На северном участке фронта группы армий “Юг” также идут упорные бои (северный фланг танковой группы Клейста).
…На фронте группы армий “Север” наши войска планомерно продолжают наступление на намеченных направлениях к Западной Двине. Все имеющиеся переправы захвачены нашими войсками»[191].
Г.К. Жуков подводит итог сражению в районе Луцка, Ровно, Дубно, Броды и подчеркивает:
«Наша историческая литература как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови»[192].
Глава 14Как Жуков спасал Москву
На странице 195 английский мистер пишет о том, что германская 2-я танковая группа летом 1941 года наступать на Москву не могла:
«Однако 2-я танковая группа Гудериана вырвалась далеко вперед. Фланги танковой группы оказались открытыми. Тыл уязвим. Резервов нет. Войска требуют отдыха и пополнения, боевая техника – ремонта. Остро не хватает танков, танковых двигателей, транспортных машин, боеприпасов, запасных частей. Самое главное – у Гудериана было очень мало горюче-смазочных материалов. Так что прямой опасности Москве в тот момент не было. Гудериан должен был ждать, когда подвезут все необходимое для дальнейшего наступления».
Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник германской армии Г. Гудериан опровергает заламаншского «исследователя» и утверждает, что его войска были готовы наступать на Москву уже 15 августа 1941 года, то есть летом:
«Совещание с участием Гитлера состоялось в Новом Борисове, в штабе группы армий “Центр”. Присутствовали Гитлер со Шмундтом, фельдмаршал фон Бок, Гот и я, а также представитель главного командования сухопутных сил полковник Хойзингер, начальник оперативного отделения. Каждому из нас дали высказать свою точку зрения, причем наедине, так что никто не знал, что сказал другой. Но и фельдмаршал фон Бок, и Гот, и я – мы все придерживались мнения, что жизненно важно сейчас продолжать наступление на Москву. Гот доложил, что его группа сможет выступить самое раннее 20 августа; я для своей группы назвал дату 15 августа.
…Своему штабу я приказал готовиться к наступлению на Москву следующим порядком: танковые войска пойдут по правому флангу, вдоль Московского шоссе, а пехота – по центру и по левому флангу. Я видел основную цель своего удара на правом фланге, планируя прорвать сравнительно слабый фронт русских по обеим сторонам Московского шоссе, а затем – наступать по обоим флангам от Спас-Деменска до Вязьмы.
… 13 августа я побывал на фронте на Десне, восточнее Рославля, по обе стороны от шоссе на Москву. Мне было тяжело видеть, что мои солдаты, уверенные, что в скором времени им предстоит наступление на столицу России, расписали танки лозунгами “На Москву!”. Все солдаты 137-й дивизии, с которыми я общался на фронте, только и говорили, что о скором возобновлении наступления на восток»[193].
На странице 196 автор сообщает, что Гитлер был убежден: на Москву наступать нельзя, предварительно не разгромив советский Юго-Западный фронт:
«Гитлер считал, что рывок на Москву – рывок в мышеловку. Нельзя идти на Москву, имея справа такую мощную группировку противника».
А на следующей, 197-й странице информация у английского мистера иная. Гитлер колебался: идти на Москву или на Киев:
«Следует обратить внимание вот на что. Гитлер колебался: на Москву или на Киев?»
Мистер Резун, Гитлер был убежден или колебался?
На странице 196 автор упоминает Киевский УР:
«Оборона советских войск в районе Киева опиралась на мощную водную преграду, Днепр, и на Киевский укрепленный район».
А в книге «Ледокол» мистер Резун себя опровергает и утверждает, что Киевский УР был разрушен:
«И накануне самой войны – весной 1941 года – загремели мощные взрывы по всей 1200-километровой линии укреплений. Могучие железобетонные капониры и полукапониры, трех-, двух- и одноамбразурные огневые точки, командные и наблюдательные пункты – десятки тысяч долговременных оборонительных сооружений были подняты в воздух по личному приказу Сталина (Григоренко П.Г. В подполье можно встретить только крыс. С. 141)»[194].
Чему верить: существовал Киевский укрепленный район летом 1941 года или он был взорван весной 1941 года?
На 196–197 страницах английский мистер пишет о том, что Г.К. Жуков знал, что у немецкой группы армий «Центр» нет достаточных сил и резервов в Ельнинском выступе для наступления на Москву в июле-августе 1941 года:
«Жуков об этом рассказывал так. 29 июля он позвонил Сталину и попросил принять для срочного доклада. Тут-то якобы и состоялся знаменательный разговор, в результате которого Жуков был смещен с поста начальника Генерального штаба. Вот что Жуков якобы доложил Сталину:
На московском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни не смогут вести наступательную операцию, так как они понесли слишком большие потери. У них нет здесь крупных стратегических резервов для обеспечения правого и левого крыла группы армий “Центр”…(Воспоминания и размышления. С. 300)».
А к 200-й странице мнение заламаншского вруна кардинально меняется, и он уже заявляет о том, что Г.К. Жуков якобы считал, что в Ельнинском выступе находятся крупные силы немцев:
«Перед Жуковым – Ельнинская дуга, в которой находятся силы, способные, по мнению Жукова, наступать на Москву. Следовательно, это мощные силы! И Жуков принял решение наступать. Пять атак в день! Семь! Десять! Ура!»
На странице 198 автор недоумевает:
«Но мы зададим вопрос: зачем? Кому и зачем была нужна наступательная операция под Ельней?»
На странице 199 мистер Резун отвечает на этот свой вопрос и объявляет, что Ельнинский выступ немцам якобы был не нужен в качестве плацдарма для броска на Москву:
«А Жуков штурмовал германские траншеи под Ельней. А Жуков попусту лил солдатскую кровь ради никому не нужного Ельнинского выступа».
А на странице 198 английский фальсификатор снова опровергает себя и пишет, что Ельнинский выступ был нужен немецким войскам в качестве плацдарма для наступления на Москву:
«Теперь обратим внимание на действия Жукова. Он полтора месяца штурмовал Ельнинский выступ потому, что это плацдарм для наступления на Москву…»
И в книге «Самоубийство» мистер Резун, цитируя дневник немецкого генерал-полковника Ф. Гальдера, сообщает, что Ельнинский плацдарм был нужен немецкой армии для удара на Москву:
«Запись 5 сентября 1941 года:
Наши части сдали противнику дугу фронта под Ельней. На главном стратегическом направлении войны войска группы армий “Центр” не выдержали ударов 24-й армии и сдали плацдарм, который был необходим для удара на Москву»[195].
Так что плацдарм под Ельней был необходим немцам для броска на Москву.
На 198–199 страницах «лишь скромный собиратель цитат»[196] сообщает, что Гудериан якобы «бросил в бой свой последний резерв – роту охраны» в боях под Киевом:
«В районе Киева в окружении гибли шесть советских армий. Силы Гудериана тоже на исходе. Гудериан рассказывал, что был вынужден бросить в бой последний резерв – роту охраны командного пункта».
А в книге «Самоубийство» фальсификатор, цитируя Гудериана, сообщает, что тот «бросил в бой свой последний резерв – роту охраны» в боях под Ельней:
«Гудериан описывает конец июля:
В районе Ельни продолжались тяжелые бои, требовавшие большого расхода боеприпасов. Здесь был брошен в бой наш последний резерв – рота, охранявшая командный пункт нашей танковой группы»[197].
В цитате на 198-й странице английский фальсификатор недостаточно наврал о том, что Г.К. Жуков якобы: «полтора месяца штурмовал Ельнинский выступ…».
И на 201-й странице английский лгун меняет свое мнение, и у него «полтора месяца» превращаются в один месяц – август:
«Весь август без перерывов Жуков штурмовал Ельнинский выступ».
Г.К. Жуков опровергает ложь мистера Резуна и свидетельствует:
«Основной контрудар 24-й армии начался в двадцатых числах августа. Сражение на всех участках было ожесточенным и тяжелым для обеих сторон.
…Пользуясь наступившей темнотой и еще не закрытой горловиной, остатки противника отошли от ельнинского выступа, оставив на поле боя множество трупов, тяжелого оружия и танков. 6 сентября в Ельню вошли наши войска»[198].
Какие полтора месяца, о которых пишет мистер Резун? С двадцатых чисел августа по 6 сентября срок – две недели.
На страницах 198–199 мистер Резун выдвигает «мудрую» мысль, что, мол, нужно было Г.К. Жукову ударить по тылам 2-й танковой группы Г. Гудериана:
«Жуков якобы предсказал, что будет германский удар в обход Киева. И вот противник такой удар нанес. В районе Киева в окружении гибли шесть советских армий. Силы Гудериана тоже на исходе. Гудериан рассказывал, что был вынужден бросить в бой последний резерв – роту охраны командного пункта. Штаб Гудериана остался без охраны. В его резерве не было вообще ничего, ни единого солдата. Вот бы Жукову не тратить силы на бесполезные атаки Ельнинского выступа, а встать в глухую оборону. Высвободившиеся дивизии надо было бросить на помощь армиям, запертым в Киевском окружении. Силы Гудериана на исходе. Лишняя соломинка ломает хребет верблюду. Если бы Жуков частью своих дивизий ударил по тылам 2-й танковой группы, то величайшая победа Гудериана под Киевом могла обернуться величайшей катастрофой. 2-я танковая группа растянулась на огромных пространствах, имея незащищенные фланги и тылы. Танки – вперед! А позади танков – бесконечные колонны тыловых подразделений: госпитали, ремонтные батальоны, бесчисленные колонны транспортных машин с топливом и боеприпасами, полевые кухни, походные публичные дома и прочее, и прочее. Все это предельно уязвимо. Но без этого танковая группа не может жить и воевать. Вот бы Жукову по тылам Гудериана ударить!»