жны быть продуманы лично командующим фронтом и детально разработаны лично начальником штаба фронта. Почему именно командующим и начальником штаба? Потому что обман противника должен проводиться на широком участке и только в масштабе фронта, в масштабе Генерального штаба. Тактические элементы могут быть проведены в масштабе части, соединения и армии, но крупные мероприятия оперативного порядка должны проводиться в масштабе фронта, масштабе Красной Армии по утверждению Генерального штаба. Это делается для того, чтобы мероприятиями обмана одного фронта не повредить своим соседям. Я знаю несколько примеров, когда один фронт готовил удар здесь, а показывал сосредоточение своих войск с целью обмана противника на другом участке. Противник мог по его замыслу перебросить часть своих сил на угрожаемое направление, а на этом направлении, оказывается, сосед готовил настоящий удар. Он для себя сделал хорошо, он со своего фронта часть сил противника заставил перебросить к соседу, но соседу он сделал плохо, потому что сосед именно на этом направлении готовил прорыв. Следовательно, были проведены мероприятия обмана, выгодные для данного фронта, но невыгодные для соседа, а в целом невыгодные для Красной Армии.
В этой операции план обмана — план маскировки нам удалось осуществить и, как показал опыт, мы достигли внезапности. Имеется много документов, я мог бы привести десятки и сотни показаний военнопленных офицеров и солдат, которые свидетельствуют, что немецкое командование не знало истинных намерений наших войск. Второй элемент, стремительность проведения прорыва и операции в целом достигалась быстротой прорыва тактической обороны противника, стремительностью выхода в оперативную зону и быстротой разгрома резервов противника. Стремительность является главным, решающим средством против всех мероприятий противника, в том числе против всех перегруппировок противника как из глубины, так и из других участков фронта. Стремительность — главное средство быстрейшего разгрома врага. Надо действовать настолько быстро, чтобы противник везде и всюду опаздывал. Этому нужно учиться, на этом нужно воспитывать наши войска. Наша техническая вооруженность позволяет нам осуществлять самые смелые и стремительные удары. Разбираемая операция с точки зрения стремительности близка к желаемому. Стремительностью действий, быстротой разгрома противника, высоким темпом продвижения войск мы достигли полной оперативно-тактической, а иногда и стратегической внезапности. Надо везде и всюду стремиться к тому, чтобы захватить противника врасплох и поставить его в тяжелое положение. Вы, как участники, переживали сами, когда наши опаздывания в начальный период войны со своими контрманеврами приводили к тому, что противник упреждал нас. Противник везде оказывался на фланге и в тылу наших войск. Эта очень штука неприятная, и она ведет к крупным поражениям. Наоборот, когда мы, пользуясь преимуществом стремительности, сами опережали противника, сами были у него на фланге и в тылу — это всегда приносило успех.
Четвертый вопрос — это точный расчет сил и средств для проведения операции.
Опыт показал, что нельзя ставить войскам непосильные задачи. Практика постановки непосильных задач, кроме потерь, истощения сил и подрыва воинского духа ничего не дает. Мы в этом убедились неоднократно. Исходя из этого Варшавско-Лодзинско-Познаньская операция, а позже и Берлинская операция были достаточно обеспечены средствами прорыва, средствами развития прорыва и преследования — резервами. Я лично считаю, что лучше реже проводить наступательные бои, операции, не истощаться мелкими боями, а копить силы, средства и, собрав их, проводить более солидные операции. Я об этом говорю потому, что за войну я видел много таких генералов, которые ради активности часто проводят частные операции с мелкими целями. Они должны обязательно проявлять активность не в одном месте, так в другом, не в другом, так в третьем. Им все кажется, что этот выступ мешает, и если они захватят его, то будут командовать над противником. Впереди всегда кажется все выгоднее, этим нельзя увлекаться. Надо уметь остановить себя от соблазна и, поскольку дело мы имеем с людьми, людей надо беречь, готовить к серьезным операциям с решительными и глубокими целями.
При подготовке наступательной операции с прорывом позиционной обороны особое внимание должно быть уделено артиллерии как главному и решающему средству разгрома системы огня обороны противника.
Я твердо убежден в том, что допущенные ошибки в расчетах и игнорирование артиллерии нельзя выправить ни героическим поведением пехоты, ни лихой атакой танков, ни ударами авиации.
Пятый вопрос — это самый сложный вопрос подготовки операции, это материальное обеспечение и подготовка тыла к обеспечению операции. Многие командующие не любят заниматься этими делами, многие командиры не любят заниматься тылом, но ведь известно, что у нас был сорван ряд операций по причине материальной необеспеченности и неподготовленности тыла.
Варшавско-Лодзинско-Познаньская операция в материальном отношении была подготовлена хорошо, и тыл справился со своей задачей. Но с выходом армий на линию Познань мы ощущали перебоя в подвозе горючего и боеприпасов. Правда, это может быть потому, что мы перевыполнили план операции. Но современный тыл, поскольку он опирается на достаточно мощные средства подвоза, должен быть готов всегда к продолжению операции. Тем более непростительно нашим командирам тыловой службы, что они оказались недальновидными. Многие наши армии имели специально приданные транспорты подвоза. Еще в период подготовки операции решением Ставки армии были укомплектованы штатными транспортными частями. К тому же мы заранее предвидели большую глубину операции и возможные трудности с подвозом благодаря отсутствию ж. д. мостов через Вислу Тыловые работники не учли этого, и потребовалось Военному совету принять ряд срочных мер, чтобы подать горючее и боеприпасы наступающим войскам. Мы взяли 300—400 автомашин из танковых армий и заставили курсировать их из района Бромберг в Варшаву около 700 км Войсковые транспорты усилили средствами передвижения мотопехоты, и благодаря этим и другим мероприятиям мы вышли из создавшегося тяжелого положения.
У нас было достаточно времени для подготовки данной операции. Я считаю, что и в будущем ни при каких обстоятельствах неподготовленную операцию в материальном отношении проводить не следует. Общая обстановка может толкать Главное Командование на быстрейшее проведение операции. В этом случае командующий, организующий операцию, должен проявить мужество и доложить Ставке или высшей инстанции о неготовности операции.
Шестой вопрос — об артиллерии. Некоторым почему-то не нравится, что артиллерия считается богом войны. Я не понимаю ревности некоторых командиров. Это несерьезно. Мы не имеем права на ревность к другому роду войск. Все это наше — советское, все это наше — Красной Армии. Артиллерию надо знать хорошо и отводить ей решающее место. Всякая недооценка артиллерии ведет к излишним жертвам и к срыву задач.
В Варшавско-Лодзинско-Познаньской операции при прорыве мы имели плотность 210—230 стволов на 1 км фронта, из них 50 проц. — калибров 120 мм и выше и 50 проц. — калибров 76—82 мм.
Практика показала, что эти расчеты в основном себя оправдали и их можно взять за основу при планировании и организации прорыва глубоко эшелонированной обороны.
Некоторые думают, что недостаток в артиллерии можно с успехом заменить снарядами. Это неверно, так как это заставит растягивать по времени артподготовку, а всякая растяжка дает время противнику на подтягивание к угрожаемому участку своих резервов и маневра средствами по фронту, даст время противнику на занятие типовых позиций. Это в свою очередь передает в руки противника некоторые преимущества. Требование стремительности операции требует от артиллерии в минимум времени дать максимум огня. Только внезапные, сильные артиллерийские удары, которые ошеломляют своим ожесточенным огнем противника, ошеломляют его морально и физически, могут обеспечить нам крупные успехи, это не раз подтверждено опытом операций Красной Армии.
Красная Армия может позволить при операциях на прорыв усилить ударные армии одной, а иногда и двумя артдивизиями прорыва. Мы имеем для этой цели достаточную артиллерию прорыва в резерве Ставки Верховного Главного Командования.
Я хочу обратить ваше внимание также на время атаки, умышленно связывая этот вопрос с артподготовкой. Атаку надо начинать, как показывает опыт ряда операций, во время артподготовки и каждый раз в новое время. К примеру, на 27, на 38, на 44-й минуте, чтобы противник не знал и не мог приспосабливаться к режиму огня и атаки. Когда наши действия будут носить шаблонный характер, противник обычно привыкает и рассчитывает, Что артподготовка кончается в равные минуты (скажем, 15, 30 мин), а затем начинается сопровождение и атака. Это неверно. Первый бросок на врага должен произойти в самый ожесточенный момент артподготовки. В это время надо пехоту поднять и бросить в атаку, чтобы противник, будучи загнанным в траншеи, не мог бы наблюдать за движением нашей пехоты и танков и тем более не мог бы оказать какое-нибудь огневое сопротивление. Этому нужно натренировать войска в мирное время. Такой метод мы практикуем уже давно, с 1944 года. Первый раз мы его применили на Западном фронте, и он себя блестяще оправдал. Он был настолько внезапен для противника, как показывают пленные: «Мы не успели очухаться, как русские перепрыгнули через наши траншеи». В последующих операциях этот метод применялся много раз, по этому вопросу были даны войскам специальные указания. Но все же шаблон, ранее применяемый, оказался настолько сильной вещью, что ряд командиров, в том числе и артиллеристов, все еще стремятся его придерживаться. Дают противнику ясные обозначения, переносом огня первоначально по переднему краю, а затем резко, убирая его в глубину, — начала броска нашей пехоты и танков на штурм.
Искусство замаскировать начало атаки является основным фактором всей боевой деятельности в умении осуществить первый бросок на противника.