16 октября 1917 г., за десять дней до Октябрьского вооруженного восстания, М. Н. Тухачевский прибыл в Петроград. Совсем не та была столица, что три года назад. Да и название новое — Петроград вместо Санкт-Петербург. Тогда столица была праздничной и нарядной, охваченной восторженно-националистическим угаром, подогретым царским правительством в связи с начавшейся войной против Германии и Австро-Венгрии. Хозяевами на столичных проспектах были верноподданные самодержавию и воспылавшие патриотизмом буржуа. Теперь в Зимнем уже не было царя, а часы на здании Городской думы на Невском отсчитывали последние дни Временного буржуазного правительства. Центральный Комитет партии большевиков 10 октября принял решение о вооруженном восстании. Столица была по-военному суровой, грозно бурлила перед последним, решающим революционным натиском петроградского пролетариата. Хозяевами на ев проспектах стали рабочие, революционные солдаты и матросы.
В Петрограде Михаил Николаевич прежде всего явился в казармы своего гвардейского Семеновского полка, находившегося на Юго-Западном фронте. Теперь в них размещались резервисты. После короткого отпуска он 20 ноября прибыл в полк. Здесь Михаил Николаевич встретил братьев Николая и Александра. Тухачевский принял командование 9-й ротой. В документах штаба он стал именоваться Тухачевский 1-й К
ГЦГВИА, ф. 2584, on. 1, д. 8001, л. 79.
С народом
К моменту возвращения М. Н. Тухачевского в Россию в армии произошли большие перемены. В Инголыптадт доходили о них слухи. Однако многое оказалось для Михаила Николаевича неожиданным. Солдаты не отдали ему чести. Теперь это было не принято. Но встретили фронтового офицера, бежавшего из плена, с уважением и нескрываемым интересом, хотя и настороженно. После революции офицеров в полку осталось немного. Некоторые бежали на юг к Каледину и Корнилову. Другие притаились в Петрограде, выжидая, как развернутся события.
Тухачевского, офицера хотя и строгого, но демократа по натуре, не шокировала вольность обращения к нему солдат. Он и раньше был с ними прост, относился уважительно и по-командирски заботливо, за что неизменно пользовался их любовью. Он «не гнушался знакомством с солдатами даже в те проклятые времена, когда офицеров и солдат разделяла глубочайшая пропасть», — писал о Тухачевском один из его сослуживцев по Семеновскому полку, в то время старший унтер-офицер, П. Д. Рябов 5. Вот и теперь солдаты признали его «своим» и вскоре избрали командиром роты.
Новые порядки в армии Михаил Николаевич воспринял как неизбежное веяние революции. Но никогда не сомневался в том, что, какими бы ни были внешние формы отношений между начальником и подчиненным, они должны строиться на основе жесткой воинской дисциплины. Кадровый военный, он не представлял иных порядков в армии, так же как не мыслил государства без регулярной армии. Но пока он пе спешил высказывать свои мысли, больше прислушивался к полемике других — как офицеров, так и солдат, старался разобраться в том новом, неизведанном, что несла с собой революция.
Михаила Николаевича прежде всего мучил вопрос: что станет с армией? Ведь и сами большевики еще не представляли четко, какие по своему устройству вооруженные силы будут защищать рожденное революцией государство. А когда старая армия пошла на слом, каждый из офицеров задумывался и о том, что будет с ним. М. Н. Тухачевский, искренне принявший Октябрьскую революцию, готов был служить обновленной родине и защищать ее с оружием в руках. Однако уже в начале 1918 г. Семеновский полк расформировали, а его демобилизовали. Подпоручик старой армии М. Н. Тухачевский оказался по у дел.
Невеселым вернулся Михаил Николаевич к семье, во Вражское. Случилось пепредвидепное. Он оказался не-пужпым новой России. Так с горечью думали многие бывшие сослуживцы Тухачевского. Профессиональные военные, не знавшие другого дела, они оказались в растерянности. Некоторые, еще не сделавшие твердого выбора, невольно поглядывали на Доп и Кубань. Они знали, что там-то были иужпы. Там ожидала их привычная служба, давно усвоенные армейские порядки. Но у одпих пе хватало решимости, и они опускались на житейское дно. Другие решались и оказывались в белой армии вместе с убежденными врагами революции, в чем нередко потом раскаивались. Значительная часть бывших офицеров, особепно воепного времени, остались верными своему народу. Они старались войти в новую жизнь, найти достойное применение своим знаниям и опыту на новом поприще. Многие из них, как и Тухачевский, не теряли надежды вернуться со временем на военную службу и найти свое место в повой армии.
Михаил Николаевич решил заняться восстановлением подорванного в пемецком лагере здоровья и пришедшего в упадок семейного хозяйства. Мать и сестры жили во Вражском исключительно своим трудом. Новые хозяева земли — крестьяпе решением сходки оставили им дом, выделили приусадебный участок и все необходимое для хозяйственных работ.
С волнением следил Михаил Николаевич за военными событиями начавшейся в стране гражданской войны. Радовался, что первые вооруженные очаги контрреволюции были подавлены отрядами Красной гвардии, революционных солдат и матросов. Однако силам внутренней контрреволюции все большую помощь оказывали империалистические державы. Уже с поября 1917 г. они разрабатывали планы военной интервенции против первой в мире Советской Республики. Становилось очевидным, что сил Краспой гвардии, создапных для завоевания власти народа, недостаточно для защиты революции. И вот наконец в Пензу пришло известие о декрете Совета Народных Комиссаров Республики от 15 января 1918 г, о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии,
Радостное для Михаила Николаевича известие букг вально окрылило его. Смущало лишь одно: в армию, согласно установленному положению, принимались добровольцы только из «наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс». Он к этим классам не принадлежал. И все же верил, что его военные знания и боевой опыт будут нужны новой армии. Не раздумывая долго, отправился в Москву. Остановился в Большом Афанасьевском переулке у старых знакомых — Кулябко.
Друга его юности Николая Николаевича Кулябко не было в Москве. Оп был теперь членом ВЦИК и находился в Петрограде. У его родителей, которые были связаны с революционным движением еще до 1905 г., Михаил нашел полное понимание и поддержку своих намерений. Хорошо зная семью Тухачевских, они верили в искренность его побуждений и подсказали, куда следует обратиться.
Но не так-то просто было бывшему дворянину и гвардейскому офицеру рассеять предубеждение и вполне понятную подозрительность некоторых работников, от которых зависело поступление его на военную службу. Однако Тухачевскому посчастливилось. Он оказался удачлив на встречи с настоящими коммунистами, обладающими большим политическим чутьем и опытом, стоявшими выше сословных предубеждений, умевшими видеть в человеке главное.
В начале марта 1918 г. бывшего подпоручика принял председатель Военного отдела ВЦИК старый большевик
А. С. Епукидзе. Открытое лицо молодого человека, его неподдельная искренность и увлеченность, с какой оп говорил о строительстве новой армии, о своем желании служить родине, расположили к нему А. С. Енукидзе. Опыт и знание людей рассеяли недоверие. Чувствовалось, что, несмотря на небольшой чип, бывший офицер обладал обширными познаниями, глубоко разбирался в военном деле.
Михаил Николаевич был принят сотрудпиком Военного отдела ВЦИК. С большим усердием и увлечением он взялся за работу. Воеипый отдел ВЦИК являлся связующим звепом между центральной властью и Наркоматом по военпым делам. Сюда стекались все сведения о положении в стране. Главным же для отдела являлось решение поставленной партией задачи строительства Вооруженных Сил и укрепление обороны Советской Республики.
М. Н. Тухачевский вносил посильный вклад в это совершенно новое дело. Он много ездил по стране, контролировал и помогал на местах в организации Красной Армии. Побывал в Рязанской, Тамбовской, Воронежской губерниях, в области войска Донского. Результаты его командировок получили высокую оценку. А. С. Енукидзе отмечал, что Тухачевским был представлен «обстоятельный доклад» и «сделана масса цепных указаний».
Одним из памятных и радостных дней стало для Михаила Николаевича 19 марта 1918 г. В этот день СНК принял решение о широком привлечении на службу в Красную Армию военных специалистов старой армии — бывших генералов, офицеров и военных чиновников.
В. И. Ленин, обосновывая необходимость такого решения, подчеркивал, что «нужно было набирать командный состав из бывших офицеров, чтобы рабочие и крестьяне могли у них учиться...»
Тухачевского глубоко взволновал призыв партии. Пропало чувство неуверенности. По новому советскому закону он имел право быть полноправным командиром Красной Армии. Как ни почетно было работать в центральном аппарате, Михаил Николаевич мечтал о другом — о службе в строю. В этом было его настоящее призвание. К этому он готовил себя с ранней молодости. Встав на военную стезю, он, как истинный солдат, «носил в своем ранце маршальский жезл».
И марта Советское правительство переехало из Петрограда в Москву. Вернулся в Москву и Н. Н. Кулябко. Возобновились дружеские встречи, прерванные войной. Снова друзья говорили о революции, о политике большевиков. Михаил живо схватывал мысли товарища, стремился глубже понять суть революционных преобразований. В одной из таких бесед о будущем России Кулябко завел разговор о вступлении Тухачевского в партию.
«Я видел, — вспоминает Н. Н. Кулябко, — что он уже твердо стоит на позициях большевиков, слышал его восторженные отзывы о Владимире Ильиче и потому предложил ему вступить в ряды Коммунистической партии...
<...>
Я дал М. Н. Тухачевскому устную рекомендацию и подтвердил ее письменно. Делал это без малейших колебаний, твердо веря, что, став коммунистом, Михаил Николаевич припесет еще большую пользу Советской власти, которая очень нуждалась в преданных военных специалистах»