С.Ж.) пограничной зоны и для этого создали здесь базы снабжения»[387].
«29 июня 1941 г. (воскресенье). 8 день войны. Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен, в первую очередь там, где в войсках большой процент монгольских народностей (перед фронтом 6-й и 9-й армий). Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются лишь немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян»[388].
Запись от 6 июля 1941 года:
«Из частей сообщают, что на отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами»[389].
Далее, 8 июля 1941 года генерал Гальдер сообщает о том, что советские войска вели упорные оборонительные бои:
«Кроме того, следует ожидать, что за это время противник попытается сформировать новые соединения, с помощью которых он мог бы позже перейти в контрнаступление. Намерения отойти на большую глубину нигде не обнаружено»[390].
Министр пропаганды Германии Й. Геббельс солидарен с Гальдером и также подтверждает, что Красная Армия стойко оборонялась:
Запись 25 июня 1941 года: «Враг дерется хорошо»[391].
Запись 26 июня 1941 года: «Русские обороняются храбро. Никаких отступательных маневров»[392].
Запись 27 июня 1941 года: «Но они сражаются еще хорошо и с воскресенья [22 июня] уже многому научились»[393].
Запись 28 июня 1941 года: «Восточный фронт: на юге – весьма упорное сопротивление. Враг обороняется отчаянно и под хорошим командованием.
…Только на центральном участке русские медленно отходят. Это отнюдь не в духе наших намерений»[394].
Запись 29 июня 1941 года: «Русские защищаются отважно. Командование их действует в оперативном отношении лучше, чем в первые дни»[395].
Запись 2 июля 1941 года: «Поход на Восток. В общем и целом идут очень упорные и ожесточенные бои. Ни о какой прогулке не может быть и речи! Красный режим привел народ в движение»[396].
Запись 4 июля 1941 года: «Но русские бьются очень упорно и ожесточенно»[397].
Германский генерал-фельдмаршал, командующий группой армий «Центр» Фёдор фон Фок сообщает в своем дневнике:
Запись 22/6/41 г.: «Поначалу сопротивление противника было довольно вялым»[398].
Запись 23/6/41 г.: «Русские упорно сопротивляются»[399].
Запись 24/6/41 г.: «Русские отчаянно сопротивляются»[400].
Немецкие военачальники Л. Рендулич и Г. Рундштедт также свидетельствуют об упорной обороне бойцов и командиров Красной Армии:
«После некоторых начальных успехов войска группы армий натолкнулись на значительные силы противника, обороняющегося на подготовленных заранее позициях, которые кое-где имели даже бетонированные огневые точки. В борьбе за эти позиции противник ввел в бой крупные танковые силы и нанес ряд контрударов по наступавшим немецким войскам.
…Ведя тяжелые кровопролитные бои, войска группы армий “Юг” могли наносить противнику лишь фронтальные удары и теснить его на восток. Моторизованным немецким соединениям ни разу не удалось выйти на оперативный простор или обойти противника, не говоря уже об окружении сколько-нибудь значительных сил русских»[401].
Выдающийся английский военный историк Бэзил Лиддел Гарт в своей книге «История Второй мировой войны» пишет:
«Однако чрезвычайно упорное сопротивление русских войск тормозило продвижение наступавших. Обычно немцы достигали успеха за счет маневра, но не могли победить противника в самой схватке. Окруженные войска если иногда и вынуждены были сдаться в плен, то это, как правило, происходило лишь после длительного сопротивления. Обороняющиеся проявляли редкое упорство и пренебрежение к своему безнадежному в стратегическом отношении положению, и это серьезно тормозило выполнение планов наступающих»[402].
Известный английский военный историк Алан Кларк сообщает:
«Но уже до наступления сумерек 22 июня стали заметны кое-какие отличия от предшествовавших военных кампаний. Подобно некоему доисторическому ящуру, пойманному сетью, Красная армия отчаянно боролась, и по мере рефлекторного пробуждения наиболее удаленных частей тела все с большим эффектом. До этого дня немцы всегда наблюдали, что окруженный противник ложился и умирал: начиналось сокращение периметров фронта, втягивание флангов, иногда были слабые попытки вырваться из окружения или контратаковать, но затем следовала капитуляция. Стремительность и глубина танкового вклинивания, присутствие в воздухе самолетов люфтваффе и прежде всего великолепная координация всех родов войск создали вокруг немцев ореол непобедимости, которого не было ни у одной армии мира со времен Наполеона. Странно, но казалось, что русские этого не знали, как и не подчинялись правилам из военных учебников.
Реакция вооруженных частей в каждом случае была энергичной и агрессивной, что ставило немцев в тупик и мешало ликвидации очагов сопротивления. Целые дивизии русских собирались вместе и двигались прямо в наступление, “идя на звук выстрелов”»[403].
И еще один английский военный историк генерал-майор Дж. Ф.С. Фуллер свидетельствует:
«Тем не менее события в России развивались не так, как в Польше и Франции. Внешне “молниеносная война” была успешна сверх всяких ожиданий, однако, как ни странно, на русском фронте и за ним не было или почти не было паники. Уже 29 июня в “Фелькишер беобахтер” появилась статья, в которой указывалось: “Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке”. 6 июля в подобной же статье в “Франкфуртер цейтунг” указывалось, что “психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке, что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи”. Это было до некоторой степени новым в тактике войны, а для немцев – неожиданным сюрпризом. “Фелькишер беобахтер” в этой связи писала в начале сентября: “Во время форсирования германскими войсками Буга первые волны атакующих в некоторых местах могли продвигаться вперед совершенно беспрепятственно, затем неожиданно смертоносный огонь открывался по следующим волнам наступавших, а первые волны подвергались обстрелу с тыла. Нельзя не отозваться с похвалой об отличной дисциплине обороняющихся, которая дает возможность удержать уже почти потерянную позицию”.
Короче говоря, по словам Арвида Фредборга, “германский солдат встретил противника, который с фанатическим упорством держался за свое политическое кредо и блицнаступлению немцев противопоставил тотальное сопротивление”»[404].
Бойцы и командиры Красной Армии оказали упорное сопротивление агрессору. Это оказалось полной неожиданностью для немецких солдат и офицеров, привыкших к легким победам. Германский блицкриг застопорился уже летом 1941 года. План «Барбаросса» пришлось корректировать уже 19 июля 1941 года, то есть менее чем через месяц после нападения Германии на Советский Союз. 19 июля 1941 года Гитлер издает Директиву ОКВ № 33, а 23 июля 1941 года – дополнение к Директиве ОКВ № 33.
Германский генерал-полковник, командующий 3-й танковой группой в начале Великой Отечественной войны Г. Гот, свидетельствует:
«От операций крупного масштаба следует пока отказаться.
…Но противоречия между Гитлером и ОКХ пока еще не получили своего открытого выражения. Мероприятия, проведенные ОКХ 28 июля (1941 года. – С.Ж.) в связи с описанной выше обстановкой, соответствовали замыслам Гитлера. Нет необходимости приводить их здесь в отдельности, поскольку вскоре они утратили свое значение ввиду новых директив, поступивших от Гитлера»[405].
В.И. Дашичев сообщает:
«23 июля Браухич выразил свое несогласие с задачами директивы № 33 и дополнения к ней. “Осуществление намеченного в директиве оперативного замысла, – гласит запись в дневнике ОКВ от 23 июля, – представляется главнокомандующему сухопутными войсками, ввиду сложившейся на фронте обстановки, в частности на фронте группы армий «Центр», пока невозможным”. Поэтому он 23 июля 1941 г. просит начальника штаба верховного главнокомандования вооруженных сил отменить дополнение к директиве № 33, “пока не будут в основном закончены происходящие в настоящее время сражения…”.
По прошествии 10 дней после издания директивы № 33 командование вермахта в новой директиве от 30 июля вынуждено было временно отменить выполнение выдвинутых ранее задач, оказавшихся явно неосуществимыми»[406].
Известный советский историк В.А. Анфилов в своей книге «Провал “блицкрига”» пишет: