— Занемог, дедушка? — спросил он насмешливо, взяв преступника за плечо.
Захарий убрал руки с головы и повернулся к Сэму. На старике были массивные очки с непрозрачными стёклами, и он откровенно скалился.
Понимание того, зачем старику очки, пришло в ту же секунду, как в зале выключился свет, а на окна опустились тяжёлые металлические жалюзи, заблокировавшие дронам возможность стрелять внутрь вокзала.
Сэм почувствовал, как у него выкручивают пистолет. Детектив попытался воспротивиться, но получил сокрушительный удар в челюсть, сваливший его на грязный пол. Беккет слышал какую-то возню, тяжёлое дыхание, топот ног и звуки ударов. Потом Миранда закричала.
Когда включился свет, старик с пистолетом, заткнутым за пояс, держал напарницу Беккета в болевом заломе. Выкручивая ей руку, он заставил её упасть на колени и пригнуть голову к полу. Лицо женщины перекосилось от страдания.
— Вот и сиди так. Руки держи на затылке, — приказал ей старик и, взяв в руку пистолет, показал Сэму, что тот должен встать рядом с Мирандой.
Сэм подчинился. Его настигло сильнейшее дежавю — вторая встреча с преступником мучительно напоминала первую. Встав на колени рядом с помощницей и сложив руки за головой, он попытался поймать взгляд напарницы, но та смотрела в пол, и волосы завесили ей лицо.
— Молодёжь ничему учиться не хочет. Убиваешь их, убиваешь, а они всё не умнеют, — проворчал Захарий. — С чего начали, к тому и пришли. Опять на коленях передо мной ползаете.
— Ну так убей нас, — зло проговорила Миранда, не поднимая головы.
— Убить? А толку-то? — усмехнулся Потапчук и показал пистолетом на Сэма. — Вот я его дважды убил, а он всё равно под руку лезет.
— То есть ты меня убил? — не понял детектив.
— Разве она тебе не сказала? — спросил преступник, показав глазами на Миранду.
— О чём?
— Я оба раза убил тебя наповал. Уж поверь мне, ветерану — я в таких вещах разбираюсь. Так что поздравляю с возвращением в мир живых, мальчишка, и добро пожаловать в фанклуб, — старик расстегнул молнию своего оранжевого комбинезона — от шеи до паха — и, стянув с себя верх одеяния, стоял теперь голым по пояс. Каждый квадратный сантиметр его морщинистого торса покрывали застарелые шрамы. Беккет узнал характерные следы скобок и швов, и главное — он узнал автора. Этот корявый почерк мог принадлежать только одному человеку — Миранде.
— Кто тебя так? — спросил детектив.
— Моя светлая госпожа, — ответил Потапчук, застёгивая комбинезон. — Она сказала мне: «Я вернула тебя к жизни, как это делал Христос, но, чтобы усмирить свою гордыню, я оставлю на теле твоём следы уродства, ибо кто я такая, чтобы соперничать с сыном Божьим? Людской удел суть несовершенство».
— Не переживай, красавчик, — обратился старик к детективу. — Однажды ты меня догонишь.
Затем Захарий обратился к Миранде.
— Где тебя носило три часа? — спросил он у неё. — Я ждал тебя гораздо раньше. Лежать под лучом очень неприятно, даже в моём костюме с металлизированной подкладкой. Что тебя так задержало, госпожа? Неужели, ты оживляла его так долго? Раньше у тебя уходило на это двадцать минут, не более.
Женщина никак не отреагировала. Сэм решил отвлечь преступника на себя.
— Захарий, кто дал тебе список с посетителями Клементины? — спросил он у Потапчука.
Тот показал на Миранду:
— Та, у кого она забрала лицо.
— Пета Йагердсен? — догадался детектив.
— Именно, — кивнул старик и улыбнулся. — Огонь-девка. Всегда находила меня, где бы я ни прятался. Семьдесят лет меня доставала.
— Зачем она находила тебя? — спросил Беккет.
— Известно, зачем. Таким, как она, спокойно в могиле не лежится, — ответил преступник. — Бывает, проснусь среди ночи, а она надо мной сидит — смотрит. Увидела, что я глаза открыл, и спрашивает: «Почему до сих пор не умер? Скажи, зачем она заставляет тебя жить?» А что я ей отвечу? Так и говорю, что не знаю. А она: «Я узнаю у неё, зачем ты живёшь, и скажу тебе».
— Сказала? — с надеждой спросил Сэм.
— Так и не сказала, — покачал головой старик. — Но она узнала, уверен в этом. Перестала спрашивать, наоборот, стала командовать…
— Рад, что Боженька её наконец-то к себе прибрал. Без рожи-то она точно не жилец, — совсем уж ехидно закончил Потапчук.
— К чему вся эта болтовня, Захарий? — подняла глаза Миранда, и в её взгляде бушевала ненависть. — Ты убьёшь нас или как?
— Убить вас, когда я так близок завершению дела всей моей жизни? — удивился старик. — Это ведь всё для тебя, госпожа. Неужели ты забыла?
— Ради меня? — не поверила женщина.
— Именно, — подтвердил старик. — Ты же сама меня просила.
— Я? Просила? — хмыкнула швея.
Старик подошёл поближе и склонил к ней лицо.
— Да, ты просила меня, — заговорил он, поймав её взгляд. — Я видел это в твоих глазах всякий раз, когда приходил к тебе. Ты жила как в темнице. Ты говорила «Лишь смерть прервёт служенье, но смерть мне недоступна». Твои глаза молили меня, госпожа, освободить тебя от служения. Ты выбрала меня, твоего недостойного раба. Ты раз за разом вдыхала жизнь в это бренное тело, чтобы я шагнул за рубеж и прозрел… И я прозрел, госпожа. Я вошёл в огонь ради тебя и вышел уже на той стороне. Жизнь бессмысленна, когда она сверх срока. Когда тело уже просто оболочка, сдерживающая истерзанную душу. Удерживая меня здесь, ты даёшь мне сигнал, что у моего служения есть цель, и я готов, госпожа, исполнить твою волю. Я готов принести тебе освобождение.
— Всё-таки решил меня убить? — презрительно бросила женщина.
— Ты же знаешь, госпожа, это выше сил человеческих, — старик торжественно прижал руку к груди. — Я всего лишь подготовил твой побег, как ты и хотела. Там, на крыше, тебя ждёт межпланетный шаттл. Ты больше не взаперти. Отныне ты свободна от своего служения, а в награду подари мне смерть, которую я заслужил. Прошу тебя, сияющая — убей меня.
— Ты ошибся, Захарий, — сокрушённо покачала головой Миранда. — Ты всё не так понял.
— Разве?
— Те мои слова… Они были лишь минутной слабостью, недостойной и непростительной для меня, постумной святой. Я раскаиваюсь в них. Я презираю себя за них, — призналась Миранда с печальной улыбкой. — Моё служение будет длиться вечно, Захарий! Таков мой удел. Ты слышишь? Я сильна, как никогда. И я здесь чтобы исправить тебя — мою невольную ошибку, свидетельство моего греха уныния. Ты никогда не был мне нужен. У твоего продлённого существования нет цели. Всё, что ты сделал, ты сделал самовольно, и дела твои пропадут втуне. Раскайся же и ты, как сделала это я, и прими свою судьбу.
В ответ старик ударил её по лицу с такой силой, что женщина завалилась набок.
— Ты лжёшь, ты лжёшь, ты лжёшь! — закричал Захарий.
Склонившись над швеёй, он схватил её за локоть и рывком вернул в прежнее положение.
— Твои глаза не могли мне соврать, — сказал преступник, запрокинув пленнице лицо.
— Твои глаза, — добавил он удивлённо. — Их больше нет.
Захарий опасливо отдёрнулся от стоявшей на коленях женщины и бросил:
— Ты не моя госпожа. Ты… демон!
В ту же секунду Миранда перенесла вес на носки и рванулась вперёд. Совершив классический проход в ноги, она обхватила старика под колени и рывком подняла его в воздух, чтобы тут же совершить мощный бросок с прогиба. Захарий врезался в пол рядом с Беккетом. К преступнику тут же подскочила швея и вырвала пистолет из его ослабевшей руки, но вместо того, чтобы пристрелить Потапчука на месте, она выкинула оружие в угол помещения.
Беккет, который всё-таки ждал от Миранды выстрела, успел откатиться в сторону. Оказалось, что даже размазанного по полу Захария было рано списывать со счетов. Не вставая, старик подбил Миранду под колени — она рухнула рядом. Выхватив трёхгранный стилет, Захарий нацелил свой удар ей в сердце, но в последний момент женщина отбила клинок запястьем и, спихнув с себя Захария, откатилась в сторону, чтобы подняться и встать в боевую стойку.
Теперь в её руке был девятидюймовый дюбель — близнец того, которым так любила играться Клементина Сидонская.
— Беккет, не вмешивайся. Он мой, — скомандовала швея и узнаваемым жестом закрутила дюбель между пальцев.
Старик встал с пола и перехватил стилет обратным хватом. Чёрный клинок его оружия был не просто трёхгранным, он был изогнут спиралью. Блестевшие на свету режущие кромки завораживали своей зловещей красотой.
Встав в стойку напротив Миранды, старик сказал:
— Тебе не одолеть меня, чудовище!
— Я древнее тебя, дедушка, — рассмеялась над его словами женщина. — Я уже убивала, когда ты только ещё учился головку держать.
— Сдохни, сука! — закричал Потапчук, кинувшись в атаку.
Остриё стилета шло Миранде прямо в горло, и ничто не могло остановить смертельного удара, но стилет отклонился, рванувшись вбок и дёрнув за собой владельца, чтобы намертво прилипнуть к ладони левой руки Миранды. Та сомкнула пальцы вокруг клинка и выдернула его из руки противника.
— Надо было брать нержавейку, дедушка… Или титан, — насмешливо сказала она старику, схватив того правой рукой за горло — так, что он захрипел. — Да хоть дерево. Подошло бы всё, что не магнитится.
Выброшенный стилет, звеня, покатился по полу.
Перехватив преступника левой рукой, Миранда с лёгкостью подняла его в воздух и встряхнула.
— Видишь этот гвоздик, Захарий? — спросила она, показывая тому зажатый в кулаке девятидюймовый дюбель.
— Совсем скоро он воткнётся тебе в голову на скорости пять миль в секунду, — пообещала она беспомощно висевшему в воздухе старику.
— Пора, — кровожадным голосом произнесла женщина, и в то же мгновение её правая рука раскрылась вдоль, как клешня Крукенберга — так, что стало видно кости, мышцы и связки. Воздух вокруг руки заполнили электрические молнии. Дюбель, выскользнув из разделившейся пополам ладони и проплыл в щели между двумя половинками руки от запястья до плеча.
«Электрокинетическая пушка!» — понял Беккет. В этот момент он окончательно осознал, что женщина перед ним — никто иная, как Пета Йагердсен. Сомнений быть не могло.