81. По существу, это было выступлением против линии партии на создание регулярной армии, за сохранение в армии коллегиального управления войсками без командующего.
Приведенные факты достаточно красноречиво говорят об отношении Сталина к военным специалистам, а также о его своеволии и в какой-то мере дают понимание взаимоотношений, которые складывались у Сталина с Тухачевским. ЦК партии и Советское правительство приняли тогда решительные меры по наведению порядка. РВС фронта за неподчинение центральным партийным и военным органам был отстранен от руководства войсками, а взамен его создан новый во главе с Сытиным. Сталии был отозван в Москву. Однако случившееся не послужило ему уроком и тем более пе изменило его характера. Тухачевский испытал это на себе при первом же знакомстве.
Как видим, встреча Тухачевского со Сталиным оказалась совсем не такой, каким были знакомство и встречи с В. И. Лениным, М. В. Фрунзе, В. В. Куйбышевым, которые оказывали ему поддержку, проявляли внимание и даже личные симпатии. У них он учился коммунизму. В лице же Сталина увидел недоброжелательного и своевольного властолюбца. Пробыв более месяца при штабе Южпого фронта, оп так и не был допущен к командованию 13-й армиой.
Задержка с назначением Михаила Николаевича не осталась не замеченной В. И. Лениным. 5 января 1920 г. Владимир Ильич, запрашивая Э. М. Склянского о положении на Северном Кавказе и в Крыму, куда отошли разбитые деникинские армии, заодно поинтересовался, где теперь находится Тухачевский82. После выдающихся побед па Урале и в Сибири Владимир Ильич проникся еще большей верой в молодого командарма-коммуниста и считал необходимым использовать его на самых ответственных участках фронта. Таким участком в январе 1920 г. стало кавказское направление. К середине месяца обста^ новка там серьезно осложнилась.
После овладения 10 января войсками Южного фронта
Ростовом-на-Дону части Добровольческой армии Деникина отошли за Дон и закрепились на его левом берегу. Донская армия противника была отброшена войсками Юго-Восточного фронта к реке Сал. Для завершения разгрома противника на Северном Кавказе 16 января на базе Юго-Восточного фронта был образован Кавказский фронт во главе с В. И. Шориным. Наряду с 9, 10 и 11-й армиями и Сводным конным корпусом Юго-Восточного фронта в его состав были переданы также 8-я и 1-я Конная армии Южного фронта.
17 января войска Кавказского фронта предприняли наступление в целях прорыва обороны белых на 1?ижнем Дону и на реке Сал. Однако оно закончилось безрезультатно. При этом 1-я Конная армия, брошенная по тонкому льду через Дон на Батайск, понесла серьезные потери. Не привели к успеху и последующие попытки наступления. Основпой причиной неудач являлся неправильный выбор направления главного удара, который наносился под Ростовом в лоб — по наиболее сильному участку обороны противника. 22 января Главком С. С. Каменев указал В. И. Шорину на бессмысленность лобовых атак на Батайск. В то же время командующий 1-й Конной армией С. М. Буденный и член ее РВС К. Е. Ворошилов обратились с письмом к В. И. Ленину и одновременно направили доклад С. С. Каменеву, обвиняя командующего фронтом в неправильном использовании кавалерийских соединений.
В результате неудач и ослабления политико-воспитательной работы в частях фронта наблюдались случаи грубого нарушения дисциплины, снизился морально-боевой дух войск. На фронте создалась тревожная обстановка и угроза потери стратегической инициативы. Для того чтобы исправить положение, решено было прежде всего усилить командование фронта. По единодушному мнению В. И. Ленина и С. С. Каменева, на должность нового командующего Кавказским фронтом выдвигалась кандидатура М. Н. Тухачевского.
Михаил Николаевич не знал, что в Москве решается вопрос о его новом назначении. Подавленный своим двусмысленным положением после недавних столь громких признаний, он 19 января направил письмо в РВС Республики: «Обращаюсь к Вам с убедительной просьбой: освободите меня от безработицы. В штаюгозапе 83 я бес-целыю сижу почти три недели, а всего без дела — два месяца. Не могу добиться ни причины задержки, ни дальнейшего назначения. Если за два почти года командования различными армиями я имею какие-либо заслуги, то прошу дать мне использовать свои силы в живой работе, и если таковой не найдется на фронте, то прошу дать ее в деле транспорта или военкомиссаров. Командарм Тухачевский» К
О письме стало известно В. И. Ленину. Это и решило окончательную судьбу «забытого» командарма. 24 января 1920 г. состоялось его назначение временно исполняющим обязанности командующего войсками Кавказского фронта. 3 февраля он прибыл в Саратов, где располагался штаб фронта.
Интересно отметить, что 3 февраля И. В. Сталин в разговоре по прямому проводу с С. М. Буденным и К. Е. Ворошиловым, которые просили его вмешаться в дела Кавказского фронта в связи с неправильным использованием 1-й Копной армии, сообщил: «Дней восемь
назад, в бытность мою в Москве, я добился отставки Шорина и назначения нового комфронта Тухачевского — завоевателя Сибири и победителя Колчака. Он сегодня только прибыл в Саратов и на днях примет командование фронтом» 84.
Так и не найдя места для Тухачевского на Южном фронте в период победоносного наступления на Деникина, Сталин вдруг охотно поддержал назначение Михаила Николаевича с повышением на Кавказский фронт, когда там складывалось критическое положение. При этом он явно преувеличивал свою роль в смене командования. Но как только дело коснулось помощи Тухачевскому путем переброски части сил из состава бывшего Южного фронта, завершившего к тому времени боевые действия, Сталин, как увидим, сделал все, чтобы не выполнить приказ Главкома, и даже пренебрег личными указаниями Ленина.
В памяти Михаила Николаевича было еще свежо вступление в командование 5-й армией, когда нужно было остановить беспорядочный отход ее обескровленных, измотанных в боях полков. Теперь на его долю выпало новое суровое испытание. При этом в более высоком ранге. Естественно, возрастала и его ответственность.
Состояние вверенных Тухачевскому войск Кавказского фронта и общая обстановка на Северном Кавказе были действительно угрожающими. Главное Командование Красной Армии, оценивая обстановку на Кавказском фронте, справедливо считало, что силы советских войск, непрерывно наступавших с октября, вконец истощены. По данным на вторую половину января, противник обладал на Северном Кавказе почти двойным превосходством и людях (420 тыс. человек против 215 тыс. советских войск) и готовил контрнаступление на ростовско-иовочер-касском направлении *.
22 января 1920 г. Главное Командование Красной Армии докладывало Реввоенсовету Республики, что дивизии фронта очень слабы как в количественном, так и в качественном отношениях, а командный состав имеет низкую подготовку. Поэтому для войск непосильны сложные маневры в наступательных операциях. Отсюда делался вывод, что остается лишь «задавить противника числом», для чего потребуется подвезти фронту со всех концов страны 100 тыс. человек пополнений85. Главком и Реввоенсовет Республики в докладе В. И. Ленину 27 января указывали, что войска Деникина приведены в порядок и для окончательного их разгрома необходимо напрячь все силы Республики86. Таким образом, предполагалась серьезная и продолжительная подготовка к новому наступлению. При разрухе на железных дорогах перевозки намечаемых для Кавказского фронта пополнений могли растянуться на многие недели. Перебрасываемые Главным Командованием дивизии можно было ожидать только через полтора месяца87.
Так оценивали положение и видели перспективы дальнейшей борьбы с Деникиным Главнокомандование и РВС Республики. Однако по-иному распорядились сложившейся обстановкой, дали иной ход событиям Тухачевский и единодушно поддержавший его РВС фронта.
Одновременно с М. Н. Тухачевским в Саратов прибыл новый член Реввоенсовета фронта Г. К. Орджоникидзе. Он уже имел большой опыт военно-политической работы! был одним из организаторов обороны Царицына и партизанского движения в тылу белогвардейских войск на Кавказе, председателем Совета обороны Северного Кавказа, членом РВС 16-й, а затем 14-й армий. В Саратове, в штабе фронта, и состоялось личное знакомство Тухачевского с выдающимся революционером и кристально чистым коммунистом Серго Орджоникидзе. Многому научился у него Михаил Николаевич. Совершенно разные по темпераменту, они очень сходились в работе. Их зародившаяся на Кавказском фронте дружба выдержала испытание временем.
«Мы работали вместе... — вспоминал Тухачевский те дни. — Обстановка была тяжелая. Весна. Наспех восстановленные дороги размыло. Связь прерывалась непрестанно. Требовались колоссальные усилия, чтобы наладить работу тыла в условиях стремительного наступления и добивания врага. Тов. Орджоникидзе работал днем и ночью и заражал своим энтузиазмом коммунистов, начальников и красноармейские массы» *.
Новый командующий прибыл в штаб фронта, когда
B. И. Шорин находился в войсках. Не теряя ни минуты, он сразу пригласил к себе начальника штаба Ф. М. Афанасьева и попросил познакомить с обстановкой. Этот эпизод и свои впечатления о первой встрече с Михаилом Николаевичем описывает в воспоминаниях В. Н. Ладу-хин:
«Все трое — Афанасьев, Тухачевский и Орджоникидзе — склонились над картой.(...)
Тухачевский на лету схватывает подробности обстановки, коротко и решительно кивает головой, задает мне точные вопросы, исключающие многословие в ответах. Орджоникидзе реагирует более экспансивно. С заметным грузинским акцентом подает реплики: «Исключительно правильно!» либо «Не то! Надо проверить!»