—Я вызвала вас,— сказала она,— чтобы сообщить нам волю великого Тура. Тур снова вещает своему народу. Три дня и три ночи провела я с Туром. Он приказал мне созвать великих пэров после вечерней трапезы в храм, а также всех жрецов, всех начальников и дваров армии, всех более или менее знатных пэров, которые найдутся во дворце. И тогда люди услышат слово и закон Тура. Кто повинуется — будет жить, кто не подчинится — умрет. Горе тому, кто не придет в храм этой ночью. Я, Закса, джеддара Фандала, все сказала! А сейчас вон!
Они ушли и были, по-видимому, счастливы, что уходят. Затем Валла Дайя вызвала двара охраны, что по земному соответствует генералу, и повелела ему очистить дворец от всех живущих от храмового этажа до крыши за час до вечерней трапезы и не позволять кому-либо входить в храм и выше расположенные этажи, пока не будет назначен час для сбора в храме, когда Тур скажет свое слово. Исключением являются лишь пленники в ее собственных апартаментах. Пусть туда никто не входит под страхом смерти. Она объяснила это все ясно и просто, и двар понял. Думаю, что он немножко боялся и дрожал, потому что все были в страхе перед джеддарой Заксой. Затем он ушел, рабы были отпущены, и мы остались одни.
14.Джон Картер
За полчаса до вечерней трапезы мы пометили Заксу и Саг Ора на верхней платформе у глаз идола и там же сами заняли места. Валла Дайя, Хован Дью и Дар Тарус остались в королевских покоях. Между дверью и спиной Великого Тура не оказалось никого, а на крыше находился подготовленный флайер — на случай какой-либо неудачи.
Томительно тянулись минуты до наступления темноты. Приближалось решающее время. Мы услышали, как двери храма отворились. За ними оказался большой коридор, ярко освещенный. Он был пуст — лишь два жреца, колеблясь, стояли в проходе. Наконец один из них нашел в себе достаточно мужества войти в храм и зажечь свет. После этого они двинулись более храбро и распростерлись перед алтарем великого Тура. Когда они поднялись и посмотрели в лицо идола, я не мог противиться искушению повернуть его огромные глаза. Они обежали весь интерьер храма и остановились на жрецах, но я не сказал ни слова, и думаю, что эффект величественного молчания бога был более выразителен, чем любые его слова. Оба жреца рухнули на пол и лежали там, дрожа, стеная, умоляя великого Тура о сострадании к ним. Они не поднялись, пока в храме не появились первые верующие.
С этого момента храм стал наполняться быстро. Слова Тура вполне своевременно и полно были доведены до всеобщего сведения. Они собрались, как и раньше, но на сей раз их было больше, и они выстраивались с обеих сторон центрального прохода и там ждали, внимательно наблюдая за дверью зала и статуей бога.
Когда по моему предположению должен был начаться следующий акт, я заставил взор Тура пропутешествовать по собравшейся толпе, чтобы настроить их в соответствии с тем, что должно было произойти. Все реагировали точно так же, как и жрецы — упали на пол, стеная и молясь, и они оставались там, пока звуки горнов не возвестили о прибытии джеддары и великой жрицы. Только тогда они поднялись на ноги. Огромные двери повернулись, и опять был ковер, и рабы при нем, и расстилали они его к алтарю, и горны звучали все громче, и голова королевской процессии вошла в храм. Я запланировал сделать все именно так, чтобы обеспечить большее впечатление на публику. По моему плану намечалось, чтобы публика видела королевский кортеж, растянувшийся по длинному коридору, и эффект моей постановки в самом деле был великолепен. В голове прошли два ряда пэров, за ними, запряженная двумя бенсами колесница, на ней кресло-носилки, на носилках, чуть откинувшись назад, восседала Валла Дайя. За ней шел Дар Тарус, но в зале все думали, что видят джеддару Заксу со своим фаворитом Саг Ором. За фаворитом следовал Хован Дью, а за ним пятьдесят юношей и пятьдесят девушек.
Колесница остановилась перед алтарем. Валла Дайя спустилась и встала на колени. Голоса, нараспев восхвалявшие Заксу, притихли, когда прекрасное создание простерло руки к Великому Туру и подняло лицо к его лицу.
—Мы готовы, господин!— закричала она.— Говори, мы ждем слова Тура!
Коленопреклоненный зал задержал дыхание, и эта тишина разорвалась рыданиями. Я почувствовал, что все достаточно подготовлены, и следовало начать без задержки. Я поднес к губам переговорную трубу.
—Я есть Тур!— гремел я, и люди дрожали.— Я пришел вершить суд над народом Фандала! Примите мой наказ — будете процветать. Нет — умрете!
Грехи народа могут быть искуплены двумя наиболее грешными в моих глазах,— я заставил глаза Тура поблуждать по публике,— а затем рывком остановил их на Валле Дайи. Закса! Готова ли ты искупить свои грехи и грехи своего народа?
Валла Дайя кивнула своей прекрасной головкой.
—Твое желание — закон для меня, господин,— ответила она.
Покрутив глазами по толпе, я остановил их на Саг Оре.
—Саг Ор!— продолжал я.— Ты грешен! Ты готов платить?
—Как потребует Тур!— сказал Дар Тарус.
—Мое желание таково!— прогремел я.— Закса и Саг Ор возвратят тела тем, у кого они их украли, прекрасные тела, которыми они сейчас обладают, и тот, у кого Саг Ор взял тело, станет джеддаком и высшим жрецом, а та, у которой Закса украла тело, вернется с почестями в родную страну. Я так сказал! И пусть тот, кто возражает, скажет теперь, или навсегда замолчит!
Протестующих голосов не было, и я чувствовал изрядную уверенность, что их и не могло быть. Сомневаюсь, смотрел ли когда-нибудь какой-либо бог на такое покорное стадо…
Когда я сказал, Гор Хаджус опустился на колени и снял веревки с ног Заксы и Саг Ора.
—Погасите свет!— скомандовал я.
Жрец, дрожа, подчинился.
Валла Дайя и Дар Тарус стояли рядом с алтарем и, когда свет погас, они должны были действовать быстро. Вместе с Гор Хаджусом они закончили намеченную операцию, и когда я услышал тихий свист из полости у основания идола — заранее обусловленный сигнал, которым Гор Хаджус извещал об окончании своей работы, я приказал зажечь свет. Закса с Саг Ором стояли там, где только что находились Валла Дайя и Дар Тарус, а последних нигде не было. Думаю, драматический эффект этой операции был наиболее изумительным из тех, которые я когда-либо видел. На Заксе и Саг Оре не было ни веревок, ни кляпов во рту, ничего, что показывало бы, что они доставлены сюда силой — и рядом не было никого, кто мог бы привести их сюда. Иллюзия была совершенной — жест всемогущества, который просто потрясает разум. Но я еще не кончил.
—Вы слышали, что Закса отказывается от трона,— сказал я,— и Саг Ор подчиняется суду Тура?
—Я не отказываюсь от трона!— заорала Закса.— Это все…
—Молчи!— гремел я.— Готовьтесь приветствовать нового джеддака, Дар Таруса из Фандала!— Я повернул глаза Тура к огромным дверям, и взоры всех собравшихся последовали за глазами Тура. Дверь распахнулась, и за ней возник Дар Тарус, блистающий в одеждах Хор Сана, давно мертвого джеддака и жреца, чьи кости мы ограбили у лестницы часом раньше. Дар Тарус должен был справиться с перевоплощением быстрее, чем действовал я, он сделал это, и эффект был колоссален. Дар Тарус выглядел джеддаком с ног до головы, когда шел с молчаливым достоинством по широкому коридору, ступая по сине-белому ковру. Закса стала багровая от злости.
—Самозванец!— взвизгнула она.— Схватите его!— и она побежала ему навстречу, как будто хотела убить его собственными руками.
—Уберите ее,— сказал Дар Тарус спокойным голосом. Закса упала на пол, визжа и задыхаясь. Затем затихла — старая женщина, потерявшая жизнь от апоплексического удара. И когда Саг Ор увидел ее безжизненное тело, он, должно быть, первым осознал, что она мертва и что теперь нет защиты, нет никого, кто защитил бы его от ненависти, которую всегда питали к фавориту правительницы. Он в страхе огляделся вокруг и упал у ног Дар Таруса.
—Ты обещал защитить меня!— дико закричал он.
—Никто не причинит тебе вреда,— ответил Дар Тарус.— Иди своим путем и живи мирно.— Затем он повернулся к великому Туру.— Какова твоя воля, господин?— крикнул он.— Дар Тарус, твой слуга ждет повелений!
Я многозначительно помолчал перед ответом.
—Пусть жрецы Тура, низшие пэры и воины Гвардии джеддака пойдут в город и разнесут весть о слове Тура среди народа. Пусть народ знает, что Тур снова улыбается Фандалу и что они имеют нового джеддака, который у Тура в большой чести. Пусть высшие пэры посетят комнаты, ранее принадлежавшие Заксе, и отдадут честь Валле Дайи, в чьем совершенном теле джеддара некогда управляла вами, и сделайте необходимые приготовления для ее надлежащего возвращения в Дахор, родной ее город.
Пусть они также найдут двоих, кто так хорошо послужил Туру — Гора Хаджуса из Тунола и Вад Варс с Джасума — чтобы им было обеспечено гостеприимство и дружба каждого фандалианина. Идите! Когда последний уйдет из храма, пусть будет мрак! Я, Тур, все сказал!
Валла Дайя направилась прямо в комнаты бывшей джеддары и, когда погас свет, мы с Гор Хаджусом присоединились к ней. Она не могла дождаться, чтобы узнать о результате нашей маленькой хитрости. Я уверил ее, что все прошло без осложнений, и слезы счастья потекли по ее щекам.
—Ты сделал невозможное, мой вождь,— прошептала она.— Я уже вижу холмы Дахора и башни моего родного города. О, Вад Варс, я и не мечтала, что жизнь может наполниться такими счастливыми надеждами. Я обязана тебе жизнью, нет, более чем жизнью!
Нас прервал приход Дар Таруса, с которым были Хован Дью и большое количество высшей знати. Последние приняли нас с приязнью, хотя, думаю, были озадачены, и не без основания, как это мы оказались связаны с услугами их богу, но я думаю, что кто-нибудь когда-нибудь об этом узнает. Они искренне наслаждались избавлением от Заксы, но в то же время не могли понять целей Тура, который возвысил бывшего воина, и тем не менее надеялись, что это освобождение от гнева бога — теперь очень страшного и реального — после всех чудес в храме, бога. То, что Дар Тарус был из знатной семьи, уменьшало их замешательство, и я был уверен, что они относились к нему с большим уважением. И они будут также относиться к нему, потому, что из-за него в первый раз за сотни лет в Королевском храме прозвучал голос бога, Великого Тура, и потому, что Хован Дью, как и Гор Хаджус, согласились служить Дар Тарусу, так что нет нужды в языке, с помощью которого Тур будет разговаривать. Я предвидел огромные возможности для царствования Дар Таруса, джеддака Фандала!