Он почувствовал перебои в сердце. Открыл глаза и посмотрел в окно. Вдалеке он увидел несколько песочных кораблей, плывущих в сторону гор.
– Спасаются бегством, – устало подумал он. – Лишь немногие. Да, немногие избегут черного недуга. В горах. Оставив позади мертвые города с черными обугленными мертвецами.
Белые паруса исчезли в песчаных просторах.
– Еще мгновение, – подумал он, – и я умру. Как же меня зовут? Где я?
Он уронил голову и еще раз взглянул на жену.
– Как ее зовут? Кто она?
На последнем издыхании он взглянул на нее, такую далекую, в крохотном море мглы в затемненной комнате. И наконец ее имя всплыло в его памяти, и он выкрикнул его, взывая к ней через море.
– Илла! – воскликнул он. – Илла!
И умер.
1949 г. Опубликовано в 2010 г.
Разгар лета
Настала пора, и заполыхало в небе и на земле. Желтое глянцевое пламя охватило пшеничные нивы и кукурузные поля, жилища поглотил белый огонь, а житницы – красный. Пришло время Солнца – марсианский август, пышущий жаром месяц с разряженным воздухом. Словно тонкая пелена опадала в каналах на ложе раскаленных каменных рек. Оседали на курящиеся, пересыхающие русла челны, как хрупкие листья. Наступила пора пота, что катился градом, моросящего дождика, что обращался в пар, если присмотреться. Пора теплой пряной пыльной взвеси витать в воздухе. Черед запирать двери сельских домов, зашторивать окна. Время змеям уползать с глаз долой. Весь день, словно дети, тени путались под ногами, убегая от нас только на закате.
2010 г.
Призраки Марса
– А я не верю, – сказала мама.
– Тогда сходи убедись сама, – сказал Еем и убежал.
Делать нечего, пришлось ей вперевалочку спускаться во мрак и сырость песчаного подземелья, пройти по одному коридору, свернуть в другой, мимо старых тюремных камер, ведь основанием их дому служила древняя портовая темница. И когда она добралась до конца каменного туннеля, то, схватившись за грудь, исторгла из себя крик:
– А-а-а!
– Вытащи нас отсюда! – завопил Призрак.
– Отопри дверь! – гаркнул второй Призрак, еще бледнее первого.
Мама пулей взлетела по ступенькам, и ее тут же вырвало.
Какие-то матросы встретили маму на булыжной дороге близ Титха. Она прошагала два часа, проехала на попутной машине, совсем выбилась из сил и пребывала в отчаянии.
– Мой дом захватили… призраки! Они лопочут на странных языках и сидят в камерах под нашим двором!
Матросы переглянулись.
– Денек, видать, выдался жаркий?
Один из них кивнул и подмигнул другому.
– Пойдем с нами, – сказал он.
– Мне нужно к мужу, – застонала она. – Уж он-то с ними разберется.
– Ладно, – ответили они.
Дети вернулись в песочный дом, собрались у камеры и заглянули внутрь.
– Убирайтесь, подлые воришки! – закричал Призрак.
– Что он говорит? – спросил Еем.
– Не знаю, – ответил Катхм.
– Что он говорит? – прошелестел Призрак.
– Не знаю, – прошептал Фантом.
– Говорят на неизвестном марсианском языке.
– Говорят на языке призраков, – сказал Еем. – Жаль, я ничего не понимаю.
– Жаль, я ничего не понимаю, – сказал Призрак с дикой желтой шевелюрой.
Депутация из Латхвса спустилась по ступенькам в подземелье, погрузившись в могильный холод. Они молча и чинно прошли по каменному коридору, кивая друг другу, прикасаясь к плесени и железным решеткам, перешептываясь и жестикулируя. Свернули за угол и приблизились к камере.
– Вытаскивайте нас отсюда! – заголосил Черный Призрак.
– Будьте вы прокляты! – заорал Красный Призрак.
Депутация как ошпаренная взлетела вверх по лестнице.
– Привидения, химеры!
На солнцепеке их колотил озноб.
– Привидения, именно, злобные, жуткие химеры!
– Их нужно уничтожить!
– Уничтожить!
Они ухватились друг за друга, чтобы устоять на ногах.
– А кто этим займется? Не ты ли, часом, Ылт?
– Это не входит в мои обязанности. По этой части у нас Ремм.
– Еще чего! Нужно провести судебное разбирательство и судить мать с отцом за колдовство!
– Вы видели, во что превратился Кемм? Он умер, как только Призрак прикоснулся к нему. Почернел и умер.
В застенке один призрак повернулся к другому.
– Видишь, что ты натворил?
– Это я-то? Это мы оба.
– Ты притронулся к нему. Чем ты вообще болен?
– Чем я болен, придурок? Да ничем! Какой-то микроб. Для меня, для тебя, для всех землян он безвредный. А для него – смертельный. Боже, как же он мгновенно обуглился. Ну и влипли же мы. Жди теперь беды.
– Все равно, зря ты его тронул!
Депутация обрушила на них огонь, после огня залила кислотой. После кислоты изрешетила пулями. После пуль завалила их камнями, грязью и песком, пока узилище не оказалось глубоко погребенным. Затем они снесли дом. По кирпичику. И развеяли по всем четырем сторонам света. Мать и отца, умолявших о пощаде и отрицавших свои злодейства, порубили на тысячи кусочков и похоронили в тысяче городов. За детьми установили строгое наблюдение и определили их в новую семью, в которой нередко поздними ночами они говорили про призраков.
– Как ты думаешь, мама и папа были ведьмами?
– Наверняка. Страшно подумать.
Спустя год, когда призраки вновь появились на Марсе, то, вполне естественно, вину возложили на детей и безотлагательно умертвили.
Той ночью ветер взметал песок и заставлял свет звезд осыпаться как снег. В ту ночь окна дребезжали, словно хрустальные косточки, и сердце бурным потоком перегоняло кровь. Все обитатели дома оторвали головы от мятых подушек, протерли глаза и обратились в слух. Ведь внизу, во дворе, воцарился мрак, доносились шепоты, возгласы – призраки вернулись!
– Эй, кто-нибу-у-удь! – завывали призраки. – Эй, кто-нибу-у-удь, – крики удалялись.
– Ш-ш-ш! – дети прильнули друг к дружке, сжав кулачки. Свернулись клубочками в своих постельках.
– Эй, кто-нибу-у-удь! Кто-нибу-у-удь! – заскрипели шаги на хрустальном песке. Раздавался хруст крошащихся алмазов.
– Эй, кто-нибу-у-удь! – Голоса смолкли.
Мама впопыхах вбежала в комнату с синим факелом в руке.
– Дети, у вас все в порядке?
– Да!
Она обняла их.
– Папа захворал. Что-то с сердцем. Опять эти призраки. Просто невыносимо.
В распахнутые окна проникли голоса. В глухой ночи голоса перемешивались с ветром. Дети подняли головы с теплых подушек, чтобы повернуться, прищурить глаза, приложить к ушам сложенные ладошки.
– Сюда, сюда, – произнес голос во дворе.
– Осторожно, – промолвил другой голос в лунном свете.
– Это и есть Марс?
– Да.
– Что-то мне на Землю захотелось!
Дети вцепились друг в друга, чтобы не завизжать от ужаса.
И так продолжалось каждую божью ночь.
– Что говорят голоса? – спросила десятилетняя девочка Эйо.
– Они говорят на неведомом нам языке, – ответил мальчик Тиа.
Голоса слышались минут десять или около того, а потом умчались, оседлав раскаленный вихрь. Серебристый снаряд растворился в небесах.
– Призраки, призраки! – стонал папа.
Наутро он не мог ни есть, ни работать в знойный день, а лежал пластом в постели, парализованный встречей с фантомами.
Домашний очаг разваливался на глазах. Всех обуяла паника. Тиа сжал запястья сестренки и сказал, глядя ей в глаза:
– Ночью я поставлю западню, и мы поймаем призраков!
– O-о, Тиа! – вскричала она. – Какой ты храбрый!
Весь день он проработал во дворе с сосредоточенным лицом.
Ночью с дрожащими губами и издерганными от ожидания нервами они думали о призраках, тряслись и холодели в своих постелях, не в силах смежить желтоватые глаза. Ведь они только и слышали про этих призраков от мамы и папы, от тетушек и дядюшек. И вот, как только двойные марсианские луны поднялись над голубыми марсианскими холмами, они подкрались к окну и выглянули наружу. Ирил, Крр и Вии – все трое, затаив дыхание, ждали и следили за мглистым небом.
2010 г.
Джемима Трю
Джемима Трю прилетела на Марс весной 2160 года, и мужское население города-новостройки опустило ступни с подножки бара на пол, не отрывая глаз, ибо она была обворожительна, притягательна, а они все стояли, глядя ей вслед, хотя она давно исчезла из виду.
Это было шестое по счету здание, сколоченное в городе, снабженное лестничным пролетом, ведущим наверх, и дверью в длинный коридор, сквозь которую можно было поглазеть на женщин с перламутровыми телами, чей смех доносился до самых марсианских каналов. Аромат их духов был слаще домашней пищи для приходивших после работы на жаре парней, которые трудились, чтобы отстроить Марс по образу и подобию Земли. На окраине города, где холмы плавно спускались навстречу искусственному освещению, стоял дом, в котором не смолкал грохот падающих канделябров (опрокинутых бутылок) и топот.
Джемима Трю была молодой женщиной из комнаты № 1, с волосами, подобными вспышке солнечного света, и белоснежной кожей.
Поначалу земляне прибывали не очень охотно, зато потом пошли косяком. Первыми прилетели самые любознательные. Микроскопист со своим инструментом, в боевой готовности и с горящими глазами, вырвался на увядшие просторы Марса в поисках невиданных одноклеточных организмов, инфузорий и амеб. Ученый лихорадочно метался из стороны в сторону, жаждая, подобно Тому Вулфу, проглотить все книги, ко всему прикоснуться, перерыть, осмыслить, переварить уйму новых материалов, и присвоить им названия. А формы жизни! Боже мой, какие там формы жизни! Крошечные существа из пыльцы, твари, обитающие на холмах, создания, сотканные из воздуха!
Они завезли пятнадцать тысяч футов орегонской сосны, семьдесят пять тысяч футов калифорнийской красной древесины и соорудили чистенький, аккуратненький городишко на берегах каменного канала. По воскресным вечерам в кра