— Полицейские считают, что преступник забрался по верёвке на рекламный щит на той стороне улицы и расположился на верхней решётчатой ферме — там, куда залазят ремонтники. Установлено, что преступник выстрелил в тот момент, когда на щите шла реклама женского нижнего белья, и по сюжету открыли бутылку шампанского. Под звук вылетающей пробки снайпер и замаскировал свой выстрел.
— Он не мог не смотреть в окно, — сказал Сэм.
— Кто?
— Парикмахер, — ответил детектив. — Это элементарная мужская психология. Получается, наш убийца способен просчитывать ход событий и выстраивать свой план в соответствии с этими расчётами.
— С чего ты это взял? — непонимающе нахмурилась напарница.
— Посуди сама, если в рекламе женского белья открывают шампанское, это наверняка что-то символизирует. Думаю, ролик весьма занимательный. Просто глаз не оторвать, — пояснил детектив, убирая собранные вещественные доказательства в контейнер.
— Странная логика, — покачала головой Миранда.
— Надо будет слазить на ту платформу. Вдруг, там остались следы или гильза. Тут меня интересовали только осколки, — начал Сэм, но договорить не успел, потому что комнату залил яркий свет, и усиленный громкоговорителями голос произнёс:
— Руки за голову. Не двигаться. Это полиция.
В окне, там, где только что был виден соседний дом, практически из ниоткуда проявился полицейский туер, и его прожектор бил прямо в панорамную стену. «Транспорт с оптическим камуфляжем, однако!» — понял Сэм и, бросив контейнер, поднял руки. Он волновался за Миранду, но та среагировала, как положено, и тоже стояла с руками за головой.
Дальнейшие события не заставили себя ждать. В комнату влетел полицейский — очевидно, он высадился заранее.
— Развернулись ко мне, — приказал он и просканировал нарушителей служебным детектором.
— Так, у нас тут двое, мужчина Сэмюэль Беккет, иностранец, и женщина… Миранда Мирандова, — заговорил он в рацию. — У обоих временные паспорта Экзархии и детективные лицензии. Все документы выданы сегодня утром. У мужчины лазерный пистолет, лицензия выдана также сегодня.
— Что вы здесь делаете? — обратился полицейский к Сэму. Страж порядка был одет в лёгкий штурмовой скафандр с туерным приводом, поэтому полицейский не стоял, а парил в полуметре над полом. Скафандр позволял ему перемещаться в пространстве, как только вздумается, но левитировать в помещении — это было глупо. «Красуется», решил про себя Сэм. Судя по голосу, полицейский был довольно молод.
— Мы проводим расследование по заданию Экзархии, — ответил Беккет, приветливо улыбаясь.
Скафандр повернулся в сторону женщины.
— Вы уверены, что ваше имя, фамилия и отчество — Миранда Мирандовна Мирандова? — спросил он помощницу детектива.
— За имя я уверена точно, — ответила Миранда и Сэм был уже готов убить её за одно только это, но напарница мгновенно выправилась:
— Раз в паспорте так написано, значит, всё так и есть. Подлинность документов вы можете проверить по базе данных Экзархии.
— Я знаю сам, что и где я могу проверить, — оборвал её полицейский. — Вы разрезали сигнальные ленты и незаконно проникли на место преступления.
«Так вот как вы о нас прознали, — осенило Сэма. — Ленты были с секретом».
— Экзархия предоставила нам ключ от двери и право вести собственное расследование, — вступила Миранда в прения с представителем закона.
— Вы будете арестованы, — непреклонно сказал полицейский.
— На каком основании? Это неправомерно, — возмутилась женщина.
— Вы будете арестованы за сопротивление аресту, — уточнил парящий скафандр.
Сэм уже мысленно готовился к тому, что всю ночь проторчит в полицейском участке, но тут в комнату вошёл — не влетел, а именно вошёл — второй скафандр сил правопорядка. Он был толще и ниже своего коллеги. Лазерный карабин небрежно болтался у него в районе живота. Посветив на нарушителей налобным прожектором, новый полицейский сказал:
— Отбой, Сеня. Давай оставим этих двоих в покое. Лети назад в машину.
Хриплый и усталый голос говорившего выдавал в нём повидавшего виды ветерана полицейской службы.
— Но Пётр Ильич! — загундосил молодой. — Я подумал…
— Оставить думать. Выполнять, — приказал старший.
Когда молодой уплыл восвояси, пожилой полицейский поднял забрало и вытер ладонью вспотевшее лицо, после чего выудил из разгрузки одноразовую салфетку и, шумно высморкавшись, бросил её на пол.
— Извините, весь день в этой душегубке парюсь, — обратился он к Сэму и Миранде. — Руки можно опустить, а то ещё затекут с непривычки.
— Почему вы передумали нас задерживать? — спросил Сэм миролюбиво.
Полицейский ткнул пальцев в сторону Миранды и пояснил:
— Если Экзархия прислала сюда одну из своих ищеек, то это уже точно не нашего ума дело.
— Вы меня знаете? — спросила Миранда.
— Видел однажды, тридцать лет назад, когда был ещё совсем зелёным патрульным, — ответил страж порядка. — Мне тогда приказали держаться от вас подальше. Надо сказать, вы совсем не изменились. Хорошо вас там маринуют в Экзархии.
— Может, тогда, вы в курсе, как меня зовут на самом деле? — спросила Миранда с надеждой.
— Ну это вам лучше знать. Нам такие вещи не сообщают… — отмахнулся полицейский. — Ладно, нам ещё купол патрулировать. Приятно оставаться.
Захлопнул забрало шлема, полицейский вышел из квартиры.
— Ищейка патриархии, вот как, — покачал головой Сэм, когда они остались одни. — Это, по крайней мере, могло бы объяснить, почему тебя привлекли к этому делу.
— Но это не объясняет ни моей потери памяти, ни моей загадочной болезни, — фыркнула Миранда.
— Что дальше, госпожа ищейка? — спросил Сэм саркастично. — Куда дальше? Командуйте.
— Я сейчас в тебя чем-нибудь кину, — Миранда огляделась в поисках метательного снаряда. — Чтобы ты раз и навсегда зарёкся надо мною издеваться.
— За что? — как бы испугавшись, закрылся руками Сэм.
— Ты же знаешь, я ничегошеньки не помню. Какой из меня командир?
— Ладно, тогда командую по-прежнему я. Полезешь со мной на рекламный щит? — предложил Беккет.
— Полиция там уже всё обшарила, их рапорт у тебя на болталке. Гильзы нет, следов нет. Похоже, убийца тоже носит с собой бахилы и перчатки, — полусерьёзно предположила Миранда.
— Пожалуй ты права, и осматривать рекламный щит после полиции бессмысленно, — согласился мужчина. — Пойми, мне было нужно хоть с чего-то начать, пусть шансы на успех и невелики. У нас ведь пока что нет никаких зацепок, и я надеялся, что, если я здесь осмотрю всё своими глазами, это, возможно, подстегнёт мою профессиональное чутьё и наведёт меня на некоторые догадки.
— И как — подстегнуло? — с надеждой спросила напарница.
— Да как-то не очень, — честно признался Сэм. — Чудо не состоялось.
— Жаль, — женщина сложила руки на груди и недовольно пробурчала: — Честно говоря, я надеялась, что ты знаешь, что нам делать.
— Сколько раз мне повторять, что я не так уж и давно подвизался на этом поприще? Мне ещё многому предстоит научиться. Что в этом такого? Все великие детективы с чего-то начинали. Или они сразу были профи?
— Сразу, конечно же, если верить авторам детективов, — упрямо заявила напарница. — К тому же у нас нет времени дожидаться, пока ты наберёшься опыта и станешь профи.
— Я буду делать это в процессе, — успокоил её Сэм.
— Ладно, — со вздохом согласилась она и спросила: — И что ты предлагаешь?
— Раз уж здесь нам ловить нечего, давай-ка наведаемся к тому больному мальчишке, как я изначально планировал, — решил детектив. — Поговорим с его родителями.
— Не думаю, что это чем-то нам поможет, — скривила губы Миранда.
— А вдруг? — поднял брови Сэм. — Визит сюда тоже не обещал быть особо полезным, но теперь, по крайней мере, мы знаем, что ты знаменита.
— Да перестань! — двинула его в плечо спутница. — Он мог банально обознаться. Столько лет прошло. И вообще, Сэм Беккет, бу на тебя три раза!
Покинув квартиру, они направились назад — к потоку — и тряслись в капсуле ещё полтора часа. В этот раз они ехали с четырьмя паломницами с северного полюса, которые всю дорогу ели жареную рыбу, выращенную в монастырских гидрокуполах, и Сэм узнал из их разговоров многое такое про святые места, что ему, в принципе-то, и не нужно было знать, но нет! — пришлось.
— Мы клерки Экзархии. Проверяем людей, стоящих в очереди к Клементине Сидонской, — не моргнув глазом, соврал Сэм. Тем не менее, хозяйка квартиры не торопилась верить ему на слово и пускать внутрь.
— Что конкретно вы проверяете? — спросила бдительная женщина из-за двери.
— Мы проверяем, живы ли они, и если да, то не выздоровели ли сами за столько-то лет, — всунулась в разговор Миранда с ещё одной ложью.
— Мой сын жив и он, естественно, не выздоровел, — ответила женщина. — Что тут проверять?
— Вы должны пойти на приём в эту пятницу, — сказал Сэм. — Но вы не попадёте к святой.
— Что? Как это? — заволновалась собеседница. Похоже, ему наконец-то удалось закинуть удочку.
— Приём остановлен.
— Почему остановлен? — спросил испуганный голос за дверью.
— Потому что большинство респондентов предпочитают отсиживаться за дверью во время наших проверок и тормозят очередь.
— Я не понимаю. У нас всё по закону. Мы записались, как положено. Нас должны принять.
Сэм опёрся о дверь ладонью и лениво сказал:
— Или вы пойдёте навстречу нашей бюрократии, или наша бюрократия перешагнёт через вас и пойдёт дальше. Мы ждём минуту и уходим к следующему по очереди, а вас вычёркиваем, как выздоровевших.
В ту же секунду дверь открылась, и Сэм, не удержавшись, ввалился в прихожую, пролетел её всю, проскочил совмещённый кухонно-санитарный блок и ударился в стену крохотной комнатёнки, где со второй полки трёхъярусной кровати на него смотрел измождённый подросток.
— Здрасте! — сказал Сэм и подмигнул. Мальчик стал спускаться. В комнату вошла мать ребёнка — такая же измученная, рано увядшая женщина. За ней следовала Миранда. Помощница успокаивала женщину, держа её под локоть. Беккет расслышал что-то про «коллегу-садиста», «начальство нас накажет» и «вам же так лучше». Похоже, его напарница играла в доброго бюрократа, а ему досталась роль бюрократа злого. Что ж, тоже вариант.