— Я должна принять монамнезин, — оттолкнув от себя Сэма, Миранда кинулась к своим вещам и, вытряхнув из кармана горсть ранее не выпитых таблеток, она побежала к столику, чтобы взять бутылку воды и запить лекарство, но по дороге споткнулась о свои небрежно брошенные посреди комнаты ботинки и упала на пол. Жёлтые шарики покатились по полу. Плача, Миранда стала ползать на карачках и собирать их в кулак, но, едва собрав и половину, легла на ковёр и затихла.
Сэм подошёл и, подняв её с пола, донёс до кровати и уложил. Потом он разжал её кулачок и достал оттуда собранные таблетки, чтобы тут же выбросить их на пол.
— Я должна выпить таблетки, — слабым голосом сказала ему Миранда. — Чтобы снова всё забыть.
— Я сейчас вернусь. Ничего не предпринимай. И не трогай таблетки, — приказал ей Сэм и вышел, оставив дверь открытой. Когда он вернулся, Миранда всё так же лежала на кровати, как он её оставил.
Он сел рядом и поставил на прикроватную тумбочку початую бутылку виски, вазочку со льдом и два стакана.
— Сейчас ты пройдёшь ускоренный курс психологической реабилитации, — сказал ей Беккет.
Миранда села в кровати и решительно взяла у него бутылку. Сэм счёл это хорошим знаком. Женщина присосалась к горлышку губами и запрокинула голову. Виски стали размеренно перетекать ей в горло. Сэм счёл это плохим знаком. Он попытался как можно нежнее отобрать у Миранды бутылку, но та сопротивлялась, отталкивая его свободной рукой. Вскоре с виски было покончено.
— Там было пол литра, — сказал Сэм. — Ты можешь умереть от алкогольной интоксикации. Это всё-таки виски.
Помощница помахала рукой, мол, не беспокойся.
— Миранда, послушай, — начал Беккет, но напарница его прервала. Женщина уже захмелела, поэтому язык у неё заплетался.
— Не называй меня Мирандой, — возмущалась швея. — У меня есть имя.
— Какое же? — спросил Сэм.
— Саломея, — ответила женщина. — Меня зовут сестра Саломея.
— С чего ты это взяла?
— Вспомнила, — Миранда повернулась на бок и тут же уснула.
Сэм отобрал у спящей пустую бутылку и поставил на пол. Вынув из кармана халата болталку, он позвонил Урквину.
— Здравствуй, Сэм, — сказал Грегор. — Спасибо, что выторговал мне доступ к старым спискам. Я их уже анализирую.
— Отвлекись ненадолго, — попросил его детектив. — Миранда вспомнила, как её зовут.
— Я ждал этого, — кивнул Урквин. — Не так стремительно, конечно. Похоже, нервная система твоей напарницы уже расправляется с остатками лекарства в организме. И какое же настоящее имя Миранды?
— Сестра Саломея. Миранду мучит кошмар, где в больших количествах фигурируют трупы. Она говорит, что они подпорчены огнём и вакуумом.
— Сестра Саломея, трупы, огонь, вакуум, — задумчиво повторил Урквин. — При таких вводных варианты для поиска сжимаются в точку, особенно с учётом того, что Миранда, к тому же, швея плоти и пользуется Зингером СП-3М. Некоторые вещи можно сказать уже прямо сейчас — безо всякого поиска. Когда тебе нужен полный отчёт?
— Утром, — ответил Сэм. — У меня сейчас есть одно важное дельце.
— Договорились, — согласился Грегор и завершил звонок.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Утром напарники встретились за завтраком в номере Сэма. Беккет зевал без останова и выглядел уставшим. Его лазерный пистолет лежал на тумбочке и помаргивал индикатором зарядки.
— Не выспался? — спросила Миранда.
— Сон никак не шёл. Пришлось сходить погулять, — коротко ответил детектив и сменил тему. — Ну, что, Саломея, ты готова узнать о себе правду?
— Как ты меня сейчас назвал? — переспросила помощница.
— Саломея. Ты сказала вчера, что это твоё настоящее имя и что теперь я должен называть тебя только так, — напомнил ей Беккет.
— А, — потянула собеседница. — Да глупости всё это. Зови меня по-прежнему Мирандой. И ты, и я к этому уже привыкли. Если меня когда-то и звали по-другому, то это в прошлом. Моё имя Миранда, потому что чувствую себя именно Мирандой, а не какой-то там Саломеей.
— Хорошо, что не надо ничего менять, — обрадовался детектив. — Миранда, так ты готова узнать о своём прошлом?
— Погоди, — остановила его напарница. — Вот только маслице на хлебушек намажу. Дай-ка сюда свой ножик на секундочку.
Беккет передал ей наваху. Миранда осторожно раскрыла нож.
— Это ведь что-то старинное? — спросила она, рассматривая изъязвлённый ржавчиной и покрытый неровностями клинок.
— Да, — подтвердил Беккет. — Андалузские крестьяне вскрывали друг друга такими ножами восемьсот лет назад.
— Ого. Такой древний! — восхитилась женщина.
— Ну не настолько, — признался Сэм. — Этому ножу всего пятьсот лет. Я выбрал его за крепкое лезвие длиной в ладонь и прочную рукоятку из слоновой кости, заключённую в серебряную оправу. По моей просьбе ножевой мастер заменил ось клинка на подшипники и усовершенствовал фиксатор. Теперь это вполне современный боевой нож.
— А багет им можно порезать? — попросила Миранда. — Твоим боевым ножом?
— Да, но только не на тарелке, а то он затупится, — предупредил Сэм. — И на столешнице тоже не стоит. Режь лучше на весу.
— Да что это за нож такой, что им резать нельзя? — возмутилась швея.
— Ты просто не представляешь, сколько я за него отдал! — взмолился Сэм.
— Ладно, пижон, уговорил, — согласилась Миранда и с лёгкостью отмахнула несколько ломтей ароматного горячего хлеба.
— Ого, прямо как бритва, — одобрила она остроту навахи и вернула нож Сэму.
— Так что там про моё прошлое? — спросила напарница с набитым ртом, держа перед собой большую кружку чая.
— Уже звоню Грегору, — ответил Сэм, доставая болталку.
— Долго же вы тянули со звонком, — сказал вместо приветствия Урквин.
— Мы ещё только завтракаем, — возмущённо сказала Миранда.
— Да я вижу. Готовы перевести пятьсот тысяч?
— Не вопрос, — ответил Сэм. — Сейчас второе окошко открою и переведу.
— Отличненько, — потёр руки Урквин, когда денежки упали на его счёт. — Теперь слушайте. Между Первой и Второй марсианскими войнами главным центром по подготовке швей плоти был Ново-Елисаветинский девичий монастырь. Он был именно девичий, а не женский, потому что, по сути, служил приютом для девочек-сирот, оставшихся на попечении государства после того, как их родители погибли в Первой марсианской и последующих мелких конфликтах. По завершении обучения сестёр милосердия распределяли по малым обителям при военных госпиталях. После начала Второй марсианской почти что весь выпуск был отправлен на орбитальный корабль-госпиталь «Космодамианск». В списках добровольцев, отбывших на орбиту, значится некая сестра Саломея, но вот в списках прибывших на борт «Космодамианска» её уже нет. Дальнейшая судьба сестры Саломеи неизвестна. С тех пор о ней не поступало никаких данных.
— Как же так? — спросила Миранда.
— Я стал искать малейшие упоминания о сестре Саломее в монастырских записях, однако, нашёл их вовсе не там, а в довольно необычном месте. Оказывается, раз в год монастырь приглашал врачей со стороны для контроля здоровья воспитанниц. Один из врачей оставил в своём личном блоге, чудом дошедшем до наших дней, следующую запись, — далее Урквин процитировал доктора: — Сегодня довелось осматривать одну странную девочку. На вид ей лет семь-восемь. Сестра, которая привела её, сказала, что девочку нашли послушницы, когда подметались в шлюзе. Как она туда попала — совершенно непонятно. Ребёнок был весь в пыли, чумазый, и, что самое важное, без скафандра. Видимо, подкидыш. Девочка сносно говорит на дженерике и умеет танцевать еврейские народные танцы. Про своё прошлое ничего внятного рассказать не может — помнит, что было много других детей и что с ними постоянно проводили разнообразные тесты. Настоятельница велела назвать девочку Саломеей. У меня не было с собой генетического сканера, поэтому я не могу сказать что-то определённое — ньюмен она или нет. Зато я провел несколько тестов на общие и специальные способности, и кое-что стало вырисовываться. Интеллект у ребёнка — ниже среднего. Способности к обучению — довольно низкие. Специальные способности на карточных тестах не выявлены. Единственное, с чем у девочки хорошо, так это с физической формой. Саломея абсолютно здорова. За тот год, что она прожила в монастыре, они ни разу не заболела, хотя по монастырю прокатилось пять-шесть эпидемий — а всё потому, что система кондиционирования монастырского купола устарела и, по сути, является разносчиком разных хворей. Кроме того, по словам сестры, приведшей Саломею на осмотр, на девочке всё заживает, как на собаке. Если у меня будет время и оборудование, я проведу полный генный тест, но есть шанс, что меня всё-таки перебросят в один из экваториальных регионов — там до сих пор дефицит врачей из-за постоянных столкновений на границе.
— Это всё? — спросил Сэм у Грегора. — За что тут полмиллиона отдавать пришлось?
— Не всё, — успокоил его товарищ. — В частной коллекции сохранился групповая фотография швей-выпускниц. Одна из девушек помечена как «Саломея».
— Вы готовы увидеть своё настоящее лицо? — обратился Урквин к Миранде.
— Да, — кивнула та.
На экране болталки появилась фотография.
Миранда сдавлено ахнула, а Сэм присвистнул.
— Первая помощница, мы-то вас обыскались, — сказал он фотографии.
На них смотрела безымянная сестра — та, что сидела у ног Клементины Сидонской на куске корабельной брони. Та, чьё тело так и не было найдено в обломках «Космодамианска».
— Я хочу это лицо себе назад, — сказала Миранда тоскливо, смотря на себя из прошлого. — Верните мне его, пожалуйста.
— Очень важно, чтобы вы вспоминали и дальше, — обратился к ней Грегор. — «Космодамианск» погиб сто лет назад. Однозначно, вы были на его борту до того, как он погиб. Оставались ли вы на борту в момент его гибели — это ещё не факт, но главный вопрос — что вы делали в течение ста лет, прошедших с момента гибели «Космодамианска». Были ли вы воскрешены чудотворной силой Клементины или восстановлены из цифровой копии по технологии «упокоения во плоти»? Или вас длительное время держали в криокапсуле и только потом разморозили и реанимировали? Когда именно это произошло — тогда или недавно? Вот вопросы, которые вы должны себе задавать.