Свободные часы, когда их удавалось выкроить из заполненного до предела рабочего дня, Михаил Николаевич так же преданно, как и в прежние годы отдавал музыке. Иногда писал картины, делал скрипки. В 1925 г. оп по-зпакомился с молодым и еще малоизвестным композитором Дмитрием Шостаковичем и одним из первых предугадал его могучий талант, предсказал ему великую славу: «Вот вы еще услышите: Дмитрий Дмитриевич — это гений», — говорил он друзьям158. В свою очередь Шостакович восхищался тем, что столь видный воепачальпик, так рапо преуспевший в службе, не мог обойтись без музыки, что в его богатом духовном мире было место Бетховену и Баху, Шуману й Мусоргскому, Моцарту и Скря-бипу, Шопену и Мендельсону. Между легепдарпым полководцем и будущим великим композитором установилась искренняя дружба.
Тухачевский сыграл не последнюю роль в становлении и развитии дарований своего молодого друга. В доме Тухачевских композитор познакомился с великолепным музыкантом профессором Н. С. Жиляевым, которого считал одним из своих учителей, с другими видными музыкантами и истинными ценителями музыки. Шостакович высоко ценил участие в развитии своего творчества и самого Михаила Николаевича. «С первого дня нашей дружбы,— пишет он, — я проигрывал Тухачевскому свои сочинения. Он был тонким и требовательным слушателем. Иногда просил повторить то или иное место, а порой и все произведение. Замечания его неизменно били в точку»159. Рассказывая о людях, сыгравших определенную роль в его жизни, его музыкальной судьбе, Шостакович утверждал, что одним из первых среди них был Михаил Николаевич Тухачевский.
С большой теплотой композитор вспоминает о чуткости Михаила Николаевича, его заботе о товарище. Узнав в начале их знакомства о материальных затруднениях Шостаковича, Михаил Николаевич нашел возможным позвонить из Москвы командующему войсками Ленинградского военного округа Б. М. Шапошникову и попросил помочь с устройством Дмитрия Дмитриевича на работу. Такая помощь была оказана.
Тухачевский придавал большое значение увлечению командиров Красной Армии искусством, литературой, видел в этом путь к их духовному развитию, к интеллигентности. «Меня очень радует, — говорил он, — когда я узнаю, что кто-либо из командиров увлекается живописью, или музыкой, или литературой. Мне кажется, таким и должен быть наш командир: с широкихМ кругом интересов, с любовью к искусству. Истинным советским интеллигентом!» 160
Конечно, далеко не каждый обладал таким даром, как Тухачевский, находить время для постоянного духовного самосовершенствования при повседневной работе по службе, хотя у начальника Штаба РККА эта работа была особенно напряженной и ответственной, да еще дополнялась большой общественной деятельностью.
К концу 20-х годов все' острее иста ид л вопрос о техническом перевооружении Красной Армии. Но своей технической оснащенности она отставала от армий разлитых капиталистических государств. Сказывалось трудное ;жо-иомическое положение страны, слабое развитио военной промышленности. Оружие, оставшееся от гражданской войны, во многом устарело и нуждалось в модернизации или замене новым. Но и его не хватало, особенно ручных пулеметов. Артиллерия была сильно изношена и по своим тактико-техническим характеристикам не отвечала современным требованиям. Мало было тяжелой и гаубичной артиллерии, а зенитной, танковой и противотанковой не было вовсе. К 1928 г. Вооруженные Силы СССР имели не более тысячи военных самолетов, в основном устаревшей конструкции, около двухсот столь же устаревших танков и бронемашин. Армия была очень бодпа средствами связи, инженерной техникой, слабо моторизована.
Между тем даже теперь находились военные деятели, не разделявшие мнения о неизбежности поражения технически отсталой армии в будущей войне. Они продолжали утверждать, что Красная Армия будет одерживать победы не столько техникой, сколько превосходством революционной активности и классового самосознания бойцов и командиров. На опасность подобного заблуждения еще в 1925 г. указывала в объяснительной записке комиссия по разработке Временного Полевого устава РККА, возглавляемая М. Н. Тухачевским. «Если в период разрухи такое мнение и имело еще под собой какую-либо почву, — отмечалось в документе, — то теперь, когда наша промышленность становится на довоенный уровень, оно является вреднейшим и опаснейшим злом» *. Прошло два года, коммунистическая партия все тверже брало курс на индустриализацию страны, а заблуждение не ушло. Начальнику Штаба РККА пришлось отстаивать, казалось бы, очевидные положения объяснительной записки. В январе 1927 г. на совещании начальников политуправлений военных округов и флотов некоторые делегаты выразили несогласие с этими положениями. Тухачевский, не отрицая важности партийно-политической работы, вынужден был в своем выступлении напомнить этим делегатам, что «ни голым духом, ни шапкой пулемета не закидаешь» 161.
Техническое перевооружение Красной Армии и дальнейшее укрепление обороноспособности страны были возможны только на основе социалистической индустриализации страны, на основе создания современной отечественной тяжелой промышленности. Большую роль в решении этой задачи должен был сыграть первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР. Коммунистическая партия в свопх решениях по пятилетнему плану требовала форсировать развитие отраслей промышленности, повышающих обороноспособность Советского Союза. Создание необходимой военно-технической базы для обороны страны и поднятие технической и боевой мощи ев Вооруженных Сил было главной задачей на предстоящее пятилетие 162.
М. И. Тухачевский был окрылен принятыми партией решениями. Индустриализация страны открывала путь к строительству той могучей, высоко технически оснащенной Красной Армии, которую он видел в прогнозах па будущее, о которой говорил в своих выступлениях, писал в теоретических разработках. На решении выдвинутой партией задачи по укреплению обороноспособности СССР он сосредоточил всю свою творческую мысль. Под его руководством Штаб РККА, опираясь на указания РВС СССР, разработал первый пятилетний план строительства Советских Вооруженных Сил с таким расчетом, «чтобы обороноспособность государства ни в коем случав не отставала от общего хозяйственного роста страны» 163. План был утвержден ЦК, ВКГ1(б) и СНК СССР в 1928 г.
В то же время Михаил Николаевич представил в Центральный Комитет партии докладную записку со своими соображениями о перспективах технического перевооружения Красной Армии с расчетом необходимого количества боевой техники для ее превращения в действительно современную армию. Он предлагал создать могучую авиацию с большим радиусом действия, мощные бронетанковые силы, оснащенные быстроходными тапками с пушечпым вооружением, перевооружить пехоту и артиллерию, оснастить армию новыми средствами связи, прежде всего радиосвязью, новыми переправочными средствами. В целях выполпения этих задач выдвигались кон-кретпые соображения по развитию поел ной промышленности, строительству ряда новых заводов, Это была грандиозная программа будущего Советских Вооруженных Сил, построенная на базе воплощения в жизнь планов первой пятилетки. Однако Нарком по военным и морским делам К. Е. Ворошилов признал предложения Тухачевского нереальными. Наркома поддержал и И. В. Сталин. Программа была отвергнута.
Не было принято и предложение Михаила Николаевича о реорганизации Штаба РККА, направленное в Реввоенсовет СССР. Развивая идею, возникшую еще при жизни М. В. Фрупзе, Михаил Николаевич предлагал превратить Штаб РККА в истинный Генеральный штаб, который мог бы реально влиять на развитие Советских Вооруженных Сил, являлся бы единым планирующим и организующим центром. К,ак обычно, у идеи создания Генерального штаба нашлись и сторонники и противники. В числе последних оказался и К. Е. Ворошилов. Он не раз проявлял непонимание дельных предложений Тухачевского. Как отмечает писатель К. М. Симонов, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков считал, что Ворошилов «так до конца и остался дилетантом в воеицых вопросах и никогда не знал их глубоко и серьезно» *. Если при совместной работе с М. В. Фрунзе Михаил Николаевич находил в нем обычно единомышленника, то в лицо К. Е. Ворошилова встречал зачастую недоброжелательного оппонента, возражения которого были к тому же далеко не убедительными. Это, несомненно, мешало делу, осложняло работу.
Не умаляя заслуг К. Е. Ворошилова в революционном движепии, его активного участия в социалистическом строительстве и оборонных делах, вместе с тем следует признать вполне справедливыми слова Г. К. Жукова относительно его военных дарований. При объективном подходе к советской военной истории вряд ли найдутся убедительные факты для того, чтобы их опровергнуть. Фактов же, подтверждающих слова Г. К,- Жукова, сколько угодно.
В создавшейся обстановке, при обострившихся отношениях с Ворошиловым и его откровенном недружелюбии, разделяемом Сталиным, Тухачевский посчитал невозможным оставаться далее на посту пачалышка Штаба РККА. Он подал Наркому рапорт об освобождении от занимаемой должности, в котором писал: «После нашего последнего разговора вынужден оставить свой пост». Михаил Николаевич указывал, что стремился сделать Штаб РККА инициативным органом с широкими полномочиями в области развития вооруженных сил, но помимо его воли и через его голову штаб превращается в простой технический аппарат.
Просьба М. Н. Тухачевского об освобождении от дол-жности была удовлетворена.
В мае 1928 г. М. Н. Тухачевский был назначен командующим войсками Ленинградского военного округа. Во главе партийной организации города и губернии стоял в то время выдающийся деятель Коммунистической партии и Советского государства Сергей Миронович Киров. Жесткий и непримиримый в борьбе с врагами Советской власти, он вместе с тем был человеком редкой душевной доброты, обладал исключительным чувством справедливости. Ц Тухачевскому Сергей Миронович отнесся с товарищеским расположением и большой теплотой. Мысли Михаила Николаевича о дальнейшем развитии Советских Вооруженных Сил, поиски нового встречали понимание и поддержку со стороны С. М. Кирова. Командующий