— спросил офицер.
—Да,— ответил Туран.
—Это все, что я хотел узнать,— сказал офицер, и по его короткой команде все вышли из камеры.
—Расскажи мне о них,— кричал им вслед Туран.— Расскажи мне о Таре из Гелиума. Она жива?
Но офицер не ответил, и вскоре звуки их шагов смолкли в отдалении…
—Тара из Гелиума была жива совсем недавно,— сказал прикованный рядом с Тураном пленник.
Воин повернулся к говорящему и увидел человека большого роста, с красивым лицом и благородными манерами.
—Ты видел ее?— спросил он.— Ее взяли в плен? Она в опасности?
—Ее заключили в крепость Джэтан как приз для следующих игр,— ответил незнакомец.
—А ты кто?— поинтересовался Туран.— И почему ты здесь в качестве пленника?
—Я — А-Кор, двар, хранитель крепости Джэтан,— ответил тот.— Я здесь потому, что осмелился сказать правду об О-Таре, джеддаке, одному из офицеров.
—И как тебя накажут?
—Не знаю, О-Тар еще не вынес приговора. Несомненно, игры… Может быть, все десять: О-Тар не любит своего сына А-Кора.
—Ты — сын джеддака?— удивился Туран.
—Я сын О-Тара и его рабыни Гайи из Гатола, которая была принцессой у себя на родине.
Туран вопросительно посмотрел на говорящего. Сын Гайи из Гатола! Сын сестры его матери! Следовательно, его двоюродный брат! Гохан хорошо помнил удивительное и таинственное исчезновение принцессы Гайи и утана ее персональной охраны. Она была в поездке далеко от Гатола и, возвращаясь домой, исчезла вместе со всеми сопровождающими. Неужели такова была тайна ее удивительного исчезновения? Несомненно, это объясняло и множество других подобных исчезновений в истории Гатола. Туран внимательно рассматривал своего соседа, открывая в нем очевидные признаки сходства с сестрой своей матери. А-Кор, должно быть, десятью годами моложе его, но такая разница в возрасте едва ли заметна у людей, которые не старятся после совершеннолетия и чья продолжительность жизни достигает тысячи лет.
—А где расположен Гатол?— спросил Туран.
—Точно на восток от Манатора.
—И как далеко?
—Около двадцати одного градуса от столицы Гатола,— ответил А-Кор,— но немного меньше десяти градусов между границами государств. Между ними, однако, лежит горная страна с крутыми ущельями и острыми скалами.
Гохан хорошо знал эту область, лежащую к западу от его родины. Даже воздушные корабли избегали ее из-за предательских потоков, поднимающихся из глубоких пропастей, и из-за абсолютного отсутствия там жизни. Теперь он знал, где расположен Манатор, и впервые за несколько недель долгого пути знал, где его родина.
А рядом находился человек, такой же пленник, в жилах которого текла кровь его собственных предков — человек, который знал Манатор, его людей, его обычаи, дороги, ведущие из него. Этот человек мог помочь ему даже просто советом, в конце концов выработать план освобождения Тары и, соответственно, бегства.
Но рискнет ли он начать обсуждение этого вопроса с А-Кором сейчас же? Видимо, придется попробовать.
—Ты думаешь, О-Тар приговорит тебя к смерти?— спросил он.— Но за что?
—Он правит своим народом железной рукой,— ответил А-Кор, и преданность его людей — это преданность длинному ряду великих джеддаков, от которых он происходит. Он человек завистливый и находит способы расправиться с теми, кому происхождение позволяет претендовать на трон и чье высокое положение вызывает к ним уважение среди народа. То, что я сын рабыни, делало меня в глазах О-Тара менее опасным, но я все же сын джеддака и имею право сидеть на троне Манатора, а О-Тар считает, что этот трон предназначен лишь для него. С этим связано и то, что многие воины, особенно молодые, относились ко мне в последние годы с большим уважением. Я отношу это на счет некоторых черт своего характера, но О-Тар считает, что это проявление намерений определенной группы воинов возвести меня на трон. И теперь, я уверен, он использует мои слова и попытку защитить девушку Тару как предлог для того, чтобы избавиться от меня.
—Но ты мог бежать в Гатол,— предложил Туран.
—Я думал об этом. Но чем бы мне было там лучше? В глазах гатолийцев я был бы чужаком, не гатолийцем. Они относились бы ко мне как чужеземцу, несомненно, как мы в Манаторе обращаемся с чужеземцами.
—Если бы ты заявил, что ты сын принцессы Гайи, я уверен, тебя бы приняли хорошо, сказал Туран.— Кроме того, ты мог бы заработать свободу и гражданство за короткий период работы в подземных алмазных шахтах.
—Откуда ты об этом знаешь?— спросил А-Кор.— Я думал, что ты из Гелиума.
—Я наемник,— ответил Туран,— и служил во многих странах, в том числе и в Гатоле.
—Об этом говорили мне и рабы Гатола, и моя мать, прежде чем О-Тар отправил ее в Манатос,— задумчиво сказал А-Кор.— И я думаю, он почувствовал ее власть и влияние среди рабов из Гатола, которых в Манаторе свыше миллиона.
—А эти рабы организованы?— спросил Туран.
А-Кор долго смотрел ему в глаза, потом сказал:
—Ты кажешься мне человеком чести. И я вижу это по твоему лицу, а я редко ошибаюсь в оценке людей, но…— Тут он наклонился поближе и прошептал: — Даже у стен бывают уши…
Так Туран получил ответ на свой вопрос.
Поздно вечером пришли воины, сняли кандалы с ноги Турана и повели его во дворец джеддака О-Тара. Они вели его по длинным извилистым улочкам и широким проспектам. И все время с балконов смотрели на них ряды многочисленных горожан. Дворец был полон жизни и деятельности. Проезжали всадники по коридорам и пандусам, соединявшим этажи. Казалось, что во дворце никто не ходит пешком, за исключением нескольких рабов. Расседланные боевые тоты кормились в больших залах, а их всадники, свободные от дежурства, играли в джэтан маленькими фигурками, вырезанными из дерева. Туран заметил великолепную архитектуру дворца, щедрое расходование драгоценных камней и металлов, замечательные стенные росписи, изображавшие исключительно батальные сцены, главным образом схватки, происходившие на огромной доске для джэтана. Верхушки колонн, поддерживающих поток в коридорах и залах, через которые они проходили, были сделаны в виде фигур джэтана. По тому же пути, по которому привели Тару, Туран прошел по тронному залу О-Тара, джеддака. Когда он вошел в Зал Вождей, его восхищенное внимание привлекли ряды похожих на статуи воинов. Никогда он не видел таких великолепных воинов, застывших в абсолютной неподвижности. Ни один мускул не дрогнул, ни один хвост не пошевельнулся; всадники были неподвижны, лица их повернуты в одну сторону, копья склонены под одним углом. Эта картина наполняла военного человека благоговейным уважением. Так подействовала она и на Турана, которого вели по залу. У большой двери они остановились в ожидании, пока его не вызовут к правителю.
Когда Тару из Гелиума ввели в тронный зал О-Тара, У-Тор, который также был в зале, сидел на почетном месте немного ниже трона джеддака. Девушку подвели к подножью помоста и остановили перед джеддаком, который сурово смотрел на нее с высоты трона.
—Законы Манатора справедливы,— сказал он, обращаясь к ней,— потому ты здесь, где тебя будет судить военная власть Манатора. Что ты можешь сказать в свою защиту?
Тара едва сдержала смех, отвечая на нелепое обвинение в колдовстве.
—Культура моего народа очень высока,— сказала она,— но она не может защитить от обвинения в принадлежности к существам, живущим в примитивном и суеверном воображении первобытных людей прошлого. Для тех, кто настолько простодушен, что верит в существование корфалов, не может быть доказательств, которые убедили бы их в обратном,— лишь долгие века развития культуры могут освободить их от рабства невежества. Я сказала.
—Но ты не отрицаешь обвинения,— сказал О-Тар.
—Чувство собственного достоинства не позволяет мне этого,— высокомерно ответила она.
—Тем не менее, женщина,— послышался низкий голос со стороны,— я советую тебе отвергнуть обвинение.
Тара встретилась глазами с У-Тором, великим джедом Манатоса. У него были глаза сильного человека, но не холодные и жестокие. О-Тар гневно стукнул кулаком по трону.
—У-Тор забывает,— воскликнул он,— что я — джеддак!
—У-Тор помнит,— ответил джед Манатоса,— что закон Манатора позволяет любому подсудимому получать советы перед судом.
Тара из Гелиума поняла, что по каким-то неизвестным причинам этот человек хочет ей помочь, и последовала его совету.
—Я отрицаю обвинение!— воскликнула она громко.— Я не корфал.— А это мы увидим,— огрызнулся О-Тар.— У-Дор, где свидетели волшебной власти этой женщины?
И У-Дор привел несколько воинов. Один рассказал то немногое, что было известно об исчезновении Э-Меда. Другие рассказывали о пленнике по имени Чек. Полагая, что раз Чек и Тара захвачены вместе, то они оба располагают одинаковой волшебной силой, и обвинение, предъявляемое одному, должно быть предъявлено и другому. Затем О-Тар вызвал Чека. Калдан немедленно был приведен воинами, которые не могли скрыть своего страха перед ним.
—Ты,— сказал О-Тар холодным и обвиняющим тоном.— Мне достаточно рассказали о тебе, чтобы пронзить твое сердце сталью джеддака,— как ты овладел мозгом воина У-Вана и внушил ему, что он видит твое безголовое тело? Как ты заставил другого воина поверить, что тебя нет в камере, а осталась только пустая скамья?
—О-Тар, это еще не самое страшное!— воскликнул молодой падвар, командовавший воинами, которые привели Чека.— То, что он проделал с И-Завом, полностью подтверждает его вину.
—Что он сделал с воином И-Завом?— потребовал ответа О-Тар.— Пусть говорит И-Зав.
Воин И-Зав, огромного роста, с мощными мускулами и толстой шеей, приблизился к трону.
Он был бледен и дрожал, как от нервного шока.
—Пусть мой первый предок будет свидетелем, что я говорю правду, о О-Тар,— начал он.— Я был поставлен сторожить этого пленника, который сидел на скамье и был прикован к стене. Я стоял у открытой двери на противоположной стороне комнаты. Он не мог дотянуться до меня, но О-Тар, да поразит меня Исса, если он не подтащил меня к себе, беспомощного как цыпленка. Он тащил меня, величайший из джеддаков, своими глазами! Он устремил свои глаза в мои и потащил меня к себе, затем заставил положить меч и кинжал на стол и отойти в угол. Потом, все так же держа меня своими глазами, он отделил свою голову от туловища, и она на шести коротких лапах сползла на пол и заползла в нору ульсио, но недалеко, так что его глаза все время удерживали меня на месте. Потом голова выползла оттуда с ключом от кандалов и вновь взобралась на плечи. Пле