Внезапно они оказываются в Девятом лагере – это просто прямоугольный шатер, сплюснутый с одной стороны. Он шумно колышется, как большой флаг на ветру, и почти заглушает голоса. Френсис рада их видеть; глаза под очками у нее красные.
– Думаю, я смогу усесться в петлю и спуститься по веревке, если вы мне поможете, – говорит она, борясь с шумом шатра.
– Ты вообще как? – спрашивает Айлин.
– Левая рука сломана чуть выше локтя. Я наложила шину. И чертовски замерзла, но в остальном чувствую себя не так уж плохо. Приняла немного обезболивающего, но не столько, чтобы клонило в сон.
Они теснятся в том, что осталось от шатра, и Айлин включает печку. Дугал возится снаружи, тщетно пытаясь закрепить открытую сторону шатра и прекратить это хлопанье. Остальные заваривают чай и, усевшись в спальные мешки, распивают его.
– Который час?
– Уже два.
– Тогда нам лучше выдвигаться.
– Ага.
Спускать Френсис в Восьмой лагерь оказывается делом медленным и холодным. Напряжения от скоростного подъема по перилам хватает ровно настолько, чтобы сохранять тепло во время движения, но им часто приходится также обнимать скалу и держаться или ждать, пока Френсис спустят на страховке по какому-нибудь особенно крутому участку. Она помогает себе правой рукой и спускается пешком, где возможно, всеми силами стараясь облегчить им работу.
Она как раз переступает через валун, когда сильный порыв ветра сбивает ее с ног, будто намеренным ударом, и она падает на камень лицом вниз. Роджер подскакивает к ней снизу и хватает ровно в то мгновение, когда она уже вот-вот собиралась беспомощно перекатиться на левый бок. Какое-то время он может лишь висеть в таком положении, удерживая ее. Дугал и Айлин кричат что-то сверху. Но им некуда подобраться. Роджер крепит жумар к перилам над собой, подтягивается одной рукой – второй обхватывает Френсис. Они смотрят друг на друга сквозь очки – она пытается не глядя вниз нащупать точку опоры, находит ее и встает на ноги. Но все равно они не могут сдвинуться с места. Роджер показывает ей на свою руку и указывает на нее, пытаясь показать, что намеревается сделать. Она кивает. Он отцепляется от перил, крепит жумар чуть ниже Френсис, спускается до надежной точки опоры и скрещивает руки. Вытягивает их к ней, дает Френсис поставить на них свободную ногу. Она перемещает на эту ногу свой вес и спускается до тех пор, пока Роджер держит ее. Затем вторая нога опускается уже на тот уровень, где стоит Роджер, – Френсис проделывает все очень точно, несмотря на то, что, несомненно, терпит сильную боль. В этот момент еще один порыв ветра почти лишает их равновесия, но они прижимаются друг к другу и остаются на ногах. Они преодолели валун, и теперь Дугал с Айлин могут спуститься и закрепить Френсис на перилах.
Они продолжают путь. Но последнее напряжение запустило реакцию в организме Роджера, и у него вдруг скручивает кишечник. Он сыплет проклятия в адрес той примеси в воде и отчаянно старается совладать с собой, но шансов нет. Он подает знак остальным и спускается на жумаре прочь от них, чтобы отойти от перил и уединиться. Спустить штаны, когда ветер пытается сдуть его вдоль перил, технически непросто, поэтому он продолжает безостановочно ругаться, облегчая себя. Без сомнения, это его самый холодный понос в жизни. Ко времени, когда остальные спускаются к нему, он дрожит так сильно, что едва может лезть дальше.
Они достигают Восьмого лагеря на закате, и Айлин выходит на радиосвязь. Нижние лагеря узнают о случившемся и получают указания. Чувствуя тон, с каким говорит Айлин, никто не задает вопросов.
Загвоздка в том, что в их лагере мало еды и кислорода.
– Я спущусь и принесу еще, – говорит Дугал.
– Но ты уже много времени пробыл снаружи, – возражает Айлин.
– Ничего. Мне бы поесть горяченького – и все нормально. Самой тебе лучше остаться с Френсис, а Роджер обморозился.
– Мы можем попросить Артура или Ганса подняться сюда.
– Мы же не хотим лишних подъемов, верно? Им пришлось бы остаться здесь, а у нас и так тут тесно. К тому же мне лазить по ветру в темноте привычней всех.
– Хорошо, – соглашается Айлин.
– Тепло тебе? – спрашивает Дугал у Роджера.
Продрогший Роджер не в силах говорить. Ему помогают залезть в мешок и поят чаем, но пить ему тяжело. Спустя долгое время, как Дугал ушел, он все еще дрожит.
– Озноб – это хороший знак, – говорит Френсис Айлин. – Но Роджер ужасно холодный. Может, слишком переохладился – и не может согреться. Я и сама замерзла.
Айлин держит печку включенной на максимум, пока в шатре не становится жарко. Она забирается в мешок к Френсис – осторожно, чтобы не задеть сломанную руку. В румяном свете печи их лица морщатся от неудобства.
– Мне хорошо, – бормочет Френсис спустя некоторое время. – Хорошо и тепло. Иди лучше к нему.
Роджер лежит почти без сознания, когда Айлин ложится к нему в мешок. Он недоволен, что ему приходится подвинуться.
– Сними верхнюю одежду, – приказывает Айлин.
Оставаясь по пояс в мешке, они кое-как снимают с Роджера снаряжение. Лежа с Айлин в термальном белье, он медленно согревается.
– Слушай, ну ты и холодный, – говорит она.
– Спасибо, – устало бормочет Роджер. – Не знаю, как так получилось.
– Мы не сильно напрягались на спуске. Плюс ты оголял зад на таком морозе, что я представить себе не могу.
Она прижимается к нему своим длинным твердым телом, и в него тоже проникает тепло. Но уснуть она ему не дает.
– Погоди. Повернись. Так. Выпей это.
Френсис поднимает ему веки, чтобы проверить состояние.
– Пей это!
Он пьет, и они наконец позволяют ему уснуть.
Дугал будит их, вваливаясь в шатер с полной сумкой. И пакет, и он сам присыпаны снегом.
– Чертовски противно, – говорит он со странной улыбкой.
Он спешно забирается в мешок и принимается за чай. Роджер смотрит на часы: полночь. Дугала не было почти сутки, и, жадно слопав кружку тушенки, он надевает маску, перекатывается к краю шатра и засыпает глубоким сном.
На следующее утро буря не унимается и по-прежнему колотит по шатру. Вчетвером они едва помещаются: шатер рассчитан на троих и к тому же им приходится быть осторожными, чтобы не задеть руку Френсис. Айлин выходит на радиосвязь и приказывает оставшимся внизу освободить Седьмой лагерь и спуститься в пещеру.
Едва выйдя наружу, они замечают, что у Френсис вся левая сторона онемела. Чтобы ее спустить, приходится забить новые крюки, протянуть ей веревку для спуска дюльфером и кому-то одному – идти рядом с ней на жумаре, периодически останавливаясь при порывах ветра. Они задерживаются в Седьмом лагере на час, чтобы отдохнуть и поесть, а затем выдвигаются в пещеру. К сумеркам они добираются до своего темного убежища.
Так все оказываются в пещере. Ветер задувает внутрь, хотя весь этот день остальные потратили на то, чтобы навалить камней на южной стороне устья пещеры, выстроив таким образом защитную стену. Помогает лишь немного.
На четвертый день бури – ветер продолжает свистеть не смолкая и время от времени выпадает снег – все участники экспедиции собираются в одном из больших прямоугольных шатров, усевшись вплотную друг к другу, чтобы поместиться.
– Слушайте, я не хочу спускаться только потому, что у кого-то сломана рука, – заявляет Мари.
– Подниматься я не могу, – говорит Френсис. Роджеру кажется, что она держится отлично; пусть с бледным лицом и одурманенными глазами, но вполне в себе и совершенно спокойная.
– Я знаю, – отвечает Мари. – Но мы можем и разделиться. Чтобы спустить тебя к машинам, достаточно всего нескольких человек. Остальные могут взять снаряжение и пойти дальше. Если мы доберемся до склада на вершине уступа, то насчет припасов нечего и беспокоиться. Если же нет, просто будем спускаться за вами. Но бросать все сейчас я не хочу – не за этим же мы сюда шли, верно? Чтобы спускаться, когда можно обойтись без этого?
Айлин смотрит на Ивана.
– Спускать Френсис пойдешь ты.
Иван морщит лицо.
– Для этого есть шерпы, – твердо отвечает он.
– И ты думаешь, четырех человек для этого хватит?
– Если больше, они только будут путаться под ногами.
Они коротко обсуждают, как поступить с припасами. Ганс считает, что участников не так много, чтобы делить группу.
– Мне кажется, первоочередная наша задача – доставить Френсис вниз. Подъем можно закончить и в другой раз.
Мари принимается с ним спорить, и Ганса поддерживает Стефан, но очевидно, что никто не сумеет ее убедить. После некоторого затишья Айлин прочищает горло.
– План Мари, на мой взгляд, хорош, – заявляет она. – Припасов нам хватит на обе группы, а шерпы могут доставить Френсис и сами.
– Тогда ни у одной из групп не будет дополнительных припасов на крайний случай, – возражает Ганс.
– Мы можем оставить воду группе, которая пойдет вниз, – говорит Мари. – Вверху везде будет лед со снегом.
– Нам придется экономить кислород, – продолжает Ганс. – Френсис должно его хватить на весь спуск.
– Согласна, – говорит Айлин. – Поэтому придется выступать уже завтра-послезавтра, какая бы ни была погода.
– Ну и что? – спрашивает Мари, – мы показали, что можем и спускаться, и подниматься по перилам в любую погоду. Теперь нужно пойти и починить Девятый лагерь как можно скорее. Скажем, завтра.
– Если будет затишье.
– Нужно перенести припасы в верхние лагеря…
– Да. Сделаем, что сможем, Мари. Не дрейфь.
Пока буря не унимается, они готовятся к разделению группы. Роджер, не желая в это вмешиваться, помогает Артуру строить стену у входа в пещеру. Начав с южного края, они полностью засыпают исходную щель. В результате получается двухметровая стена, протянувшаяся поперек входа настолько, насколько хватило камней, что валялись на полу. Затем они садятся, прислонившись к ней, и наблюдают, как делят продукты. Ветер все равно свистит по пещере, но, сидя у подножия своей стены, они ощущают, что потрудились на славу.