В начале 1941 года были проведены две оперативно-стратегические игры на картах (с 2 по 6 января и с 8 по 11 января). Разыгрывался начальный период войны: вариант нападения “западных” и оборона “восточных”».
В вышеуказанной английским фальсификатором книге эта цитата выглядит иначе:
«В начале 1941 г. состоялись оперативно-стратегические игры на картах (с 2 по 6 января и с 8 по 11 января). Разыгрывался начальный период войны: вариант нападения “западных” и оборона “восточных”. В играх широко использовались механизированные корпуса и конно-механизированные группы (армии).
Таким образом, советская военная теория, исследуя возможный характер развязывания будущей войны, верно представляла контуры вероятных действий агрессоров и наших ответных мер»[128].
И далее в книге «История советской военной мысли» говорится, что в Советском Союзе был принят план ответного удара:
«Практический план стратегического развертывания Советских Вооруженных Сил, представленный за подписями наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба К.А. Мерецкова в сентябре 1940 г., исходил из возможности ведения войны на два фронта: на Западе – против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией, а на Востоке – против Японии как открытого противника или противника, занимающего позицию вооруженного нейтралитета, всегда могущего перейти в открытое столкновение. В соответствии с этим планом, утвержденным в феврале 1941 г., предусматривалось вероятное сосредоточение вооруженных сил противника на наших границах и развертывание Советских Вооруженных Сил.
Но возможность начала войны между Германией и Советским Союзом предполагалась “по ранее существовавшей схеме”: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы, и условия были далеко не равными.
Мероприятия, которые нужно было провести в особо угрожаемый период войны (до нападения агрессора), не были закончены. Красной Армии пришлось отражать удары вражеских армий 22 июня 1941 года в исключительно тяжелых условиях. Соединения и части наших приграничных округов не были отмобилизованы и развернуты на предусмотренных планом прикрытия рубежах, не приведены заблаговременно в полную боевую готовность. В этом сказался главный просчет в определении сроков вероятности нападения немецко-фашистских агрессоров»[129].
Г.К. Жуков подтверждает этот предвоенный план развертывания Советских Вооруженных Сил накануне Великой Отечественной войны:
«При переработке оперативных планов весной 1941 года не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде. Наркомат обороны и Генштаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, может начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами. На самом деле и силы, и условия были далеко не равными»[130].
Вот и сам английский мистер на 138-й странице сообщает о том, что Красная Армия готовилась к ответному удару:
«Расклад по времени такой: озверевшие враги внезапно напали на нашу страну и два дня успешно наступали. На третий день наши войска под руководством Жукова противника остановили, еще два дня потребовалось на то, чтобы врагов со своей территории выбросить».
Именно так и действовали войска Юго-Западного и Южного фронтов, действия которых в начале войны координировал Г.К. Жуков. Мистер Резун пишет на 189-й странице книги «Тень Победы»:
«С первых дней войны Жуков координировал действия Юго-Западного и Южного фронтов».
В книге «Ледокол» мистер Резун подтверждает свои слова: «На третий день наши войска под руководством Жукова противника остановили, еще два дня потребовалось на то, чтобы врагов со своей территории выбросить»:
«25 июня 1941 года (Отразив вероломное нападение противника. – С.Ж.) боевые корабли Дунайской флотилии под прикрытием береговых батарей и артиллерии стрелкового корпуса и дивизий, входящих в его состав, высадили разведывательно-диверсионные подразделения НКВД на румынский берег. Вслед за ними проводится высадка полков 51-й стрелковой дивизии 14-го стрелкового корпуса.
Советские десантники действовали решительно, дерзко и быстро. Сложная операция с участием речных кораблей, авиации, полевой, береговой и корабельной артиллерии, подразделений НКВД, Рабоче-Крестьянского Красного Флота и Рабоче-Крестьянской Красной Армии была отработана с ювелирной точностью. Все было заранее подготовлено, увязано, согласовано, проверено много раз.
Утром 26 июня 1941 года над центральным собором румынского города Килия был поднят красный флаг. В руках советских войск оказался мощный плацдарм на румынской территории протяженностью 70 км»[131].
Английский мистер в книге «Ледокол» еще раз подтверждает, что войска Красной Армии под общим руководством Г.К. Жукова отразили первоначальный удар агрессоров и перешли в решительное контрнаступление:
«25–26 июня надводные боевые корабли Черноморского флота появились в районе румынского порта Констанца и провели интенсивный артиллерийский обстрел с явным намерением высадить морской десант. В то же время Дунайская военная флотилия начала десантные операции в дельте Дуная.
…26 июня 1941 года 4-й авиационный корпус начал бомбардировки нефтяных полей Плоешти в Румынии. За несколько дней бомбардировок добыча нефти в Румынии упала почти в два раза»[132].
В книге «Ледокол» английский «исследователь» вещает о том, что наступать войскам с запада на восток НЕУДОБНО и ОПАСНО, если у них горы за спиной:
«Карпаты в этом месте неудобны для агрессии с запада на восток. Противник с гор спускается на равнины, а снабжать армии придется через все Карпаты, Татры, Рудные горы, Судеты. Это очень неудобно и опасно для агрессора»[133].
А в книге «Тень Победы» он себя опровергает и заявляет о том, что наступать войскам с востока на запад УДОБНО и ЛЕГКО, если у них за спиной те же горы:
«Павлов мог бы построить оборону, опираясь на горные хребты. Горы – естественный рубеж для обороняющегося и преграда для наступающего. Но условия игры были составлены так, что горы у Павлова “отобрали”, отбросив его на равнины. Не Жуков, а руководители игры сбросили войска Павлова с удобных оборонительных рубежей. А войска Жукова руководители игры чудесным образом перебросили через хребты – воюй не там, где будет трудно, а там, где будет легко»[134].
И в конце главы заламаншский фальсификатор-ревизионист делает вывод и вопрошает на 145-й странице:
«Советская пропаганда сделала все, чтобы опорочить Павлова и Кузнецова и на их фоне возвеличить Жукова. Жертвами этой пропаганды становятся даже честные исследователи:
Игры доказали, что как полководец Жуков явно превосходил своих коллег. Отмечу, что оба его противника по игре, Д.Г Павлов и Ф.И. Кузнецов, очень неудачно командовали своими войсками в первые дни Великой Отечественной войны (Соколов Б.В. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи. С. 198).
Согласен! Действительно, Павлов и Кузнецов в первые дни войны очень неудачно командовали своими войсками. Но неужели “гениальный” Жуков в первые дни войны удачно командовал своими войсками?»
Конечно, Г.К. Жуков удачно командовал своими войсками! В полосе Западного фронта Павлова 2-я танковая группа Гудериана совершила прорыв в первые дни войны. А в полосе Юго-Западного фронта наступление 1-й танковой группы Клейста застопорилось. Немецкая группа армий «Юг» не смогла выполнить своих задач, предусмотренных планом «Барбаросса», поэтому ей в помощь была развернута 2-я танковая группа Гудериана. Войска Юго-Западного фронта были окружены. Но этот тактический успех германских войск имел стратегические последствия. Мистер Резун в книге «Самоубийство» сообщает, что успешная операция немецко-фашистских войск под Киевом оказалась «Пирровой победой» и поражением Германии в Великой Отечественной войне:
«Некоторые весьма авторитетные германские генералы считают, что поражением Германии во Второй мировой войне следует считать дату 21 августа 1941 года. В этот день Гитлер отдал приказ временно отложить наступление на Москву, а вместо этого – развернуть танки Гудериана и нанести удар на юг с целью окружения советских войск под Киевом. Операция была проведена успешно. В киевском котле немцы захватили 665 тысяч советских солдат и офицеров, 884 танка, 3178 орудий, сотни тысяч тонн боеприпасов, топлива, запасных частей, продовольствия.
Однако победа под Киевом была тактической. Это для какой-нибудь армии, например для британской, которая в тот момент доблестно воевала в Африке против двух немецких дивизий, такие потери могли показаться высокими. Для Красной Армии такие потери неприятны, но переносимы. Это вынужден был признать и сам Гудериан:
Бои за Киев, несомненно, означали собой крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех и крупное стратегическое значение, остается под сомнением (Гудериан Г. Воспоминания солдата. С. 305).
Действительно, немцы захватили пленных и трофеи. Но! Но потеряли целый месяц. И какой! Сентябрь! Последний месяц, в котором их не готовая к войне армия могла воевать в Советском Союзе. Дальше – октябрь и распутица, ноябрь и мороз.
Бои за Киев (сколько бы гитлеровцы ни захватили пленных и трофеев) означали переход к затяжной войне, которая для Германии была гибельной. Другими словами, решение Гитлера от 21 августа о повороте на Киев означало проигрыш в войне против Советского Союза»