Подготовка операции завершилась поистине молниеносно. Из-под Берлина в исходный район северо-западнее Дрездена войска 1-го Украинского фронта вышли за трое суток. Конев и штаб фронта использовали это время для разработки плана необычно динамичного и дерзкого марш-маневра. 3-я и 4-я танковые армии генералов Рыбалко и Лелюшенко, выдвинувшись с двух находившихся за Эльбой плацдармов, стремительно перевалили Рудные горы и догнали войска группы армий «Центр», направлявшиеся к столице Чехословакии.
На рассвете 9 мая 1945 г. танки 1-го Украинского фронта победно загрохотали по мостовым Праги. В этот день Москва салютовала персонально коневцам. Другой, вечерний салют, знаменовал общую Победу.
По завершении войны маршал Конев в соответствии с фронтовыми заслугами прочно занял место в руководящем эшелоне Советских Вооруженных Сил. Около года прокомандовав Центральной группой войск в Австрии, он затем до 1960 г. был заместителем, первым заместителем министра обороны. Периодически эти посты сочетал с обязанностями главнокомандующего Сухопутными войсками и главного инспектора Советской Армии. Недолго стоял во главе Группы советских войск в Германии. Воинскую службу, стаж которой к тому времени перевалил за полвека, он завершил в группе генеральных инспекторов Министерства обороны.
Такому послужному списку мог позавидовать любой военачальник. И у его обладателя были все основания считать свою жизнь прожитой не зря. Так оно, безусловно, и есть.
Но до конца дней Конева тяготило проявленное им малодушие, когда на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1957 г. Н.С. Хрущев осуществил политический расстрел Г.К. Жукова, обвинив бывшего министра обороны в бонапартизме. Тогда Иван Степанович не нашел в себе силы пойти против партийной линии. Презрев факт, что Георгий Константинович в октябрьские дни 1941 г. под Москвой спас его буквально от расстрела, Конев включился в недостойную кампанию по дискредитации своего фронтового товарища. Широкий резонанс имела его статья в «Правде», содержавшая ряд несправедливых обвинений в адрес Жукова.
Увы, не в одном Коневе проявился этот парадокс: отвага, решительность и даже дерзость в противоборстве с противником — и недостаток гражданского мужества в дни мира во взаимоотношениях с партийными инстанциями.
Со ссылкой на бывшего порученца маршала не раз публиковалась информация о том, как много позднее Конев пытался повиниться перед опальным сослуживцем, но тот категорически отверг эту попытку. Якобы на письме Ивана Степановича с покаяниями за слабодушие, Жуков размашисто написал: «Предательства не прощаю! Прощения проси у Бога!». Увидев жуковскую «резолюцию», Конев лишь удрученно произнес: «По-снайперски, прямо в сердце! И поделом…».
Некоторые детали в рассказе, правда, вызывают сомнение в такой концовке истории. Достоверно известно, что незадолго до кончины Конева (из них двоих он ушел из жизни раньше) военачальники нашли в себе силы помириться. Иван Степанович приехал к своему давнему другу-сопернику на дачу. Свидетелей их вполне мирной беседы не было, но можно предположить, что вспоминали они не только об «огнях-пожарищах» давней войны…
Л.А. Говоров:«Я ДОЛЖЕН БЫЛ БЫ СДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ»
В последнем письме Леонида Александровича руководству страны, которое он продиктовал сыну, чуть ли не с чувством вины прозвучало: «Я должен был бы сделать больше, но сделал, что успел, что смог…». И на больничной койке Говорову не изменили природная скромность, сдержанность, самокритичность. В свои неполные шестьдесят уходил человек, сделавший для Отечества столько, на сколько большинству не хватило бы и нескольких жизней.
Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза, кавалер ордена «Победа»… Многое в судьбе Говорова было уникальным, отличавшим его даже в ряду самобытнейших людей, каковыми предстают маршалы Великой Отечественной. Достаточно сказать, что он был одним из считаных «долгожителей» в роли командующего войсками фронта: из 46 месяцев, что длилась война, он занимал этот пост более 36. И уж совсем уникальный случай: он не «изменил» этому фронту (да какому — Ленинградскому!) ни разу.
А ведь начинал Говоров отнюдь не как общевойсковой командир. Наоборот, он словно от рождения был предназначен стать артиллерийским начальником. Военную службу начал в декабре 1916 г.: юнкер, младший офицер батареи. По той же стезе Говоров пошел и в Красной Армии, в которую вступил в январе 1920 г.: командир дивизиона, помощник начальника, начальник артиллерии дивизии, командир артиллерийского полка. Отличился в боях на каховском плацдарме, участвуя в середине октября 1920 г. в отражении самой крупной танковой атаки белых за всю Гражданскую войну. Был дважды ранен. Удостоился ордена Красного Знамени.
С максимальной пользой использовал в целях учебы мирные будни. «Показал себя во всех отношениях весьма способным командиром. Обладает сильной волей, энергией, инициативой. Техническая подготовка как артиллериста безукоризненна». «В тактическом отношении является отлично подготовленным и во всякой обстановке умеет разобраться. Склонен к самостоятельному принятию решений без боязни ответственности… Наиболее склонен к строевой артиллерийской работе. Для старшего общевойскового начальника явится надежным сотрудником и ценным помощником». «…Показал практические и теоретические знания артиллерии и общей тактики отличные. Отлично знает огневое дело и методы точной стрельбы… Требователен к подчиненным, но вместе с тем чуток и внимателен. Хороший организатор», — отзывались о нем прямые начальники{143}.
Начав с командования артдивизионом, он все время, что называется, рос над собой, много и напряженно учился.
С декабря 1929 г. будущий маршал — начальник артиллерии стрелкового корпуса, укрепрайона, начальник отделения в артиллерийском отделе штаба Киевского военного округа, старший преподаватель кафедры тактики Артиллерийской академии Красной Армии им. Ф.Э. Дзержинского, заместитель генерал-инспектора артиллерии Главного артиллерийского управления РККА (по май 1941 г.).
К началу Великой Отечественной войны Говоров был одним из наиболее образованных командиров в Красной Армии, выгодно отличаясь от некоторых весьма крупных военачальников, которые хоть и достигли высоких постов, но сохраняли кругозор не шире фельдфебельского. Леонид еще в 1916 г. окончил 7 классов реального училища, затем год учился в политехническом институте, позднее — в артиллерийском училище в Петрограде. В 1926 г. окончил артиллерийские курсы усовершенствования комсостава, в 1930 г. — Высшие академические курсы при Военной академии им. М.В. Фрунзе, а через три года — оперативный факультет той же академии. Наконец в 1938 г. получил диплом об окончании главного учебного заведения военного профиля — Академии Генерального штаба РККА.
Кроме того, он самостоятельно изучил немецкий язык и сдал экзамен, дававший право трудиться военным переводчиком. Испытал себя на педагогическом поприще, преподавал тактику в артиллерийской академии. Работал, прихватывая ночные часы, над диссертацией. В 1939 г. увидел свет его научный труд, раскрывавший тактические приемы прорыва укрепленного района.
Соответственно, рос в должности, мужал как артиллерийский начальник. В 1940 г. во время войны с Финляндией Говоров испытал себя в должности начальника штаба артиллерии 7-й армии. Здесь он, воплощая в жизнь теорию, которую развивал в научном труде, многое сделал для артиллерийского обеспечения прорыва линии Маннергейма. Великую Отечественную он встретил генерал-майором артиллерии на посту начальника Военно-артиллерийской академии.
С началом войны Леонид Александрович возглавил артиллерию Западного стратегического направления, а затем Резервного и Западного фронтов. Да, видно, тесна стала ему артиллерийская «кольчужка». Когда в ходе битвы под Москвой ранило командарма 5-й общевойсковой армии генерала Д.Д. Лелюшенко, на его место командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков выдвинул именно Говорова. И не ошибся. Самобытный почерк нового командующего сказался тут же. Пехоты в армии было мало, артиллерии — всего несколько дивизионов. А враг наседал, гнал вперед танки. Командарм нашел выход в создании противотанковых резервов: обороняющуюся пехоту поддерживал маневром противотанковых дивизионов. И немцев сдержал. Вполне закономерным был вывод Жукова, который 28 января 1942 г. отмечал в боевой характеристике: «Тов. Говоров — твердой воли, требовательный, энергичный, храбрый и организованный командующий войсками армии…»{144}.
В июне 1942 г. генерал-лейтенант артиллерии Говоров принял на себя командование войсками Ленинградского фронта. «Впечатление от первых встреч с новым командующим было разное, — вспоминал бывший начальник инженерных войск фронта Б.В. Бычевский, — но все сходились в одном: Говоров не терпит поверхностности ни в мышлении, ни в знаниях, ни в деятельности и резко, в лицо высказывает свою оценку или мнение. А слушать умеет внимательно.
Сразу и жестко он стал требовать от каждого подчиненного точного и конкретного знания обстановки в своей области работы и, в свою очередь, с методической скрупулезностью изучал и брал под контроль разрешение каждой проблемы, возникавшей в войсках и блокированном городе после тяжелейшей голодной зимы»{145}.
А их было бесчисленное множество. В первую очередь предстояло нейтрализовать систематические обстрелы города на Неве. Детально изучив сосредоточение осадной артиллерии противника, Говоров поддержал идею активной контрбатарейной борьбы, выдвинутую генералом Г.Ф. Одинцовым, его заместителем по артиллерии. Для ведения такой борьбы из разрозненных полков и групп специально создали артиллерийский корпус. Командующий лично рассматривал и утверждал планы действий по разгрому вражеских батарей. Вначале аэрофоторазведкой и всеми видами войсковой разведки уточнялось их месторасположение, затем проводилась пристрелка целей. И вот уже метко разили их наша артиллерия и авиация.