| Carefully he lifted the covers, rolled them back. He slipped from bed and was walking softly across the room when his brother's voice said, | Он осторожно откинул одеяло, соскользнул на пол и уже тихонько шел к двери, когда раздался голос брата: |
| "Where are you going?" | - Ты куда? |
| "What?" | - Что? |
| His brother's voice was quite cold. | Голос брата стал ледяным. |
| "I said, where do you think you're going?" | - Я спрашиваю, далеко ли ты собрался? |
| "For a drink of water." | - За водой. |
| "But you're not thirsty." | - Ты не хочешь пить. |
| "Yes, yes, I am." | - Хочу, правда же хочу. |
| "No, you're not." | - Нет, не хочешь. |
| Captain John Black broke and ran across the room. | Капитан Джон Блэк рванулся и побежал. |
| He screamed. | Он вскрикнул. |
| He screamed twice. | Он вскрикнул дважды. |
| He never reached the door. | Он не добежал до двери. |
| In the morning the brass band played a mournful dirge. | Наутро духовой оркестр играл заунывный траурный марш. |
| From every house in the street came little solemn processions bearing long boxes, and along the sun-filled street, weeping, came the grandmas and mothers and sisters and brothers and uncles and fathers, walking to the churchyard, where there were new holes freshly dug and new tombstones installed. | По всей улице из каждого дома выходили, неся длинные ящики, маленькие скорбные процессии; по залитой солнцем мостовой выступали, утирая слезы, бабки, матери, сестры, братья, дядья, отцы. Они направлялись на кладбище, где уже ждали свежевырытые могилы и новенькие надгробные плиты. |
| Sixteen holes in all, and sixteen tombstones. | Шестнадцать могил, шестнадцать надгробных плит. |
| The mayor made a little sad speech, his face sometimes looking like the mayor, sometimes looking like something else. | Мэр произнес краткую заупокойную речь, и лицо его менялось, не понять - то ли мэр, то ли кто-то другой. |
| Mother and Father Black were there, with Brother Edward, and they cried, their faces melting now from a familiar face into something else. | Мать и отец Джона Блэка пришли на кладбище, и брат Эдвард пришел. Они плакали, убивались, а лица их постепенно преображались, теряя знакомые черты. |
| Grandpa and Grandma Lustig were there, weeping, their faces shifting like wax, shimmering as all things shimmer on a hot day. | Дедушка и бабушка Люстига тоже были тут и рыдали, и лица их таяли, точно воск, расплывались, как все расплывается в жаркий день. |
| The coffins were lowered. | Гробы опустили в могилы. |
| Someone murmured about "the unexpected and sudden deaths of sixteen fine men during the night - " | Кто-то пробормотал насчет "внезапной и безвременной кончины шестнадцати отличных людей, которых смерть унесла в одну ночь..." |
| Earth pounded down on the coffin lids. | Комья земли застучали по гробовым крышкам. |
| The brass band, playing | Духовой оркестр, играя |
| "Columbia, the Gem of the Ocean," marched and slammed back into town, and everyone took the day off. | "Колумбия, жемчужина океана", прошагал в такт громыхающей меди в город, и в этот день все отдыхали. |
| June 2001: - AND THE MOON BE STILL AS BRIGHT It was so cold when they first came from the rocket into the night that Spender began to gather the dry Martian wood and build a small fire. | Июнь 2001 И по-прежнему лучами серебрит простор луна... Когда они вышли из ракеты в ночной мрак, было так холодно, что Спендер сразу принялся собирать марсианский хворост для костра. |
| He didn't say anything about a celebration; he merely gathered the wood, set fire to it, and watched it burn. | Насчет того, чтобы отпраздновать прилет на Марс, он и слова не сказал, просто набрал хворосту, подпалил его и стал смотреть, как он горит. |
| In the flare that lighted the thin air of this dried-up sea of Mars he looked over his shoulder and saw the rocket that had brought them all, Captain Wilder and Cheroke and Hathaway and Sam Parkhill and himself, across a silent black space of stars to land upon a dead, dreaming world. | Потом в зареве, окрасившем разреженный воздух над высохшим марсианским морем, оглянулся через плечо на ракету, которая пронесла их всех -капитана Уайлдера, Чероки, Хетэуэя, Сэма Паркхилла, его самого - через немые черные звездные просторы и доставила в безжизненный, грезящий мир. |
| Jeff Spender waited for the noise. | Джефф Спендер ждал, когда начнется содом. |
| He watched the other men and waited for them to jump around and shout. It would happen as soon as the numbness of being the "first" men to Mars wore off. | Он глядел на своих товарищей и ждал: сейчас запрыгают, закричат... Вот только пройдет оцепенение от потрясающей мысли, что они "первые" люди на Марсе. |
| None of them said anything, but many of them were hoping, perhaps, that the other expeditions had failed and that this, the Fourth, would be the one. | Никто об этом вслух не говорил, но в глубине души многие, видимо, надеялись, что их предшественники не долетели и пальма первенства будет принадлежать этой, Четвертой экспедиции. |
| They meant nothing evil by it. But they stood thinking it, nevertheless, thinking of the honor and fame, while their lungs became accustomed to the thinness of the atmosphere, which almost made you drunk if you moved too quiddy. | Нет, они никому не желали зла, просто им очень хотелось быть первыми и они мечтали о славе и почете, пока их легкие привыкали к разреженной атмосфере Марса, из-за которой голова становилась словно хмельная, если двигаться слишком быстро. |
| Gibbs walked over to the freshly ignited fire and said, | Гиббс подошел к разгорающемуся костру и спросил: |
| "Why don't we use the ship chemical fire instead of that wood?" | - Зачем хворост, ведь в ракете есть химическое горючее? |
| "Never mind," said Spender, not looking up. | - Неважно, - ответил Спендер, не поднимая головы. |
| It wouldn't be right, the first night on Mars, to make a loud noise, to introduce a strange, silly bright thing like a stove. | Немыслимо, просто непристойно в первую же ночь на Марсе устраивать шум и гам и тащить из ракеты неуместную здесь штуковину - печку, сверкающую идиотским блеском. |
| It would be a kind of imported blasphemy. | Это же будет надругательство какое-то. |
| There'd be time for that later; time to throw condensed-milk cans in the proud Martian canals; time for copies of the New York Times to blow and caper and rustle across the lone gray Martian sea bottoms; time for banana peels and picnic papers in the fluted, delicate ruins of the old Martian valley towns. | Еще успеется, еще будет время швырять банки из-под сгущенного молока в гордые марсианские каналы, еще поползут, лениво закувыркаются по седому пустынному дну марсианских морей шуршащие листы "Нью-Йорк таймс", придет время банановой кожуре и замасленной бумаге валяться среди изящно очерченных развалин древних марсианских городов. |