Ровер рассчитан на то, что три человека могут продержаться в нём два дня — плюс ещё немного, для запаса. Таким образом, баки ровера могут обеспечить меня кислородом на 7 дней. Этого мало.
Давление на Марсе — одна девяностая от земного. Давление внутри ровера — одна атмосфера. Таким образом, кислородные баки расположены внутри (здесь они испытывают меньшую разницу давлений). Почему это важно? Это означает, что я могу взять с собой запасные баки и соединить их с баками ровера — без выхода наружу.
Так что сегодня я отсоединил один из 25-литровых кислородных баков Дома и перенёс его в ровер. По расчётам NASA, человеку для жизни нужно 588 литров кислорода в сутки. Жидкий кислород под давлением примерно в 1000 раз плотнее газообразного при атмосферном давлении. Короче говоря, теперь, с 25-литровым баком из Дома, кислорода у меня хватит на 42 дня. То есть, достаточно.
По моим оценкам, «Сириус-4» продлится двадцать дней.
Поездка может показаться чересчур длительной, но у меня есть конкретная цель. Кроме того, будущее путешествие к базе «Ареса-4» займёт не меньше сорока дней. Так что тренировка вполне адекватная.
В моё отсутствие Дом сам о себе позаботится, но картофель — особое дело. Его я обильно полью, а затем деактивирую регулятор состава воздуха, чтобы он перестал осушать воздух. В Доме будет чертовски влажно, конденсат будет повсюду. Картофелю влаги хватит до моего возвращения.
Проблема посерьёзнее — CO2. Картофелю нужно расти. Я знаю, что вы думаете: «Марк, старый пень! Да ты сам выделяешь диоксид углерода! Это же часть великого природного круговорота!».
Но проблема вот в чём: куда мне его деть? Конечно, я с каждым выдохом выбрасываю в воздух немного CO2, но мне негде его хранить. Я мог бы выключить регенератор кислорода и регулятор состава воздуха, чтобы со временем наполнить Дом углекислым газом от дыхания, но CO2 для меня смертельно опасен. Мне нужно разом выпустить его в воздух, и тут же убежать со всех ног.
Помните топливную установку МВМ? Она концентрирует углекислый газ из марсианской атмосферы. Моим кустам требуется куда меньше газа, чем мне; десяти литров сжатого жидкого CO2 им будет за глаза. Чтобы его получить, мне нужно меньше суток.
Что же, на этом всё. Как только я выпущу в атмосферу Дома канистру CO2, я вырублю регулятор состава воздуха и регенератор кислорода, залью кусты водой, и уеду прочь.
«Сириус-4». Гигантский скачок в моих исследовательских поездках на ровере. Выступаю завтра.
Глава 8
— Здравствуйте, и спасибо за то, что смотрите нашу программу, — произнесла Кэти на камеру. — Сегодня в программе «Марк Уотни репорт» на канале Си-Эн-Эн: за последние дни Марк неоднократно вёл работы вне Дома… что он намеревается делать? Добилось ли NASA прогресса в спасательной операции? И каким образом это отразится на приготовлениях к программе «Арес-4»? Сегодня в студии доктор Венкат Капур, директор марсианских программ NASA. Доктор Капур, спасибо, что уделили нам время!
— Рад здесь оказаться, Кэти, — ответил Венкат.
— Доктор Капур, согласны ли вы, что Марк Уотни самый разыскиваемый человек в Солнечной системе?
Венкат кивнул:
— Определённо, самый разыскиваемый нашим Агентством. Все двенадцать телескопов NASA делают снимки каждый раз, когда его база оказывается в поле зрения. Оба спутника Европейского космического агентства делают то же самое.
— И как часто вы получаете фотографии?
— Каждые несколько минут. В зависимости от орбитальных параметров спутников, время от времени случаются перерывы. Но, в любом случае, наблюдение ведётся с достаточной интенсивностью, чтобы мы могли отслеживать его работы на поверхности.
— Пожалуйста, расскажите зрителям о его последних действиях.
— Что же, — сказал Венкат. — Похоже, Марк готовит ровер N 2 к долгой поездке. На 65-е марсианские сутки он снял аккумулятор с другого ровера и подвесил его на самодельной подвеске. На следующий день он отсоединил четырнадцать солнечных панелей и сложил их на крыше ровера.
— И после этого он поехал прокатиться, так? — незамедлительно спросила Кэти.
— Верно. Он совершил на первый взгляд бесцельную одночасовую поездку, после чего вернулся в Дом. По всей видимости, это был проверочный рейс. В следующий раз мы увидели его два дня спустя: он отъехал от Дома на четыре километра, после чего вернулся обратно. Полагаем, это был ещё один тест. А в последние дни он набивал ровер припасами.
— Хм-м-м… — задумчиво протянула Кэти, — большинство аналитиков сходятся на том, что единственная надежда Марка на спасение — добраться до базы «Ареса-4». Считаете, он пришёл к тому же выводу?
— По всей видимости, да, — ответил Венкат. — Он не знает, что мы за ним наблюдаем. С его точки зрения, «Арес-4» — единственный шанс.
— Вы думаете, он скоро двинется в путь? Ведь похоже, он готовится к поездке.
— Надеюсь, нет, — сказал Венкат. — На базе «Ареса-4» нет ничего, кроме взлётного модуля. Никаких припасов. Поездка будет очень длительной и очень опасной — как только Марк двинется в путь, он автоматически лишится безопасного убежища в Доме.
— И зачем ему так рисковать?
— Ему нужна связь, — сказал Венкат. — Как только он доберётся до МВМ, он сможет с нами связаться.
— И это будет здорово, не так ли?
— Связь — замечательная штука. Но поездка на 3200 километров до базы «Ареса-4» невероятно опасна. Мы бы предпочли, чтобы он оставался на месте. Если бы могли с ним связаться, мы бы так ему и сказали.
— Но он же не может вечно там оставаться, ведь так? В конце концов, ему придётся добраться до МВМ.
— Не обязательно, — ответил Венкат. — ЛРД экспериментирует с усовершенствованием спускаемого модуля, чтобы после приземления он мог совершить ещё один, короткий, перелёт.
— Я слышала, эту идею отринули как слишком рискованную, — заметила Кэти.
— Отказались от первоначальной версии, верно. С тех пор Лаборатория пыталась — и пытается — сделать этот вариант безопаснее.
— До запланированного запуска «Ареса-4» остаётся всего три с половиной года. Хватит ли времени на то, чтобы модифицировать и испытать МСМ?
— На этот вопрос я с уверенностью ответить не могу. Но вспомните — на то, чтобы попасть на Луну, мы потратили всего семь лет — с нуля!
— Отличный пример, — улыбнулась Кэти. — Итак, каковы его шансы на данный момент?
— Не имею представления, — сказал Венкат. — Но мы сделаем всё возможное, чтобы вернуть его живым.
— Ну, как я выступил? — спросил Венкат.
— Да, как тебе сказать, — ответила Энни. — Тебе не следовало произносить слова вроде «вернуть его живым». Они напоминают зрителям, что он может погибнуть.
— Думаешь, они способны это забыть?
— Ты спросил моё мнение. Оно тебе не нравится? Иди в задницу.
— Ты такая лапочка, Энни. Как тебе удалось стать пресс-секретарём NASA?
— Откуда мне, на хрен, знать? — огрызнулась Энни.
— Ребята, — произнёс Брюс Энг, директор ЛРД. — Мне нужно успеть на рейс до Лос-Анджелеса, через три часа. Тедди летит, или как?
— Хватит скулить, Брюс! — сказала Энни. — Никому из нас не хочется здесь оставаться.
— Итак, — произнёс руководитель полёта «Гермеса» Митч Хендерсон, — скажите-ка ещё раз, кто вы?
— Э-э-э, — сказала Минди. — Я Минди Парк, работаю в контроле спутников.
— Вы начальник или ещё кто?
— Нет, я просто работаю в контроле спутников. В общем-то, никто.
Венкат посмотрел на Митча:
— Я сделал её главной по наблюдениям за Уотни. Она получает снимки.
— Хм, — сказал Митч. — Её? Не директора контроля спутников?
— У Боба куча дел, помимо Марса. Минди занимается всеми марсианскими спутниками, и нацеливает их на Марка.
— Почему Минди? — спросил Митч.
— Она первая заметила, что он ещё жив.
— Значит, она получила повышение, потому что сидела в кресле, когда пошли первые снимки?
— Нет, — нахмурившись, ответил Венкат. — Она получила повышение, потому что выяснила, что он жив. Хватит хамить, Митч. Ей от этого плохо.
Митч перевёл взгляд на Минди:
— Прошу прощения.
— Всё в порядке, — не поднимая взгляда, выдавила она.
В помещение вошёл Тедди.
— Простите за опоздание. Что ж, приступим! — сказал он, усаживаясь. — Венкат, каков статус Уотни?
— Он в порядке, — ответил Венкат. — С моего сегодняшнего сообщения — без изменений.
— Что насчёт РИТЭГа? Общественность о нём уже пронюхала? — спросил Тедди.
Энни наклонилась вперёд.
— Пока всё тихо, — сказала она. — Снимки выкладываются в общий доступ, но мы не обязаны раскрывать нашу аналитику. Пока что никто ничего не знает.
— Зачем он вообще его откопал?
— Думаю, для обогрева, — пояснил Венкат. — Ему нужно, чтобы ровер мог совершать длительные поездки. На обогрев тратится слишком много энергии. РИТЭГ обогреет ровер сам, без аккумуляторов. В самом деле, идея замечательная.
— Насколько это опасно? — спросил Тедди.
— Покуда сам контейнер цел, опасности нет. Даже если он треснет, всё будет в порядке — при условии, что гранулы внутри останутся целыми. Но если и гранулы треснут, ему крышка.
— Будем надеяться, этого не произойдёт. Брюс, что у нас там по МСМ?
— Мы предложили этот вариант давным-давно, — ответил директор ЛРД. — Ты его не принял.
— Брюс! — запротестовал Тедди.
Тот вздохнул.
— МСМ не предназначен для взлёта и широтного перелёта. Если мы просто добавим топлива, это не поможет. Нам нужен двигатель помощнее, но у нас нет времени на его разработку. Поэтому МСМ нужно облегчить. Идея у нас есть. При спуске МСМ может оставаться в обычной конфигурации, с нормальным весом. Но если мы сделаем отделяемыми внешний корпус и тепловой щит, после посадки на базе «Ареса-3» модуль можно будет сильно облегчить для перелёта к «Аресу-4». Сейчас мы проводим моделирование.
— Держите меня в курсе, — сказал Тедди. Он повернулся к Минди. — Мисс Парк, добро пожаловать в высшую лигу.