У Мишки от ярости даже голос сделался пискливый:
— Ты это кончай, Леконец! Нашел кому отдать! Да я, если так, лучше сейчас домой смоюсь!
— Дело твое, — холодно отрезал командир. — Никого не держу. Получим за тебя штрафные очки, как за отставшего. Только учти: лучше в школу тогда не приходи. Худо будет. Ну?!
— Да я что? — сразу струхнул Мишка. — В конец так в конец, только вы сами глядите…
— Ладно, разберемся… Вадька, становись вот сюда. Значит, так: компас ставится на пятнадцать-двадцать сантиметров ниже уровня глаз, локоть прижимается к туловищу, вот так… Перед тем как начать двигаться, стрелочку надо успокоить: тогда будет видно и ее, и мушку, и прорезь. А тебе, Мишка, скажу для сведения: знаешь, какое отклонение дает ошибка хотя бы в один градус? Сто метров на километр!
— Ого!
— Вот и ого… А ты бежишь, задрав голову. Хлопаете ушами-то, когда объясняют. Установил стрелку, Спиридон? Вот, теперь все ясно. Иди спокойно, обычным своим шагом. Мы — за тобой.
— Да что вы всё возитесь! — топнула ногой санитарка Вера. — Те ребята с дедом Савкой уже, наверно, километр пробежали, а мы всё еще на месте стоим.
— Ничего, по лесу-то мы им дадим еще жару. Главное — правильно сорганизоваться. А дед — что ж! Они с ним хоть и не заблудятся, и к месту придут, а ходит-то он уже плоховато. Санька, он пчелиным ядом ноги мажет?
— Вчера вечером мазал, утром мазал, — ответил Шемякин.
— Значит, они у него мозжат. Обгоним мы их, ребята, право слово! Давай, Вадька, пошел!
3
До околицы ребята шли довольно медленно, внимательно считая шаги и вглядываясь в компас. Но только вышли, увидали поля, лес, как Мишка Шестаков выскочил опять вперед и завопил:
— Э-эй! Идея, ребя!!
— Чего тебе? — недовольно бросил Леконцев.
— Что мы — так и будем потихоньку тюпать: трюх-трюх друг за дружкой, словно слепые? Ведь что было написано? Ориентир — отдельно стоящее дерево. Вот, смотри на стрелку — видишь, она в елку упирается? Одна елка стоит, на взгорочке? Надо бросить теперь это наше топотанье и бежать к ней во весь дух. Время выигрывать надо, непонятно, что ли? Те ребята уж черт знает, наверно, где.
— Что вы все заладили: «те ребята, те ребята»!.. — озлился Вася. — Ну, и надо было идти с ними. Елка! А вот за ней, поодаль, береза стоит. Может быть, это она? Надо шаги считать, понял?
— Так ведь мы так и не знаем, чьи это шаги: наши, или физрука, или Бориса Степановича.
— Наверно, это не физруковы шаги, — не переставая загибать пальцы, сказал Ваня Ермошкин. Он по дороге подобрал прутик, и когда загнутыми оказывались все десять пальцев, отламывал небольшой кусочек его и клал в карман. Это означало: пройдено сто шагов. — Физрук теперь хромой.
— Ну и что, что хромой? Он мог раньше эти шаги намерить.
— Ты рядом с ним ходил? Он как лось ходит, за ним не угонишься. Каждый шаг — сантиметров восемьдесят, не меньше. А если перевести девятьсот тридцать пять пар на восемьсот пятьдесят метров, то получится так: в каждом шаге пятьдесят пять сантиметров. У Васьки, конечно, больше. А у Спиридона должно быть примерно точно.
— Во, видал? — командир развеселился и дал идущему впереди Феодалу легонького щелчка в макушку. Тот, занятый счетом шагов, отмахнулся от него, как от мухи. — Что значит иметь в своем составе великого вычислителя! Ты бы, Вань, между делом собрал какую-нибудь машину, чтобы она сама и по азимуту шла, и записки искала, и нас еще везла. С реактивной скоростью, конечно.
— Я скоро такое выдам, — с важностью сказал всемирный изобретатель, — что не смех всем будет, а одни слезки. От зависти. — Он отломал палочку от прутика и положил в карман. — Семьсот.
— Ну можно, я побегу? — взывал сзади, с хвоста группы, неугомонный Мишка Шестаков. — Вась, пусти, а?
— Ладно, беги, — наконец великодушно разрешил ему командир. — Добежишь — сразу ищи указатель. Он тебе укажет, где записка. А если не найдешь у елки, сразу беги к березе. Чтобы мы потом время зря не теряли.
— Можно, я с ним побегу? — жалобно попросила Вера. — А то идешь тут, идешь… скучно!
— Уткина, отставить эти разговоры! Мишка, чеши, пока я не передумал. А ты, Верка, иди там, где тебе положено. Что это за самодеятельность? Мне, может быть, тоже хочется сломя голову к елке бежать. А я вот не бегу.
— А почему тогда Мишке разрешил? Что он за такой выдающийся человек?
— Он разведчик. А ты санитарка. Чувствуешь разницу? Случись что-нибудь с нами, что мы, кричать тебя должны? Так что иди и не шуми.
— А ты не оскорбляй, — обиделась Вера. — Я среди вас одна женщина, мог бы и не оскорблять.
Мишка тем временем донесся до елки, покружился вокруг нее и вдруг, бросившись на ствол, прилип к нему и стал быстро карабкаться вверх.
— Во дает! — завороженно прошептал Спиридон.
— Иди, иди, не болтай…
Вася уже жалел, что отпустил Мишку. Вел, вел ребят, чтобы порадоваться вместе, когда окажется в руках бумажка с координатами второго ориентира. А теперь Шестаков найдет ее и будет над всеми потешаться. И остальные подумают; ничего себе, наказал, отстранил от работы с компасом, мы теперь к этому компасу привязаны, словно веревочкой, а он похохатывает над нами! Нет, не надо было Мишке разрешать бежать к елке.
Мишка тем временем влез на первый сук, посидел, слез обратно и стал, словно барсук, рыть руками возле комля. Мох, старая хвоя и земля так и летели по сторонам. А потом — словно мощная пружина оттолкнула его: он крикнул, скакнул переворотом через себя, приземлился на ноги и, размахивая руками, кинулся навстречу группе.
— Нашел, наше-ол! — орал он. Пробежал небольшое уже расстояние, отделяющее ребят от елки, и стал выплясывать, показывая им спичечный коробок.
— Дай сюда! — приказал ему Леконцев. — И встань на свое место, понял? Распрыгался тут… — Вырвал у Мишки коробок и скомандовал: — Продолжать движение, как раньше!
Когда дошли до елки, Вася сказал:
— Садитесь, ребята, отдохнем немного. А ты, Мишка, видно, благодарности ждешь? Не дождешься.
— Это почему? — обиделся Шестаков. — Я ведь нашел. Ты сам велел, я и нашел. Привязываешься сегодня ко мне, я гляжу. Что тебе, делать больше нечего?
— Да нет, Мишка. Понимаешь, какая ерунда: не надо было мне тебя посылать. Мы вот с ребятами шли нормально, шаги считали, а дошли — какая тут радость? Записку-то ты вперед всех обнаружил. Да, дал я промашку… Никуда больше тебя не отпущу.
— Я же предлагал: побежали все вместе! Тогда бы вместе и нашли, и радовались. Чего не побежали-то?
— Да ты пойми; нам надо было шаги считать.
Мишка фыркнул:
— Ну, ты заладил, ей-богу, как старая пластинка: шаги, шаги! Дались тебе эти шаги!
— Ладно, об этом после поговорим. Я делаю то, что считаю правильным, понял? Ермошкин, сколько у нас там получается?
— Мы с Феодалом насчитали девятьсот шестьдесят три пары шагов. Мы точно считали, от самого старта и до ямки, где лежал коробок! — заоправдывался было Ваня.
— Значит, разница такая: примерно три пары шагов на сотню. Это надо иметь в виду. Ладно, вставайте, ребята. Привал делать еще рано. Скоро будет жарко, надо до этого времени пройти как можно больше. В жару знаете, как плохо? Я вон нынче на покосе управлялся, так там только и можно работать — с утра да ближе к вечеру, когда солнце уже на убыль идет.
— Да, на покосе в жару не больно поработаешь, — подтвердил Феодал. И Вера Уткина кивнула головой.
— Ну и дураки ваши родители, и вы сами со своими коровами, — заявил вдруг Вадька Спиридон. — Упираетесь, упираетесь для них целое лето, а я в это время на речке купаюсь да за ягодами хожу. Кр-расота!
Вера усмехнулась:
— Вот и растешь, как заморыш, без молока-то. Лучше бы за коровой ходил, чем носиться да безобразничать.
— Да нет, он без молока не живет, — сказал Феодал. — К нам придет, ему мамка: «На, Вадик, пей молоко, поправляйся». А если ее нет, сам попросит: «Саш, можно, я молочка выпью?» Любит ведь, а над теми, кто коров держит, смеется. У, как дам сейчас, не посмотрю, что ты мне друг.
Спиридон прыгнул на него смелым кузнечиком, и они покатились вниз с бугра, пыхтя и крякая. Мишка со всемирным изобретателем вцепились в драчунов и пытались растащить, но у них ничего не получалось. Вася бегал вокруг и кричал командирским голосом: «Встать! Прекратить!» — и тоже бесполезно.
Положение спасла Вера: медленно, на виду у обоих «петухов» она стала расстегивать свою санитарную сумку.
— Как сейчас вкачу каждому по уколу!
Вадька с Санькой моментально распались и поползли на четвереньках в разные стороны, боязливо взглядывая на сумку.
— Мне нельзя некоторые уколы ставить! — покрикивал Спиридон. — Докторша из райцентра сказала!
— Успокоились? — сурово спросил командир. — Чтобы это было в последний раз! А то отправлю домой.
— Дураки! У нее и шприца-то нет, чего испугались? — захихикал Мишка.
4
— «Ориентир номер два — устье оврага, — зачитал командир, когда все успокоились и построились. — Азимут 330, расстояние 1200 м (1320 п. ш.)». С учетом наших поправок получается, значит… 1356 пар. Устье оврага… Что же это за овраг? Ты не знаешь, Санька?
— Да их там много, — ответил Феодал. — Овраг на овраге. Не знаю, на который и грешить.
— Ну давайте тогда снова, как раньше: Спиридон, становись вперед, настраивай компас. Пошли!
— Вась, можно, я вместо Спирндона впереди пойду, с компасом? — заныл вдруг Мишка. — А то я иду, иду сзади, как этот… как последний…
— Если сзади, последний и есть! — подзудил Феодал.
Вася покачал головой — уже на ходу:
— Нет, Мишка, сейчас поздно об этом думать. Во-первых, Спиридон оказался очень внимательный. Вон, идет, как по ниточке. И компас все время правильно держит. Во-вторых, ребята к нему привыкли. А ты опять побежишь вперед, не разбирая дороги, да еще и со стрелкой напутаешь чего-нибудь. Разбирайся после, куда вышли. И третье: нам ведь надо шаги считать. Насчет Спиридона мы уже все выяснили, а насчет т