так что те, кто еще уцелел, с тем же успехом могут умереть там, где они находятся сейчас. Марбо попытался унести с собой полкового орла, чтобы он не достался неприятелю, но был тяжело ранен на обратном пути, и спастись ему удалось только чудом. Корпус Ожеро, прошагавший весь путь от Бреста до Швейцарии, с боями проложивший себе дорогу от своих зимних квартир в Южной Германии до Любека на севере, а потом пересекший покрытые сплошной грязью польские равнины до Прейсиш-Эйлау, перестал существовать. В нем осталось так мало солдат, что он был расформирован, а оставшиеся распределены по другим корпусам.
Маршал Массена, военный гений которого, как считают, приближался к гению Наполеона
Маршал Периньон, солдат, мечтавший стать политиком
Маршал Бертье, служивший у Наполеона начальником штаба в течение восемнадцати лет; имел прозвище Жена императора
Маршал Журдан, торговец галантереей, ставший профессиональным военным
Маршал граф Серюрье, аристократ, ставший республиканцем
Маршал Келлерман, отбросивший интервентов при Вальми и положивший начало легенде о непобедимости республиканских армий
Маршал Лефевр, старый республиканец, никогда не умевший идти в ногу со временем
Маршал Монси, который предпочел быть уволенным из армии, но не участвовать в суде над Неем
Маршал Жан Ланн, ученик красильщика, известный как Роланд французской армии
Маршал Ней, рыжеволосый эльзасец, самый популярный из всех французских маршалов
Маршал Бессьер, бывший роялист, любивший Наполеона больше жизни
Маршал Даву, Железный маршал, развитое чувство лояльности которого выделяло его на фоне всех прочих военачальников
Маршал Сульт, заслуживший уважение Веллингтона как мастер ведения оборонительной войны
Маршал Мортье, не наживший по своему добродушию почти ни одного врага и считавшийся англичанами «безупречным джентльменом»
Маршал Бернадот, «выжидатель», потомки которого до сих пор правят Швецией
Маршал Виктор-Перрен, говорливый сержант-республиканец, умерший ревностным роялистом
Маршал Ожеро, «солдат удачи» и кондотьер. Мог ругаться в присутствии императора
Маршал Брюн, друг Даву; первым из полководцев разбил английские войска
Маршал Мюрат, ставший королем сын трактирщика
Маршал Макдональд, сын выходца из шотландского клана. Наполеон говорил, что, как только тот заслышит звуки шотландских волынок, доверять ему больше не следует
Маршал Удино, «гренадер», раненный за время наполеоновских войн тридцать четыре раза
Маршал Сен-Сир, крайний индивидуалист, отказавшийся присутствовать на коронации Наполеона
Маршал Мармон, старейший друг Наполеона, предавший его и переживший всех прочих маршалов
Маршал Сюше, административный гений, который имел возможность стать торговцем шелком
Маршал маркиз де Груши, последний по очереди маршал Наполеона. Его отсутствие на поле боя под Ватерлоо — одна из загадок истории
Маршал Понятовский, польский князь, веривший, что Наполеон даст свободу Польше
Полной катастрофы удалось избежать благодаря Мюрату. Люди, лежавшие на ничейной земле между фронтами двух армий, приподнимаясь, с изумлением увидели девяносто эскадронов кавалерийского резерва, скачущих по замерзшим прудам, по плотно слежавшемуся снегу, чтобы остановить русскую контратаку. Потом короткий зимний день закончился, и ночная мгла покрыла 30 тысяч человек, лежащих на земле при температуре ниже нуля. Лишь самые удачливые из них, такие, как Марбо, были доставлены в госпитали и на перевязочные пункты.
С наступлением темноты Сульт покинул свой командный пункт на правом фланге и отправился искать императора и начальника штаба. Человек, который когда-то мечтал о карьере деревенского пекаря, был потрясен картиной этой массовой бойни, но по-прежнему сохранял присутствие духа. Когда Наполеон отметил, что русские причинили его армии существенный ущерб, Сульт отрезал: «А мы — им! Наши пули тоже не из ваты!» Потом он приложил ухо к земле. С дальнего края поля битвы доносился непрерывный ритмичный гул. «Как бы там ни было, враг отходит!» — произнес он и отправился проверять пикеты.
Сульт был одним из немногих старших командиров, с честью вышедших из боя при Прейсиш-Эйлау. Другие маршалы были потрясены потерями и видимой невозможностью сокрушить этих упорных северных варваров среди их промерзших пустынь, но Сульт все-таки провел ночь, последовавшую за этим изнурительным днем, в поле. Даже на Нея картина этой страшной бойни произвела крайне тягостное впечатление. В самый критический момент битвы в штабе возникла небольшая паника в связи с тем, что русская пехота рвалась прямо к холму, на котором находились Наполеон, Бертье и Бессьер. Оба маршала, испуганные перспективой пленения императора, потянули его лошадь за уздцы, но Наполеон отказался покидать свое место. Находясь словно в состоянии легкого шока, он продолжал смотреть на то место, где происходила самая жаркая схватка, несколько раз повторив: «Какая храбрость! Какая храбрость!»
Вот путаная, но правдоподобная история о жуткой ссоре между Ланном, Ожеро и Мюратом, происшедшей сразу после катастрофы. В этой ссоре Ланн и Ожеро объединили свои силы против Мюрата, эскадроны которого, собственно, и предотвратили сокрушительное поражение и который поэтому все похвалы, содержащиеся в бюллетене, выпущенном Наполеоном, относил к своей особе. Согласно рассказу мадам Жюно, Ланн сильно оскорбил Мюрата в присутствии императора, называя его, в частности, претенциозным клоуном и цирковой собачкой, обряженной для пантомимы в плащик и перья. «Может, ты и такой плащик украдешь и прицепишь к своему — так же, как уже украл славу у Ожеро и у меня? — кричал он при императоре, а когда Наполеон промолчал, бросил: — Ну ладно, мы это запомним!»
В этой истории не вполне сходятся концы с концами, поскольку больного Ланна под Прейсиш-Эйлау тогда не было. Однако весьма вероятно, что в ссоре по этому поводу участвовал Ожеро, который очень страдал от своей раны и крайне негодовал на данные бюллетеня, в котором потери французов оценивались весьма умеренными цифрами: 1200 убитыми и 500 ранеными. С определенностью же можно утверждать, что незадолго до или сразу же после сражения под Прейсиш-Эйлау Мюрат навлек на свою голову гнев императора своим пристрастием к фантастическим, безвкусным мундирам. Когда он попытался переодеть собственный штаб в свои герцогские цвета: пурпурный, белый и золотой, офицеры отказались носить эту безвкусицу, а один из них, де Флаоль, ушел от Мюрата и перешел в штаб Бертье. Бертье, как известно, был невысоким и изящным, истинным законодателем мод, и молодые офицеры из штабов других маршалов обычно до кончиков ногтей пытались быть похожими на него, когда он неожиданно менял покрой и стиль своего мундира.
После ужасного побоища при Прейсиш-Эйлау несколько недель никаких боев не было. Армия перешла на зимние квартиры, и в перерывах между урочными часами работы за письменным столом Наполеон развлекался с притворно-застенчивой мадам Валевска, уже побежденной его упорством и мольбами Понятовского. «Сдайтесь ему, и он освободит Польшу», — настаивал тот. Она сдалась, очень сильно влюбилась в Бонапарта и совсем забыла о Польше.
Ожеро отправился во Францию выздоравливать от своей раны, проехав на санях через все те промерзшие пустыни, по которым армия прошла в ходе зимнего наступления. Массена, проклиная судьбу, выбирался из солнечной Италии, а Ланн, переборов свою болезнь, готовился к весенней кампании. Армия медленно восстанавливала уверенность в себе, и, когда растаяли снега и прибыли новые пополнения новобранцев, она, восполнив потери, снова выступила в поход, чтобы так или иначе покончить с русскими.
Эта долгая борьба завершилась под Фридландом, где обе армии сражались с отчаянной храбростью.
Битва, в которой обе стороны столкнулись лоб в лоб, была кровопролитной. Русские пытались удержать этот городок, и их армия уже начала переправляться через реку Алле. В этот момент по ним и ударила французская армия. В битве, происходившей 14 июня, в счастливый день Наполеона, отличились командовавшие пехотой Ней и Ланн и кавалеристы Виктор и Груши.
Ланн, командовавший авангардом, предпринял самую первую атаку и успешно «прошил» главные силы русских, а Ней ворвался в город и отрезал им пути отхода. Чтобы решить эту задачу, марш, на который отводилось двадцать четыре часа, Ней совершил за двенадцать. Описывая атаку Нея в письме домой, Бертье сообщал: «Вы и представить себе не можете блистательную отвагу Нея — она напоминает разве что рыцарские времена. В основном ему мы обязаны успехом в этот достопамятный день!»
Под Фридландом Ней снова оказался в своей стихии. Курьер, посланный найти Нея и передать ему новые приказы, обнаружил его верхом на лошади на городской площади посреди пылающих зданий под сильным артиллерийским огнем. Он держал себя совершенно спокойно, читая депешу так, как будто летним вечером просматривал газету в своем имении. Вокруг него со всех сторон сыпались ядра, но наблюдавший за ним молодой человек сообщает, что маршал был абсолютно спокоен.
В битве под Фридландом Виктор, этот Beau Soleil (добрая примета), получил шанс, которого ждал уже много лет. В одном из более ранних сражений Бернадот был ранен, и Виктору, к его великой радости, было поручено командовать его корпусом. Он справился со своей задачей весьма успешно, и после боя Наполеон вручил ему маршальский жезл, так что болтливый унтер-офицер, когда-то скакавший в Париж рядом с молчаливым Даву, теперь оказался в одном звании с такими прославленными героями, как Ланн, Сульт и Ней. Но он покажет себя недостойным этого звания.
Бывший маркиз Груши, когда-то потерпевший неудачу в заливе Бентри-Бей, сумел проявить себя, когда для завершения разгрома русских понадобилась кавалерия. Солдат, бывший свидетелем массированной атаки эскадронов Груши, произведенной в самый разгар боя, называет ее потрясающим зрелищем. Кирасиры, драгуны, уланы и гусары потоком вливались на поле битвы. Солнечные блики играли на их касках, стальных нагрудниках и саблях, и по всей равнине эхом отдавался грохот копыт и несмолкающий клич «Vive 1’Emp