Глава 13На рожон!
На странице 184 мистер Резун снова лжет о том, что якобы сотрудники НКВД запрещали советским летчикам 22 июня 1941 года вступать в бой с немецко-фашистскими захватчиками:
«А в это время давно горели аэродромы. А в это время чекисты хватали тех немногих летчиков, которые на свой страх и риск успели поднять самолеты в небо, вступить в бой и вернуться живыми на землю. До войск дошла пока только директива Жукова № 1: на провокации не поддаваться! Тот, кто вступил в бой, – провокатор. Тому тут же, на аэродроме, среди горящих самолетов и рвущихся боеприпасов чекисты отбивали почки, чтобы другим неповадно было на провокации поддаваться».
На самом деле советские летчики вступили в бой с немецкими агрессорами в первые минуты Великой Отечественной войны, и никто их за это не арестовывал:
«В чрезвычайно трудных условиях в бой с фашистскими стервятниками вступили летчики Западного фронта и наносили им ощутимые потери. В течение первого дня войны они совершили 1896 боевых вылетов, уничтожив более 100 самолетов противника.
В первый же день войны в небе Белоруссии славные наши соколы применили воздушный таран.
На тридцатой минуте войны командир звена 124-го истребительного авиационного полка 9-й смешанной авиационной дивизии лейтенант Д.В. Кокарев таранным ударом сбил фашистский самолет, а сам благополучно приземлился на своем аэродроме. Его подвиг был отмечен орденом Красного Знамени.
10-я смешанная авиационная дивизия под командованием полковника Н.Г. Белова выполняла задачи по прикрытию сосредоточения наших войск на брестском направлении. В 5 часов 20 минут в районе Пружан летчики 33-го истребительного авиационного полка вступили в неравный бой с врагом. Штурман эскадрильи лейтенант С.М. Гудимов меткой очередью сбил бомбардировщик, но его машина была подбита. Не выходя из боя, он бросил свой объятый пламенем краснозвездный истребитель наперерез врагу и таранным ударом заставил рухнуть на землю еще один вражеский самолет.
По десяти и более боевых вылетов в день совершали летчики 123-го истребительного авиационного полка. В краткой боевой истории части за 22 июня 1941 г. есть такая запись: «Четыре истребителя (капитана Можаева, лейтенантов Жидова, Рябцева и Назарова) вступили в бой с восемью Ме-109. Самолет лейтенанта Жидова был подбит и пошел на снижение. Три фашиста, видя легкую добычу, сверху стали атаковать его, но капитан Можаев, прикрывая выход из боя лейтенанта Жидова, меткой очередью срезал один “мессершмитт”, а другой фашистский самолет был подожжен лейтенантом Жидовым. В конце боя у лейтенанта Рябцева был израсходован весь боекомплект. Лейтенант Рябцев, не считаясь с опасностью для жизни, повел свой самолет на самолет противника и таранным ударом превратил его в обломки.
В этом бою были сбиты три фашистских истребителя при одной своей потере».
В четырех воздушных боях первого дня войны принял участие командир 123-го авиационного полка майор Б.Н. Сурин и лично сбил три вражеских самолета.
Всего, как указывается в боевой истории 123-го полка, летчики полка сбили в первый день войны 30 самолетов противника.
Завершил счет таранных ударов в первый день войны заместитель командира эскадрильи по политической части 127 иап[165] 11 сад[166] старший политрук А.Д. Данилов. В газете «Красная Звезда» за 9 июля 1941 г. в передовой статье «Крылатые герои Отечественной войны» сообщалось: «С девятью самолетами противника вступил в бой… старший политрук Андрей Данилов. Спустя несколько мгновений два из них были сбиты. Расстреляв все патроны, бесстрашный летчик направил свою машину на вражеский самолет».
Впоследствии выяснилось, что, будучи тяжело раненным, старший политрук Данилов посадил поврежденный самолет с убранными шасси в поле и потерял сознание. Был подобран жителями деревни Черлены и доставлен в госпиталь. После излечения был назначен комиссаром вновь сформированного полка»[167].
В.Р. Мединский сообщает: «В первый же день войны – 22 июня 1941 года – немцы потеряли 300 самолетов. Больше, чем в любой из других её дней»[168].
А.В. Исаев подтверждает слова В.Р. Мединского и опровергает мистера Резуна:
«Старший лейтенант с чисто русским именем Иван Иванович Иванов на И-153 в лобовой атаке таранил немецкий бомбардировщик He 111, рвавшийся к аэродрому. Оба самолета, охваченных пламенем, рухнули на землю. И.И. Иванов был пилотом дежурного звена 46-го истребительного авиаполка 14-й авиадивизии. Аэродром Млынув, на котором базировался 46-й ИАП, вообще стал настоящим кладбищем немецких бомбардировщиков. Только 51-я бомбардировочная эскадра “Эдельвейс” в течение 22 июня потеряла в районе Млынува 7 своих Ju88. Все они, по немецким данным, были сбиты советскими истребителями. Еще один Ju88 “Эдельвейса” был потерян в районе Луцка, также в зоне ответственности 14-й авиадивизии»[169].
Да и сам мистер Резун себя опровергает в книге «Ледокол» и пишет о том, что советские летчики вели оборонительные бои с германскими агрессорами с первого дня Великой Отечественной войны.
«Начиная с 22 июня, авиация Черноморского флота вела активные боевые действия в интересах Дунайской военной флотилии…
…22 июня 1-й авиационный корпус нанес массированный удар по военным объектам Кёнигсберга.
26 июня 1941 года 4-й авиационный корпус начал бомбардировки нефтяных полей Плоешти в Румынии. За несколько дней бомбардировок добыча нефти в Румынии упала почти в два раза»[170].
На 184-й странице мистер Резун снова врет:
«Не имея времени и возможности ждать указаний от великого стратега, командующие фронтами и армиями генералы Кузнецов, Павлов, Черевиченко и Кирпонос были вынуждены превышать полномочия и нарушать преступные запреты Жукова. Они отдавали собственные приказы “действовать по-боевому”. А это означало, что централизованное управление Красной Армией потеряно. Это советскими трибуналами во все времена квалифицировалось как преступная халатность и каралось расстрелом». Это ложь.
Приказ «действовать по-боевому» отдал лишь командующий Западным фронтом генерал армии Павлов. Генерал-полковники Кузнецов, Черевиченко и Кирпонос такого приказа не отдавали. Мистер Резун на странице 178 пишет о том, что только командующий Западного особого военного округа генерал армии Д.Г. Павлов в первые же часы войны не справился с командованием и потерял управление над вверенными ему войсками:
«Не имея указаний Москвы, командующий Западным фронтом генерал армии Павлов 22 июня в 5 часов 25 минут на свой страх и риск отдал приказ: “Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому”».
На 188-й странице мистер Резун обвиняет Г.К. Жукова в неправильном сосредоточении войск в западных приграничных военных округах Советского Союза:
«На главных направлениях войны войска Западного и Юго-Западного фронтов уже в мирное время находились в мышеловках – в выступах, которые глубоко врезались в территорию противника. Уже в мирное время основные группировки советских войск с трех сторон были окружены противником. Оставалось только ударить по их тылам и отрезать пути снабжения, что противник и сделал. В этом виноват Генеральный штаб и лично его начальник генерал армии Жуков. Это он определял группировку войск. Без разрешения Генерального штаба командующий округом не имеет права переместить не то что армию или корпус, но даже один батальон, полк или дивизию».
Г.К. Жуков в своей книге объясняет ошибочность такого расположения войск Красной Армии в западных приграничных округах:
«Накануне войны 10-я армия и ряд других частей Западного округа были расположены в белостокском выступе, выгнутом в сторону противника. 10-я армия занимала самое невыгодное расположение. Такая оперативная конфигурация войск создавала угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и Бреста путем удара по флангам. Между тем дислокация войск фронта на гродненско-сувалковском и брестском направлениях была недостаточно глубокой и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата белостокской группировки.
Это ошибочное расположение войск, допущенное в 1940 году, не было устранено вплоть до самой войны. Когда главные группировки противника смяли фланги войск прикрытия и прорвались в районе Гродно и Бреста, надо было быстро отвести 10-ю армию и примыкающие к ней фланги 3-й и 4-й армий из-под угрозы окружения, рокировав их на тыловые рубежи – на угрожаемые участки. Они могли значительно усилить сопротивляемость действующих там соединений. Но этого сделано не было.
Аналогичная ошибка повторилась и с армиями Юго-Западного фронта, которые также с запозданием отводились из-под угрозы окружения.
Во всем этом сказывалось отсутствие у всех нас тогда достаточного опыта умелого руководства войсками в сложной обстановке больших ожесточенных сражений, разыгравшихся на огромном пространстве»[171].
На 186-й странице английский мистер еще раз обвиняет Г.К. Жукова:
«А гениальный стратег в это время строчил новый документ – Директиву № 3. Текст ее он почему-то тоже не стал приводить в своей книге. И есть на то причина. Директива № 3 предписывала Красной Армии не обороняться, а наступать: “окружить и уничтожить сувалкинскую группировку противника и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки”, “окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды… к исходу 24.6 овладеть районом Люблин”».
Г.К. Жуков в своей книге объясняет и эти ошибки в Директиве № 3:
«Следует указать еще на одну ошибку, допущенную Главным командованием и Генштабом, о которой я уже частично говорил. Речь идет о контрнаступлении согласно директиве № 3 от 22.6.41 года.