруссии, важный узел автомобильных и железных дорог, расположенный на Западной Двине при впадении в нее реки Витьба, с населением в сто пятьдесят тысяч человек, эвакуировался. В разных местах полыхали пожары — последствия вражеских бомбежек.
На центральной площади Витебска Конев увидел командира, показавшегося ему знакомым, и с ним несколько бойцов. Это был майор Рожков из 37-й стрелковой дивизии, которой в 30-е годы командовал Иван Степанович. Корреспондент газеты «Правда» Борис Полевой так описывал последующие события:
«— Много у Вас людей? — спросил у майора Конев.
— Утром было двадцать человек, — последовал ответ. — От границы с боями отходим. Теперь нас стало больше. Здесь, в Витебске, принял под командование роту Осоавиахима и рабочее ополчение. Отличные люди, но оружие у них старое, учебное. И патронов мало. Сейчас вот кое-что подсобрали на поле боя. Занял оборону по Западной Двине и принял на себя командование гарнизоном.
С гордостью смотрел генерал на худого, небритого командира с красными от усталости глазами. Хотелось обнять этого храброго, стойкого человека. Но только пожал ему руку.
— Товарищ майор, ваши действия одобряю. Держитесь до утра. Придут подкрепления.
Он оставил в распоряжение майора Рожкова приведенных с собой пехотинцев и танки, а сам пошел на батарею, которая заняла открытую огневую позицию у реки на высотке, что господствовала над городом.