— Вы можете дотянуть его до орбиты?
— У меня вообще потеряна с ним связь: сигнал то и дело рвётся.
— Связь! — крикнул Митч.
— Центр, мы над этим работаем, — донёсся ответ. — Трудности с бортовыми системами.
— Центр, внутри слишком сильное ускорение.
— Наземные службы говорят, что носитель не дотянул 200 метров до целевой высоты.
— Центр, мы потеряли сигнал от контейнера.
Митч особо выделил последний комментарий.
— Совсем потеряли сигнал от «Ирис»? — спросил он.
— Подтверждаю, Центр. Прерывистый сигнал от носителя, но не от посылки.
Митч выругался:
— Контейнер мотает по грузовому отсеку.
— Центр, он не справляется.
— Может ли дотянуть до околоземной орбиты? — спросил Митч. — Хотя бы до самой низкой?
— Центр, у нас потеря сигнала.
— Мы тоже его потеряли.
— И мы.
Если не считать пиканья от контрольных панелей, в помещении наступила полная тишина. Помолчав несколько секунд, Митч сказал:
— Попытка восстановить?
— Безуспешно, — ответил начальник связи.
— Наземные службы? — обратился Митч.
— Корабль покинул зону видимости.
— Спутники? — спросил Митч.
— Ни один спутник сигнал не принимает.
Митч посмотрел на главный монитор. Теперь он был сплошь чёрным, и на этом фоне белела надпись: «ПОТЕРЯ СВЯЗИ».
— Центр, — произнёс голос по радиосвязи, — эсминец США «Стоктон» сообщает о падении обломков с неба. Координаты соответствуют последним данным по местонахождению «Ирис».
Митч закрыл лицо ладонями.
— Вас понял, — произнёс он.
И затем произнёс слова, которые ненавидят все без исключения начальники полётов:
— Наземный контроль, ЦУП. Двери на замок.
То была кодовая фраза для запуска процедуры расследования.
Тедди из VIP-зала наблюдал за мрачными сотрудниками Центра. Директор NASA глубоко вдохнул, затем выдохнул. Он печально посмотрел на синюю папку, в которой лежала радостная речь по случаю идеального запуска. Опустив её в портфель, он вытащил красную папку с речью иного содержания.
Венкат сидел в тёмном офисе. Не то, чтобы он намеренно сидел в темноте, просто он столь глубоко задумался, что уже стемнело.
Зазвонил мобильник — опять жена. Без сомнения, она из-за него волнуется. Он не стал брать трубку: пусть запишет голосовое сообщение. Сейчас он просто не мог заставить себя взглянуть ей в глаза. Или кому-нибудь ещё.
Компьютер издал негромкий сигнал. Взглянув на экран, Венкат увидел электронное письмо из ЛРД. Сообщение, переданное с «Марсопроходца»:
[16:03]УОТНИ: Как прошёл запуск?
Глава 16
Мартинес:
Доктор Шильдс говорит, мне нужно отправить личные сообщения каждому из нашей команды. Она заявляет, что это, якобы, свяжет меня с человечеством. Думаю, это полная ахинея. Но приказ есть приказ!
С тобой я буду откровенен:
Если погибну, я хочу, чтобы ты навестил моих родителей. Они захотят из первых уст узнать о времени, которое мы провели на Марсе. Для меня важно, чтобы это сделал ты.
Разговаривать с ними о погибшем сыне будет непросто. Знаю, я слишком многое прошу. Я мог бы сказать — ты мой лучший друг, и всё такое, но, пожалуй, это смахивало бы на голубятню…
Я не сдаюсь, просто планирую любой исход. Именно так.
Го Минг, директор Китайского национального космического управления, с головой погрузился в многочисленные документы, завалившие весь стол. В прежние времена, когда Китай запускал ракету, он просто запускал её — и всё. А сейчас международные договоры обязывают в первую очередь уведомлять другие государства.
Причём это требование, отметил про себя Го Минг, к Соединённым Штатам не относится. Справедливости ради, американцы заблаговременно и открыто анонсируют расписание своих запусков — так что результат, в сущности, тот же самый.
Заполняя форму, Го Минг балансировал на лезвие бритвы — открыто указывая дату и курс космического аппарата, он в то же время делал всё возможное для «сокрытия государственной тайны».
Директор фыркнул при мысли о требовании секретности. «Какая нелепость!» — пробормотал он. У «Тайянь-Шеня» нет ни стратегической, ни военной ценности. Это автоматический корабль, который пробудет на околоземной орбите меньше двух дней. После этого он направится к своей новой орбите, между Меркурием и Венерой. Это будет первый китайский зонд по изучению Солнца, обращающийся вокруг звезды.
И всё же, Госсовет настаивал на том, чтобы все запуски проходили в атмосфере секретности — даже те, о которых нечего скрывать. Потому что в этом случае другие государства не смогут из недостатка открытости определить, какие конкретно космические аппараты несут секретный груз.
Работу над документами прервал стук в дверь.
— Войдите, — сказал Го Минг, радуясь перерыву.
— Добрый вечер, господин директор, — открывая дверь, произнёс заместитель, Жу Тао.
— С возвращением, Тао!
— Спасибо. Рад вернуться в Пекин.
— Как дела на Цзюцюане? — спросил Го Минг. — Надеюсь, не слишком холодно? Никогда не понимал, почему наш стартовый комплекс построили в пустыне Гоби.
— Было довольно холодно, но приемлемо, — ответил Жу Тао, садясь в кресло для посетителей.
— Как идёт подготовка к запуску?
— Рад сообщить, всё идёт точно по графику.
— Замечательно! — улыбаясь, сказал Го Минг.
Жу Тао промолчал, продолжая смотреть на начальника.
Го Минг выжидающе посмотрел на него, но Жу Тао и не подумал подняться и уйти. В то же время, сам он явно не собирался ничего говорить.
— У тебя ещё что-то, Тао? — спросил Го Минг.
— М-м-м, — задумчиво протянул Жу Тао. — Вы, конечно, в курсе, что случилось с проектом «Ирис».
— Да, я в курсе, — нахмурился Го. — Ужасный случай. Бедняга умрёт с голоду.
— Возможно, — сказал Жу Тао. — А может, и нет.
Го Минг откинулся в кресле.
— О чём ты говоришь?
— Я имею в виду наш носитель, «Тайянь-Шень». Инженеры всё рассчитали. У него хватит топлива для выхода на орбиту Марса. Он может добраться туда за 419 дней.
— Ты не шутишь?
— Господин директор, на вашей памяти я когда-нибудь «шутил»?
Го Минг поднялся и начал мерить кабинет шагами.
— Мы правда можем отправить корабль к Марсу? — переспросил он, потирая подбородок.
— Абсолютно, господин директор, — ответил заместитель. — Мы уже отправляли туда аппараты, и не единожды.
— Разумеется, я это знаю! Я спрашиваю, мы правда можем отправить туда «Тайянь-Шень»?
— Нет, господин директор, — ответил Жу Тао. — Из-за массивного теплового щита зонд слишком тяжёл. Более массивного беспилотного аппарата мы ещё не строили — и именно поэтому ракетоноситель должен быть таким мощным. Но если полезная нагрузка будет меньше, мы легко отправим его к Марсу.
— Какой груз мы можем отправить? — поинтересовался Го Минг.
— 941 килограмм.
— Хм… — протянул директор. — Готов поспорить, у NASA не найдётся никаких возражений на это ограничение. Почему они не обратились к нам за помощью?
— Потому что они не знают, — ответил Жу Тао. — Наши технологии по ракетоносителям — закрытая информация. Министерство госбезопасности даже распространило дезинформацию насчёт наших способностей — по очевидным причинам.
— Значит, они не в курсе, что мы можем им помочь, — резюмировал Го Минг. — Если мы решим не оказывать помощь, никто не узнает, что это было в наших силах.
— Всё верно, господин директор.
— Давай предположим — чисто гипотетически, — что мы решим помочь американцам. Что тогда?
— Главный враг — время, — объяснил Жу Тао. — Если принять в расчёт длительность перелёта и запас продуктов, который есть у астронавта, корабль с грузом нужно запустить в течение месяца. Но даже и в этом случае ему придётся поголодать.
— В течение месяца? Но мы как раз собирались запускать «Тайянь-Шень» примерно в это время.
— Да, это так. Но на создание «Ирис» у них ушло два месяца, и они так торопились, что запуск провалился.
— Это их проблемы, — сказал Го Минг. — Со своей стороны, мы обеспечим только ракетоноситель. Запуск будет с космодрома Цзюцюань; мы не можем отправить 800-тонную ракету во Флориду.
— Любое соглашение с американцами будет вращаться вокруг необходимости расплатиться за наш ракетоноситель, — заметил Жу Тао. — Госсовет, вероятно, захочет получить политические уступки со стороны правительства США.
— Расплатиться? Это бессмысленно, — заметил Го Минг. — Проект настолько дорогостоящий, что расходы не давали Госсовету ни минуты покоя. Получив возмещение, они просто заберут деньги себе — и другой такой корабль мы уже не построим.
Он сцепил руки за спиной.
— Кроме того, народ Америки может быть сентиментальным, но их правительство сентиментальности лишено начисто. За одну человеческую жизнь Госдепартамент США не уступит ничего серьёзного.
— Значит, дело безнадёжно? — спросил Жу Тао.
— Нет, не безнадёжно, — поправил его Го Минг. — Просто сложно. Если за переговоры возьмутся дипломаты, ничего не решится. Диалог должны вести учёные, напрямую: одно космическое агентство с другим. Я через переводчика позвоню директору NASA. Мы выработаем соглашение, которое представим нашим правительствам как свершившийся факт.
— Но что они смогут для нас сделать? — спросил Жу Тао. — Мы отдадим им носитель, и по сути поставим крест на проекте «Тайянь-Шень».
Го Минг улыбнулся:
— Они дадут нам нечто такое, что мы не сможем получить без их помощи.
— А именно?
— Они возьмут на Марс китайского астронавта.
Жу Тао вскочил с кресла:
— Ну, конечно! — с улыбкой воскликнул он. — Команда «Ареса-5» ещё не прошла отбор. Мы будем настаивать на своём представителе. Таком, которого сами выберем и обучим. NASA и Госдепартамент наверняка на это согласятся. Но что скажет наш Госсовет?
Го Минг криво ухмыльнулся: