Все часы в ставке остановлены в час подписания союзниками капитуляции гитлеровцев — 8 мая в 17.00.
На побережье в Портсмуте я побывал в штабе Верховного Главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе генерала Эйзенхауэра. Тут по сей день висит огромная во всю стену карта с прикрепленными к ней переносными фишками, обозначающими корабли и место их нахождения в определенное время.
Осмотрел я полевой штабной комплекс фельдмаршала Монтгомери, состоящий из нескольких специально оборудованных автомобилей: кабинет, комната для заседаний, спальный салон с туалетом... Вспомнил свою короткую, но памятную для меня встречу с фельдмаршалом Монтгомери. Знакомство было эпизодическим, — произошло после войны в Москве, когда Монтгомери посетил Академию имени Фрунзе (которую я окончил в 1947 году, защитив диплом на английском языке).
В тот день я занимался в кабинете тактики. Монтгомери в сопровождении маршала Конева и других военачальников знакомился с академией. И вот в кабинете тактики остановился около моего стола. Причина? Рядом висел портрет Конева.
— Конев, это вы? — спросил Монтгомери. Конев улыбнулся:
— Похож?
Я встал, приветствуя военачальников. Монтгомери, обращаясь к переводчику, сказал:
— Спросите у него, чем он занимается.
Стоящий тут же заместитель начальника академии генерал-полковник Боголюбов подсказал Монтгомери:
— А вы сами спросите у него, он хорошо знает английский.
— Да? Вы знаете английский? — обратился Монтгомери ко мне.
— Да, разумеется.
— Чем вы занимаетесь? — продолжал Монтгомери.
— Готовлюсь по тактике на завтра.
— А что будет завтра?
— Завтра я должен принимать решение за командира полка.
— А кто вы по званию?
— Капитан.
— Вы участвовали в боях? Впрочем, я вижу, у вас боевые награды.
Тут в разговор вмешался Конев:
— Он Герой Советского Союза. Видите, у него Золотая Звезда.
Монтгомери пожал мне руку, спросил:
— А где вы изучали английский?
— Здесь, в академии. (О том, что учился три года в Высшей разведывательной школе ГРУ Генштаба, я умолчал.)
— Вы хорошо, говорите по-английски, — прощаясь, сказал Монтгомери. — Желаю вам покомандовать полком не только на занятиях в академии, а настоящим полком.
Монтгомери попал «в яблочко», после работы в Генеральном штабе в течение шести лет я командовал полком с 1957 по 1962 год.
Вернемся в Англию. В Портсмуте, к 40-летию операции «Оверлорд», построен музей «D-Day» (День высадки), в нем, кроме обычных музейных экспонатов, в кинозале демонстрируется хроникальный фильм об операции, а на стене по кругу, опоясывающему весь музей, вывешен гигантский гобелен-аппликация, изображающий главные эпизоды из сражения на море и на суше.
На окраине Лондона я ознакомился с «Имперским военным музеем» (с богатейшим хранилищем документов и библиотекой). Например — в нем я просмотрел поминутный репортаж журналиста Колина Виллса, который шел на одном из кораблей во время форсирования пролива и видел бои при захвате плацдармов.
Побывал я в Британской военной академии. Перед фасадом камень, привезенный из Германии 29 ноября 1958 года. На камне высечена надпись: «Здесь 4 мая 1945 года делегация немецкого главнокомандования подписала безоговорочную капитуляцию перед маршалом Монтгомери всех сухопутных, морских и воздушных сил в Северо-Западной Германии, Дании и Голландии».
Так англичане подчеркивают победу своей армии, еще до подписания американцами и англичанами акта о капитуляции немцев перед союзниками 8 мая 1945 года и до общей капитуляции гитлеровской армии, принятой Жуковым и союзниками 9 мая 1945 года.
Осмотрел я комнаты боевых традиций. В библиотеке академии много советских изданий, подшивки газет «Правда», «Красная Звезда» военных лет и полностью переведенная на английский язык Большая советская энциклопедия. Есть в академии своя церковь. В памятную книгу этой церкви занесены 20 тысяч офицеров, погибших во второй мировой войне. В нее записано не только звание и фамилия, но еще и сражения, в которых офицер участвовал, и его награды.
В небольшом городке на побережье построен специальный Музей морской пехоты — за этим скромным названием стоит величественное здание с богатейшим собранием экспонатов и документов, охватывающих историю морских пехотинцев с первых дней возникновения, когда они ходили на абордажи пиратских кораблей, и до операций второй мировой войны в разных морях и океанах.
Но самым интересным и ценным для меня были встречи с живыми участниками этой операции: адмиралом Герицем (кроме официальной встречи я побывал у него дома, в небольшом уютном городке Солсбери), с генералами Мултоном и Таппом, бригадными генералами Александром Бридином и Джеймсом Хиллом.
Особенно я благодарен Джону Робертсу, директору ассоциации Великобритания — СССР, организатору моей поездки и встреч в Англии, и президенту ассоциации ветеранов операции в Нормандии господину Бариджу, который свел меня с боевыми друзьями, и у нас состоялся хороший, откровенный солдатский разговор.
Все это требует отдельного рассказа, но поскольку уводит от главной темы, я, показав читателям, что немало потрудился, собирая достоверные сведения для этой главы, изложу их лишь в объеме, необходимом для описания операции, открывшей второй фронт.
Наши союзники объясняют задержку в открытии второго фронта тем, что такая операция требовала длительной и серьезной подготовки. В те дни, когда впервые зашел разговор и было дано обещание высадить десант во Франции, в портах Англии не было достаточного количества ни войск, ни кораблей. Накопление, обучение, экипировка необходимых сил заняли немало времени. Сроки высадки не раз назначались и переносились.
Наконец утром 5 июня Верховный Главнокомандующий Эйзенхауэр отдал приказ — начать операцию. Огромная армада двинулась через пролив Ла-Манш к французскому берегу. Замысел операции был таков: высадить морской и воздушный десанты на побережье Северо-Западной Франции, захватить плацдарм и расширить его к двадцатому дню операции до 100 километров по фронту и 100 — 110 километров в глубину.
Для осуществления этой задачи привлекалось 39 дивизий, 12 отдельных бригад, 10 отрядов «командос» и «рейнджерс». По английским данным, в этой операции участвовало: 3,5 миллиона человек (из них 1,5 миллиона американцы), 4126 десантных судов под прикрытием 1213 боевых военных кораблей, 1600 судов различного обеспечения, 3500 катеров и глиссеров. С воздуха вторжение обеспечивало 11 500 самолетов. 2-я американская и 1-я английская воздушно-десантные дивизии высаживались с воздуха.
'Вся эта армада должна была перебросить на материк в первый день 150 000 десантников. Что и было осуществлено в течение 16—17 часов первого дня. Потери в день высадки были небольшие — они не превышали 11 тысяч человек.
На этом побережье союзникам противостояла группа армий «Б» под командованием Роммеля — в составе 38 дивизий. Гитлеровцы ожидали высадку в другом районе у пролива Па-де-Кале и держали там главную группировку, а где высадились союзники, было всего три дивизии.
Против десанта была брошена танковая группа «Запад», но авиация союзников, полностью господствовавшая в воздухе, не допустила танки противника к району высадки.
Бои разгорались по мере продвижения высадившихся войск вглубь территории. Вот здесь были горячие схватки, и солдаты (как они мне рассказывали) сражались смело и самоотверженно.
На квартире председателя ассоциации ветеранов Нормандии господина Бариджа, за «рюмкой чая» в виде хорошего виски, мы поговорили о форсировании Ла-Манша и боях на побережье.
Показали фотографию артиллерийских позиций немцев до начала операции и после бомбардировки этих позиций английской авиацией — сплошные воронки. «Мы из них сделали коктейль!»
К большому сожалению, эти храбрые воины не знали, что в трудные для них дни боев советские войска тоже наступали и отвлекали на себя основные силы гитлеровцев.
— Мы не знали об этом, — сказал Баридж. — Но я не думаю, что это делалось специально. После высадки на берег была такая неразбериха, что мы две недели не получали ни писем, ни газет.
Все участники операции единодушно отмечают доброжелательность и помощь французов в ходе Нормандской операции.
К 25 июля, то есть на двадцатый день, как и намечалось, был создан стратегический плацдарм, крупнейшая десантная операция второй мировой войны завершилась успешно.
Главными ее особенностями были: умело проведенная оперативная маскировка и дезинформация противника, в результате чего гитлеровцы были введены в заблуждение относительно районов и сроков высадки; умелые и согласованные действия крупных сил флота, сухопутных войск и авиации; смелость и уверенность в справедливости своих действий солдат и офицеров в борьбе с гитлеровским фашизмом, принесшим так много бед народам Европы.
В наших газетных, журнальных публикациях и сообщениях по радио в годы войны и в послевоенные годы утверждалось, что немецкое командование почти не оказывало сопротивления наступающим войскам союзников во Франции. Что вроде бы гитлеровцы все усилия сосредоточили на восточном фронте, а перед союзными войсками на Западе почти открыли фронт, и там шло чуть ли не беспрепятственное продвижение. Это не всегда соответствует действительности. То, что германское командование большую часть вооруженных сил имело на Восточном фронте против советских войск — это верно, но и на Западе в первые месяцы шли напряженные бои, в которых гибли солдаты с обеих сторон. После высадки десантной армии на побережье Франции главнокомандующий союзными войсками Эйзенхауэр организовал первую наступательную операцию. Целью этой операции было окружение группировки немецких войск (довольно крупной, более 20-ти дивизий), сомкнув кольцо в районе города Фалез. Поэтому и операция эта вошла в историю войны под названием «Фалезская операция». Осуществляли этот з