— Как вы смотрите на то, чтобы руководство всеми фронтами в дальнейшем передать в руки Ставки? — спросил Сталин.
Обращаю внимание на то, что Сталин не высказывает причины или обстоятельства, требующие более конкретного сосредоточения руководства в его руках. Юридически он и так Верховный Главнокомандующий, практически неограниченный властелин. Зачем ему понадобилось это более детальное вмешательство в боевые дела?
Жуков так ответил на этот вопрос Сталина:
— Да, количество фронтов уменьшилось. Протяжение общего фронта тоже сократилось, руководство фронтами упростилось, и имеется полная возможность управлять фронтами из Ставки.
Вот так, по-деловому, исходя из обшей обстановки, сформулировал Жуков аргументы в пользу намечаемых Сталиным перемен. Если такое обоснование высказал бы сам Сталин, все мои предположения о личных амбициозных чувствах Верховного не стоили бы, как говорится, и ломаного гроша. Но подкрепление моим предположениям дает сам Сталин в продолжении разговора:
— Вы это без обиды говорите?
Значит, Иосиф Виссарионович имел в виду, спрашивая мнение Жукова, не только изменения в стратегическом руководстве, но и личностные: как отнесется Жуков к тому, что Верховный отстраняет его, как представителя Ставки от руководства крупными операциями фронтов и, говоря по-простому, тянет одеяло на себя.
Жуков отвечает со спокойным достоинством:
— А на что же обижаться? Думаю, что мы с Василевским не останемся безработными.
Жуков в ремарке к этим своим словам в «Воспоминаниях...» пишет: «...пошутил я». Но вдумайтесь, какой подтекст в этой «шутке». Разговор идет об «обиде», и Жуков, как человек тактичный и хорошо воспитанный, отвечает обидчику, как принято в таких случаях: мол, что вы, что вы, не беспокойтесь, я не обижаюсь. Значит, обиду Сталин все же наносил. В чем она заключается? В том, что Верховный отстраняет его от больших дел. То, что Жуков это понимает и дает понять собеседнику, что понимает, отчетливо просматривается в его словах: «Думаю... не останемся безработными». Все тут прозрачно высказано: с объявлением этого решения Сталина маршалы Жуков и Василевский уже «безработные», но Жуков надеется, что выйдет из уже состоявшегося положения «безработного».
На этом разговор был прерван. Но Сталин, видимо, обдумал свой ход еще раз, и, посчитав, что элемент обиды все же присутствует, а ссориться с Жуковым он не хотел, потому что по-настоящему уважал и ценил маршала, пригласил его к себе, и «позолотил пилюлю»:
— Вы и впредь останетесь моим заместителем.
Ну, и чтобы окончательно уважить Жукова, Верховный буквально играет на его полководческом самолюбии:
— 1-й Белорусский фронт находится на Берлинском направлении. Мы думаем поставить вас на это направление.
Вот он, «карт-бланш»: я беру все в свои руки, а вам дарю лавры покорителя гитлеровской столицы — Берлина. Для Жукова, как полководца и «военной косточки», до глубины души конечно же такая перспектива лестна, почетна и утешительна.
Этим назначением Сталин себя реабилитировал в глазах военачальников, которые восприняли назначение Жукова как заслуженный закономерный шаг. Кому же брать Берлин как не Жукову? И вот Сталин, вместе со всей армией, любящей и уважающей маршала Жукова, именно ему и оказывает эту высокую честь.
Все восприняли это решение Сталина как еще одно проявление его мудрости. И действительно, в тонкости мышления ему не откажешь: добился, чего хотел — будет завершать войну, возглавляя всю победоносную армию, и конкурента «выдвинул». Да, именно не снял, не обидел, не понизил, а выдвинул на почетное руководство завершающей исторической операцией.
Обиженным оказался один Рокоссовский, который уже предвкушал лавры покорителя Берлина, но, вдруг судьба отвернулась от него, и пришлось передать фронт Жукову.
Много лет Рокоссовский и Жуков считались друзьями, но горький осадок в душе Константина Константиновича остался на всю жизнь. И не только остался, но порой и выплескивался. (Но об этом поговорим позже.)
Шедевр военного искусства
Варшавско-Познаньская операция, которая переросла в Висло-Одерскую, — произведение высочайшего личного полководческого искусства маршала Жукова. Если во многих крупных стратегических операциях он был координатором действий нескольких фронтов и в них был заложен замысел Ставки, большую роль играли командующие фронтами как разработчики плана и исполнители его, то в этой операции Жуков — единоначальник, творец и осуществитель с начала и до победного конца.
Жуков сказал новое слово в военном искусстве — применил оригинальный способ прорыва глубокоэшелонированной обороны противника на большую глубину в кратчайшие сроки.
Подобной битвы в истории войн не было! По красоте, лихости, быстроте, результативности это сражение войдет в историю военного искусства как один из блестящих примеров талантливого новаторства полководца. Историки и теоретики военного дела, на мой взгляд, еще не оценили, не придали должного значения в своих трудах Висло-Одерскому шедевру мастерства Жукова.
После таких подступов, наверное, пора перейти к описанию самой Висло-Одерской операции. Однако она настолько сложна, многопланова и многоступенчата, что изложить ее коротко и доступно для широкого круга читателей невозможно. Но образное, художественное описание дает возможность показать суть дела наглядно и более доходчиво, чем в пухлом профессиональном, научном изложении.
Даже не искушенные в военных делах читатели, наверное, слышали о «кумулятивных» и «подкалиберных» снарядах. Для тех, кто не слышал, поясню. С увеличением толщины брони танков появилась необходимость увеличивать пробивную способность снарядов.
Большим по величине снарядом можно пробить и более толстую броню. Но такой снаряд должна выстреливать и более крупная пушка. А большая пушка не годится для стрельбы прямой наводкой в борьбе с танками. Для противодействия маневренным и быстроходным танкам необходима тоже подвижная, легкая пушка. Да и производство тяжелых пушек и снарядов стоит гораздо дороже. Изобретатели и военные ученые пошли по пути создания более пробивных снарядов для пушек, уже имеющихся на вооружении армии. И создали. Кумулятивный снаряд, в котором благодаря особой конфигурации взрывчатки внутри снаряда увеличивается ударная сила взрыва, направляя его не вразброс, как в осколочном для поражения живой силы, а в одном направлении. Для сравнения представьте себе увеличительное стекло, которое собирает солнечные лучи в пучок и прожигает или поджигает дерево или бумагу, на которую этот луч направлен.
Очень оригинально и экономно решили военные ученые проблему пробойной силы изобретением еще и подкалиберного снаряда. Сохранив внешнюю конфигурацию и калибр, пригодный для стрельбы из существующих пушек, они вставили внутрь снаряда сердечник (разумеется, описываю я это упрощенно). И вот снаряд по старому расчету бьет в броню, пробивает ее или недопробивает, на этом его расчетная функция свершилась. А тяжелый сердечник, находящийся внутри снаряда, продолжает полет по инерции, да еще толкаемый силой взрыва, добивает броню (если снаряд ее не прошиб) и, влетая внутрь танка, поражает в нем экипаж и оборудование. Следовательно, в противотанковом снаряде его пробивную силу увеличивает вот этот самый сердечник, находящийся внутри основного калибра, поэтому и название такое — подкалиберный.
А теперь нам придется заглянуть в далекую историю — в 1916 год, четвертый год первой мировой войны. Тогда из-за появления большого количества пулеметов и скорострельной артиллерии стало почти невозможным прорывать оборону, хорошо оборудованную в инженерном отношении. Война стала изнурительно-позиционной. Войска долго стояли на одних позициях, все попытки прорыва приводили к неудачам и большим потерям.
Наконец, в июне 1916 года командующий Юго-Западным фронтом русский генерал Брусилов нашел способ прорыва позиционной обороны. Он, имея почти равные с противником силы (573 тысячи штыков и сабель против 448 тысяч; легкой артиллерии 1770 против 1301, но, уступая в тяжелой артиллерии более чем в трое: 168 против 545 орудий), решил, наступая на всем фронте, создать на нескольких участках, намеченных для прорыва, превосходство в 2—2,5 раза.
Благодаря этому «изобретению» Брусилов прорвал фронт противника на 70 километров на одном из участков и за три дня продвинулся в глубину на 25—30 километров и взял город Луцк. Через неделю войска Брусилова разгромили 4-ю австро-венгерскую армию эрцгерцога Иосифа-Фердинанда и продвинулись на глубину 65—75 километров. Дальнейшее (вполне возможное) развитие прорыва было остановлено из-за отсутствия резервов, пассивности соседей и противодействия свежих частей противника.
В этом сражении, в течение мая—июля, противник потерял полтора миллиона только убитыми, а российская армия — 500 тысяч.
Некоторые теоретики считали, что оборона благодаря современному инженерному оборудованию и массовому насыщению пулеметами и артиллерией стала неодолимой для наступления.
Брусиловский прорыв вошел в историю военного искусства как новая форма прорыва позиционной обороны.
Этим способом прорыва широко пользовались полководцы всех воюющих государств во второй мировой войне, в их числе и Жуков.
А то, что изобрел Георгий Константинович в Висло-Одерской операции по вкладу в военное искусство не менее значимо.
Жуков прибыл в Люблин, в штаб 1-го Белорусского фронта 15 ноября 1944 года (начальник штаба генерал М. С. Малинин, член Военного совета К. Ф. Телегин) и на следующий день вступил в командование. Рокоссовский в этот же день убыл на 2-й Белорусский фронт.
На сей раз маршал Жуков «скрестил шпаги» с командующим группой армий «А» генерал-полковником И. Гарпе, и не только с ним, но и с самим верховным главнокомандующим Гитлером, потому что 1-й Белорусский фронт стоял на Берлинском направлении и этому участку уделялось постоянное внимание всего военного руководства Германии, здесь были сосредоточены главные силы.