Сталин на этот раз говорил с Жуковым далеко не спокойно:
— Вы напрасно ввели в дело 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там, где требовала Ставка. Есть ли у вас уверенность, что завтра возьмете Зееловский рубеж?
Жуков, стараясь быть твердым, ответил:
— Завтра, 17 апреля, к исходу дня оборона на Зееловском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше противник будет бросать своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в городе.
— Мы думаем приказать Коневу двинуть танковые армии Рыбалко и Лелюшенко с юга, а Рокоссовскому ускорить форсирование и тоже ударить в обход Берлина с севера.
— Танковая армия Конева имеет полную возможность быстро продвигаться, и их следует направить на Берлин, а Рокоссовский не сможет начать наступление ранее 23 апреля, так как задержится с форсированием.
Сталин не стал больше говорить с Жуковым, не ставил ему никаких задач, а сухо сказал: «До свидания». И повесил трубку.
Жуков явно нервничал. А боевые действия складывались не по намеченному им плану. Его настроение видно и из приказа войскам, которые он отдал к исходу 17 апреля.
ПРИКАЗ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ
1-го БЕЛОРУССКОГО ФРОНТА ВСЕМ КОМАНДУЮЩИМ
АРМИЯМИ И КОМАНДИРАМ ОТДЕЛЬНЫХ КОРПУСОВ
О НЕОБХОДИМОСТИ УСТРАНЕНИЯ НЕДОСТАТКОВ
И АКТИВИЗАЦИИ НАСТУПАТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ НА БЕРЛИН
17 апреля 1945 г. 20.30
1. Хуже всех проводят наступательную Берлинскую операцию 69-я армия под командованием генерал-полковника Колпакчи, 1 ТА под командованием генерал-полковника Катукова и 2 ТА под командованием генерал-полковника Богданова.
Эти армии, имея колоссальнейшие силы и средства, второй [день] действуют неумело и нерешительно, топчась перед слабым противником.
Командарм Катуков и его командиры корпусов Ющук, Дремов, Бабаджанян за полем боя и за действием своих войск не наблюдают, отсиживаясь далеко в тылах (10— 12 км). Обстановки эти генералы не знают и плетутся в хвосте событий.
2. Если допустить медлительность в развитии Берлинской операции, то войска истощатся, израсходуют все материальные запасы, не взяв Берлина.
Я требую: А) Не медля развить стремительность наступления. 1-й и 2-й танковым армиям и 9 тк прорваться при поддержке 3, 5 и 8-й гв. армий в тыл обороны противника и стремительно продвинуться в район Берлина.
Все крупные населенные пункты и узлы дорог обходить, имея в виду, что в этих местах противник будет иметь сильную ПТО. Танковым армиям не разбрасываться по фронту и действовать кулаком.
Б) Всем командирам находиться на НП командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении, а командирам корпусов находиться в бригадах и дивизиях первого эшелона на главном направлении.
Нахождение в тылу войск категорически запрещено.
В) Всю артиллерию, в том числе БМ, подтянуть к первому эшелону и держать ее не далее 2—3 км за эшелоном, ведущим бой.
Действия артиллерии концентрировать на тех участках, где решается задача на прорыв.
3. Иметь в виду, что до самого Берлина противник будет сопротивляться и цепляться за каждый дом и куст, а потому танкистам, самоходчикам и пехоте не ждать, пока артиллерия перебьет всех немцев и предоставит удовольствие двигаться по чистому пространству.
4. Бейте беспощадно немцев и двигайтесь вперед днем и ночью на Берлин, тогда Берлин будет очень скоро наш (ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2707. Д. 193. Л. 65 - 67. Подлинник).
ЖУКОВ ТЕЛЕГИН
Вспоминая свой недавний успех в Висло-Одерской операции, Жуков решил и здесь воспользоваться опытом удачного применения передовых отрядов, он приказал армиям выбросить в тыл противника отряды небольшой численности с задачей занимать переправы, узлы дорог, создавать панику в расположении противника, разрушать узлы связи, нарушать управление войсками противника. Этот приказ был выполнен, но заслать отряды в условиях, когда оборона противника занята очень плотно войсками, было не так просто. К тому же действия этих отрядов в тылу оказались очень затруднены, потому что до самого Берлина все пространство занято артиллерийскими позициями и резервами, которыми еще располагал противник. Так что желание Жукова помочь наступающим войскам действиями передовых отрядов в тылу в этой операции успеха почти не принесло.
В те дни (и позже) Жуков, анализируя ситуацию, которая сложилась 16 и 17 апреля, искал, где допущены ошибки и просчеты. Но, несмотря на то что просчеты, объективно говоря, все-таки были, Жуков пишет так:
«Ошибок не было. Однако следует признать, что нами была допущена оплошность, которая затрудняла сражение при прорыве тактической зоны на один-два дня.
При подготовке операции мы несколько недооценивали сложность характера местности в районе Зееловских высот, где противник имел возможность организовать труднопреодолимую оборону. Находясь в 10—12 километрах от наших исходных рубежей, глубоко врывшись в землю, особенно за обратными скатами высот, противник смог уберечь свои силы и технику от огня нашей артиллерии и бомбардировок авиации. Правда, на подготовку Берлинской операции мы имели крайне ограниченное время, но и это не может служить оправданием.
Вину за недоработку вопроса прежде всего я должен взять на себя».
Заминка в наступлении наших войск 16 и 17 апреля вызвала большую радость в ставке германского командования. Гитлер с воодушевлением сказал:
— Мы отбили этот удар. Под Берлином русские потерпят самое кровавое поражение, какое только вообще может быть!
Фюрер обратился к войскам со специальным обращением, в котором, опираясь на успех, достигнутый в первый день отраженного наступления советских войск, говорил: это предзнаменование будущей победы, наступает решающий поворот в войне.
Гитлер и его ближайшие соратники предпринимали лихорадочные усилия для того, чтобы не только поссорить союзников, а заключить сепаратный мир с английскими и американскими войсками. 18 апреля в ставку прибыл Вольф и доложил о своих встречах и предварительных договоренностях с Даллесом. Гитлер так высоко оценил успехи Вольфа, что тут же присвоил ему одно из высших званий войск СС — обер-группенфюрера. Вольф получил указание продолжать контакты и как можно скорее добиться договоренностей с англо-американским командованием.
По возвращении в Италию Вольф тут же встретился с Даллесом, и переговоры о сепаратном мире и о послевоенном переустройстве Германии продолжились. Даллес, несмотря на то что он уже имел указания от своего правительства о том, чтобы прекратить переговоры о сепаратном мире, поскольку советское командование, узнав об этом, заявило протест, продолжал переговоры и не выполнял указания своего правительства.
Учитывая успешность идущих закулисных переговоров с англо-американцами, командование германских войск фактически прекратило боевые действия на Западном фронте против войск союзников.
Черчилль, а теперь еще и Трумэн всячески подгоняли Эйзенхауэра и Монтгомери, чтобы они как можно быстрее продвигались на Восток и захватили побольше территорий. Особенно усердствовал Черчилль. Он все предпринимал для того, чтобы войска союзников раньше Красной Армии вступили в Берлин.
А на Восточном фронте тем временем шли тяжелейшие и упорные бои. Особенно трудные и кровопролитные схватки шли за Зееловские высоты. В конце концов войска Жукова преодолели эти высоты и сопротивление врага. К 18 апреля Зееловские высоты были взяты. Противник бросал все имеющиеся у него резервы, для того чтобы восстановить положение, но наши части, имея превосходство в артиллерии, да и в численном составе, ломали это сопротивление, отбивали контратаки и медленно продвигались вперед. К 19 апреля все рубежи обороны на Зееловских высотах были прорваны и танковые соединения Жукова наконец-то получили возможность действовать в оперативном просторе. Они ринулись в обход Берлина с северо-востока. А те танковые корпуса и бригады, которые были приданы войскам, вместе с пехотой продолжали теснить противника и наступали прямо в сторону города. Гитлеровцы отводили свои части на внешний обвод обороны Берлина.
Дальше мне придется описывать события, происходившие на стороне противника, широко известные и не раз описанные в книгах, журнальных статьях, но ничего иного я предложить читателям не могу, поскольку они происходили в результате наступательных действий Жукова.
К тому же, когда эти события описывались «по горячим следам», многое было еще неизвестно, ходило немало выдумок и слухов по поводу этих событий. Я излагаю происходившее в ставке Гитлера в последние дни с уточнениями и добавлениями, которые, может быть, неизвестны широкому кругу читателей.
20 апреля Гитлер отмечал свой очередной день рождения. Раньше это был всегда торжественный праздник с многолюдными демонстрациями и военными парадами. Не только Берлин, но и вся страна украшалась знаменами, радио гремело целый день о подвигах и достоинствах фюрера. Теперь Гитлер принимал поздравления в тесной комнате подземного бункера, куда заходили его ближайшие соратники и высказывали ему традиционные поздравления. Среди них были Геринг, Гиммлер, Борман, Геббельс, Риббентроп, постоянно работающий с Гитлером генералитет.
Гитлер к этому времени был развалиной; у него дрожали нога, рука, голова. Он стоял с опущенными глазами, принимая поздравления, негромким голосом благодарил и очень вяло реагировал; на все происходящее.
Руководитель молодежной организации «Гитлерюгенд», однорукий Аксман, как и полагается молодежному лидеру, громким бодрым голосом высказал поздравления фюреру и сказал, что гитлеровская молодежь преподносит Гитлеру подарок в день его рождения. Затем он попросил Гитлера подняться из бункера на поверхность, где были построены два отряда мальчишек по 15—16 лет, вооруженных фаустпатронами.
Это был последний выход Гитл