Не менее заботило М. Н. Тухачевского обеспечение боевых действий механизированных соединений как при прорыве тактической обороны, так и в оперативной глубине. По опыту тех же маневров оп поставил вопрос о необходимости придавать им авиацию. В замечаниях по маневрам Московского воепиого округа, проведенным в сентябре 1936 г., он отметил как серьезные недостатки отсутствие артиллерийской поддержки мехкорпуса при прорыве с фронта оборонительных полос «противника» и плохое обеспечение его действий авиацией 181. Это было за пять лет до Великой Отечественной войны, в ходе которой те же проблемы встали особенно остро и в конце концов были успешно решены советским военпым искусством.
Сбылось предсказание М. Н. Тухачевского о многотысячных десантах. Особенно массовой была высадка авиадесантов на маневрах 1935 г. в Киевском и 1936 г. в Белорусском военных округах. Так, под Киевом на глазах многочисленных иностранных наблюдателей — военных и журналистов — десантировались 1200 парашютистов, а затем на «захваченную» ими взлетно-посадочную полосу приземлились несколько групп самолетов, доставивших 2500 десантников с артиллерией, легкими танками и другой боевой техникой. «Если бы я сам не был свидетелем этого, — докладывал своему правительству английский генерал Уэйвелл, — я бы никогда не поверил, что подобная операция вообще возможна» 182. В Белоруссии десант был еще более массовым. В общей сложности на двух названных маневрах десантировались 11 200 бойцов 183.
Резко возросло и количество участвующей в маневрах авиации. В новой обстановке Тухачевский сделал в своих замечаниях по опыту маневров Московского военного округа вывод о необходимости обеспечения высадки авиадесантов истребительной авиацией.
Советские Вооруженные Силы далеко опередили в то время армии других государств в развитии воздушно-десантных войск и разработке их боевого применения. В этом отношении интересно свидетельство американского военного обозревателя Г. Российского. В связи с использованием немецко-фашистской армией воздушных десантов в начавшейся второй мировой войне на Западе он писал 19 мая 1940 г. в газете «Нью-Йорк тайме»: «Сочетание парашютных десантов, захватывающих аэродромы, с посадочными десантами, использующими их, является страницей, вырванной из книги о Красной Армии, которая первой в широких масштабах продемонстрировала эти методы на маневрах 1936 года» *. Эти слова являются памятью и о Тухачевском.
Быстрое развитие военной техники и разработка советской военной наукой теории глубокого боя потребовали пересмотра существовавших уставов, совершенствования форм и методов боевой подготовки войск. С начала 30-х годов стали разрабатываться новые уставы и наставления для всех видов Вооруженных Сил и родов войск. В них были закреплены передовые оперативно-тактические взгляды советской военной науки. Как и в предшествующие годы, самое непосредственное участие в разработке их принимал М. Н. Тухачевский.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, который в то время возглавлял разработку проекта Боевого устава конницы, вспоминал, что осенью 1931 г. после обсуждения в инспекции кавалерии устав был представлен на рассмотрение заместителю наркома М. Н. Тухачевскому. «Вместе с заместителем инспектора комкором И. Д. Косоговым, — писал он, — мне не раз приходилось отстаивать те или другие положения уставов. Но, признаюсь, мы часто бывали обезоружены вескими и логичными возражениями М. Н. Тухачевского и были признательны ему ва те блестящие положения, которыми он обогатил проекты наших уставов» 184.
Характерным штрихом к образу Михаила Николаевича является также эпизод, свидетелем которого Г. К. Жуков оказался во время разработки нового Боевого устава в 1936 г. В беседе с писателем К. М. Симоновым он рассказал: «При всем своем спокойствии Тухачевский умел проявлять твердость и давать отпор, когда считал это необходимым. Тухачевский как председатель комиссии по
Уставу докладывал Ворошилову как наркому. Я присутствовал при этом. И Ворошилов по какому-то из пунктов, уже не помню сейчас по какому, стал высказывать недовольство и предлагать что-то, не шедшее к делу. Тухачевский, выслушав его, сказал своим обычным, спокойным голосом:
— Товарищ нарком, комиссия не может принять ваших поправок.
— Почему? — спросил Ворошилов.
— Потому что ваши поправки являются некомпетентными, товарищ нарком.
Он умел давать резкий отпор именно в таком спокойном тоне, что, конечно, не нравилось Ворошилову» К
По воспоминаниям Жукова, в то время особенно близко наблюдавшего работу Михаила Николаевича, подобные стычки у них с Ворошиловым не были редкостью. Между ними вообще существовали напряженные отношения. Здесь же Георгий Константинович высказывает свое мнение о Ворошилове как военном специалисте: «...Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным... Однако занимал высокое положение, был популярен, имел претензии считать себя вполне военным и глубоко знающим военные вопросы человеком. А практически значительная часть работы в наркомате лежала в то время на Тухачевском, действительно являвшемся военным специалистом» 185.
С подобной оценкой нельзя не согласиться. И не только потому, что она сделана выдающимся полководцем Великой Отечественной войны, признанным авторитетом в военном деле, способным к тому же критически оценивать не только чужие, но и свои дела. Она исторически объективна, вполне четко просматривается при изучении истории Советских Вооруженных Сил. В данном случае ее необходимо привести для того, чтобы лучше раскрыть обстановку, в которой приходилось работать Тухачевскому, глубже осмыслить его деятельность.
Михаил Николаевич обогатил своими мыслями многие уставы и наставления, которые легли в основу боевой подготовки советских войск накануне Великой Отечественной войны, но с особым усердием трудился над Полевым уставом 1936 г. В нем как бы подводился итог всего достигнутого советской военной наукой в развитии взглядов на ведение боя и операции за годы реконструкции Красной Армии. Один из ближайших помощников Михаила Николаевича по разработке устава Г. С. Иссерсон рассказывает, что ему пришлось в то время особенно близко наблюдать творческую работу выдающегося военного мыслителя. «...Под его пером многословные статьи превращались в сжато и скупо сформулированные положения, полные четкого и глубокого содержания. Всем работавшим над Уставом разрешалось до 2 часов ночи звонить Тухачевскому по любому вопросу, относившемуся к разработке Устава...» 186.
Полевой устав 1936 г. был для своего времени самым современным из уставов европейских армий. Он впервые в строгой уставной форме раскрывал основы глубокого боя, давал командному составу указания по его организации и ведению, управлению частями и соединениями. Не случайно многое из ПУ-36, прежде всего мысли о глубоком бое и операции, заимствовала немецко-фашистская армия. Немецкий генеральный штаб, заново создавая с приходом к власти Гитлера регулярные вооруженные силы, внимательно изучал и использовал все лучшее из опыта армий других европейских государств, особенно опыт Красной Армии, обладавшей к тому времени наиболее современной организацией и передовым военным искусством. При создании немецкого варианта теории глубокой операции Г. Гудериан лишь скопировал основные положения советской военной теории по этой важнейшей проблеме оперативного искусства.
Полевой устав 1936 г. был последним крупным вкладом М. Н. Тухачевского в разработку основ современного боя и операции и в дело боевой подготовки Красной Армии. Он явился основой для разработки проектов Полевого устава 1939 и 1941 гг. и официально не был отменен к началу Великой Отечественной войны, хотя и считался устаревшим.
После фашистского переворота главная угроза агрессии в Европе исходила от Германии. Опасность, которую нес народам фашизм, подчеркнул XVII съезд ВКП(б). В отчетном докладе съезду о работе Центрального Комитета партии указывалось: «Дело явным образом идет к повой войне» 187.
М. Н. Тухачевский выступил на съезде с обстоятельной речыо. Оп говорил о необходимости заблаговременной подготовки быстро растущей промышленности к мобилизации на массовое производство военной техники в случае возникновения войны. «Мало еще иметь гигантский индустриальный базис, — надо суметь его взять, надо суметь перевести его с мирной продукции на дело снабжения фронта... Мобилизация промышленности должна привлечь к себе особое внимание» 188.
Михаил Николаевич хорошо понимал, что фашистская Германия является для СССР врагом номер один, и занялся всесторонним изучением ее военно-экономического потенциала и вооруженных сил, стремился проникнуть в ее агрессивные замыслы, определить военные возможности. В боевой подготовке войск он требовал ориентироваться главным образом на столкновение с немецко-фашистской армией, со всей серьезностью изучать ее структуру» вооружение, тактику.
На посту начальника вооружений, начальника Управления боевой подготовки и первого заместителя Наркома обороны Михаил Николаевич, несмотря на занятость практической руководящей работой, не ослабил научной и публицистической деятельности. В 1932 г. он закопчил вчерне первую часть труда «Новые вопросы войны», а в 1936 г. значительно переработал рукопись в соответствии с дальнейшим развитием военного дела и новой опасной обстановкой, складывавшейся в мире. Устремленный, как всегда, в будущее, он еще в предисловии к первому варианту книги предупреждал читателя: «Весьма возможно, многим покажется, что я в этой книге забегаю слишком вперед. ...Но теоретическая работа, базируясь на техническом развитии и социалистическом строительстве, упорно выдвигает новые формы, и я совершенно не сомневаюсь в том, что года через два эта книга во многом устареет, а то, что сейчас кажется странным, будет привычным, обыденн