Сэм колебался. Наконец он взял у целительницы вторую горошину и убрал наушники в карман плаща.
— Мы должны обсудить детали завтрашней вашей операции по задержанию преступника, — сказала Клементина. — Но прежде, чем мы к ним перейдём, повторюсь, вы можете спросить меня всё, что хотите… Миранда, ну вот опять ты молча сидишь. У тебя есть ко мне вопросы?
— Где моё лицо? — ответила швея, не поднимая взгляда.
— Ого, — хлопнула в ладоши Клементина. — Вот это подача. Не стала размениваться на пустяки и сразу перешла к главному.
— Где моё лицо? — повторила свой вопрос Миранда.
— Твоё лицо теперь у твоей статуи на мемориале. Оно пластинировано, — ответила Клементина. — Фактически, его больше нет.
— Зачем ты забрала моё лицо? — Миранда подняла глаза на целительницу.
— Эй, полегче, — остановила её та. — Не вали с больной головы на здоровую, ладно? Я твоё лицо не трогала. Когда его забирали, я была мертва и существовала только в цифровой копии. Это всё Альборий и Павлиний проделали — их и спрашивай.
— Зачем у меня лицо Петы?
— Затем, что ты лучше Петы справишься с этой задачей, — ответила Клементина. — Следующий вопрос?
— Что в нём? — Миранда кивнула в сторону прислоненного к стене чехла. — Там Зингер?
— Сама посмотри, — был ответ Клементины.
Миранда потянулась с кровати, и Сэм подал ей чехол. Открыв крышку, Миранда сунула в него руку так, как она делала, доставая свой Зингер. Сначала на её лице отразилось недоумение, словно что-то внутри оказалось не так, как она ожидала, потом швея вздрогнула и попробовала выдернуть руку, будто в чехле захлопнулся капкан. Когда руку выдернуть не получилось, Миранда замерла и, задрав голову, пустым взглядом упёрлась в потолок.
— Как дела? — спросила её Клементина.
— Нормально, — ответила Миранда спокойно.
— Руку будешь вытаскивать? — поинтересовалась святая.
— Буду, — ответила швея. — Дай посидеть спокойно, а?
— Ну, сиди, — пожала плечами целительница.
Сэм скорее почувствовал, чем осознал, что в его напарнице что-то изменилось, стало другим, когда её рука попала в чехол. Выражение лица, взгляд, даже оттенок голоса — всё чуточку, но отличалось.
— Миранда, — позвал Сэм.
— Да, Беккет, — швея сконцентрировала взгляд на детективе.
— Что с тобой?
— Задумалась, вот и всё, — сказала Миранда и вытащила руку из чехла. Теперь на ней было странное устройство, чем-то напоминавшее Зингер, но тоньше и длиннее. Сэму показалось, что он где-то его уже видел.
— Это же та штука, — сказал он Клементине. — На мемориале у вашей статуи…
— Омрон Ньюромиссая, — подсказала святая. — Полевой сшиватель нервов.
Миранда осмотрела устройство на своей руке. В её глазах появился интерес. Пальцы легли на переключатель режимов. Напарница стала переключать их по очереди.
— Режим рассечения нервов. Режим сшивания нервов. Режим нейростимуляции, — Миранда улыбнулась. — Просто песня. Никогда бы не снимала.
— Если хочешь, можешь оставить его себе, — предложила Клементина.
— Он меня будет мало толку, я тебе уже говорила, — отказалась Миранда. — Завтра в этих руках должен быть Зингер, а не Омрон. Моё время ещё придёт. А пока что — спасибо за предложение.
С этими словами Миранда сняла с руки устройство и, убрав в чехол, передала Беккету, чтобы тот поставил на место.
— Что с тобой? — обеспокоенный её странными словами, спросил тот.
— Со мной всё в порядке, — ответила она на автомате и, чуть подумав, добавила: — У меня больше нет вопросов. Я всё поняла.
— Зато вопросы есть у меня, — обратился к Клементине Беккет. — Я хотел бы поговорить про коррупцию в Экзархии.
— Затем тебе это? — недружелюбно отозвалась хозяйка комнаты.
— Я уверен, что преступник убивает только тех, кто ускорил своё продвижение по очереди — по протекции или за деньги, — открыто озвучил свои выводы Беккет.
— Ты хоть понимаешь, что можешь плохо кончить, если зайдёшь слишком далеко в своём любопытстве? — решила удостовериться Клементина.
— Да.
— Я тебе не верю, — наморщила губы собеседница. — Ты просто так говоришь. Ты не знаешь, что стоит на кону. Тебе кажется, что тебе всё сойдёт с рук. Почему я должна тебе что-то рассказывать? Я тебя не знаю. Ты мне чужой.
— Я расследую это дело и хочу докопаться до истины, а не просто убить того старика. Я уважаю себя. Для меня это вопрос чести.
— Честь, уважение, — брезгливо повторила Клементина. — Всё это пустые слова. За десять минут бега человек тратит сто сорок килокалорий. За десять минут болтовни человек тратит ноль калорий. Как я могу поверить чему-то, настолько бесплатному? Ты можешь что-то себе напридумывать о том, кто ты есть, но всё это — не больше чем твои фантазии. Всё своё мужество и крутость, которые ты демонстрируешь мне на словах, ты взял в займы у того крутого парня, которым ты себя вообразил. Но если дело дойдёт до того, что на кону окажется твоя жизнь, не заплачешь ли ты, не пожалеешь ли о том, что слишком много хотел знать?
— Не пожалею, — принял вызов Сэм.
— Брехня, — наклонившись вперёд, бросила ему в лицо Клементина.
— Проверь меня, — сквозь зубы процедил Беккет и чуть было не добавил «сука».
— Хорошо, я проверю тебя, — согласилась святая. — Ты докажешь мне, что ты человек, а не животное. Если ты сможешь доказать мне это, я, так уж и быть, отвечу на твои вопросы.
Клементина открыла верхний ящик тумбочки и достала оттуда две баночки и кисточку.
— В этой баночке — крем на основе молотых щупалец кубомедузы. Я уже рассказывала вам о том, что таким кремом в наших тюрьмах мажут преступников, чтобы те через интенсивное страдание искупили свою вину. Боль от этой гадости настолько нестерпимая, что преступник будет искать любую возможность, чтобы немедленно её прекратить. Дай такому преступнику нож, и он с радостью отрежет поражённую ядом конечность. Ожог от мази останется на всю жизнь, — объяснила Клементина. — Во второй баночке — жидкость-противоядие. Она мгновенно уничтожает стрекательные клетки, нейтрализует токсин и обезболивает кожу. Я нанесу тебе на ладонь мазь вот этой кисточкой. Ты должен будешь вытерпеть пять минут, держа ладонь на весу и не сжимая её в кулак. Если ты не сможешь терпеть, то ты вправе вылить содержимое второй баночки себе на руку, но знай, что тогда ты больше не сможешь у меня ничего спрашивать, а будешь только выполнять мои команды и всё. Если же ты выдержишь испытание, то я буду отвечать на твои вопросы. Это не значит, что ты сможешь выпытать из меня все тайны мирозданья, но я буду отвечать тебе так, будто передо мной настоящий взрослый мужчина, которому я могу доверять, а не просто любопытный и своенравный мальчонка, который писает в штаны и рыдает, стоит только жизни обойтись с ним строго. Ты всё ещё можешь отказаться, Сэмюэль Беккет. Ты готов к испытанию или выбываешь сразу? Если согласишься, то шрам на ладони останется по любому, вне зависимости от результатов испытания, так что подумай хорошенько.
В ответ Сэм задрал край водолазки, чтобы Клементина могла видеть шрамы, оставшиеся от взорвавшейся рядом микрогранаты.
— Шрамов у меня уже предостаточно, госпожа Сидонская, — бросил Сэм с усмешкой и протянул ей правую руку: — Давайте начнём испытание.
Часть 23/30 - Испытание ядом
— Шрамов у меня уже предостаточно, госпожа Сидонская, — бросил Сэм с усмешкой и протянул ей правую руку: — Давайте начнём испытание.
Клементина достала свою болталку:
— Теперь мой черёд включать секундомер. И это уже не будет трюком.
Выставив на болталке обратный отсчёт на пять минут, Клементина открыла первую баночку и, макнув в неё кисточку, взяла руку Сэма в свою. Святая провела на его ладони четыре черты — так, что они образовали местный вариант распятья.
Сначала Беккет ничего не почувствовал, но вскоре кожу в месте нанесения яда стало припекать. Сэм поборол желание стиснуть пальцы или вытереть руку об одежду. К тому же, он догадывался, что это бесполезно, а только размажет очаг поражения по всей руке. Уже спустя двадцать секунд рука горела так, будто на неё капали горящим пластиком. Детектив перехватил запястье левой рукой — его пошатывало от нестерпимой боли. К адским ощущениям в руке прибавилась головная боль и ломота в позвоночнике и грудной клетке. Было трудно вздохнуть. Холодный пот выступил по всему телу.
— Что со мной? — прохрипел Беккет.
— Синдром Ируканджи, — с хищной улыбкой объяснила Клементина. — Прошла минута, но не расхолаживайся — скоро добавятся новые эффекты. Если не сможешь контролировать сфинктер или мочевой пузырь — не переживай. Мы сейчас проверяем не их.
Миранда сидела с закрытыми глазами, стиснув руки на груди, и губы её шептали молитву.
Перед Сэмом всё поплыло. Слёзы застили глаза. Он боялся потерять контроль над собственным телом. Захрипев, детектив чуть приподнялся, прижимаясь к стене, но удержал руку на весу.
— Повторяй за мной, Сэм, — сказал целительница, видя его борьбу. — Я не должен бояться. Страх — убийца разума.
— Заткнись! — рявкнул на неё Беккет. — Заткнись и смотри. Мне не нужны детские считалки, чтобы оставаться мужчиной в час испытания.
— Две минуты прошли, — ответила святая и продолжила: — Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.
— Да что ты знаешь о страхе? — диким голосом не то засмеялся, не то зарыдал мужчина, смотря на свою ладонь, на которой горел крест. — Что ты знаешь об отчаянии? Когда… Когда не было ни кислорода, ни горючего, и инерция мёртвого корабля уносила меня из солнечной системы…
Беккет зарычал и замотал головой. Капли пота срывались с кончиков его волос, сердце колотилось как бешенное. Тошнота подкатывала к горлу.
— Три минуты, Сэмюэль, — уведомила Клементина. — Я позволю страху пройти через меня и сквозь меня. И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь.
Пусть боль была нестерпимой, какая-то часть создания Сэма оставалась спокойной, и эта часть прокручивала перед внутренним взором испытуемого одну и ту же картину — как он стискивает правую руку в кулак и с размаха бьёт Клементину в челюсть, а потом с левой руки, а потом снова с правой.