– О! – согласился Сергей. – И я о том же.
– Так как мы, говоришь, полетим? – к Жоре снова вернулась его привычка говорить вальяжно.
– А узнаем у крикуна.
– Так он тебе и расскажет.
– Утром всё расскажет, – заверил его Сергей. – Куда он денется.
– А если не расскажет?
– Тогда узнаем у аборигенов.
– У каких аборигенов? – с презрением спросил Жора, но в голосе у него послышалось невольное уважение. – У этих, которые с Пашкой Марфиным?
– И у них, и у других.
– А где же ты их возьмёшь? Ау, Пашка! – развеселился Жора Генацаревский, взывая к ночной тьме.
Река Шкабарь неожиданно отозвалась тяжелым вздохом: «У-у-у…» Вода плеснулась так, что брызги залетели на самый верх.
Некоторое время Сергей и Жора сидели, притихнув, смахивая капли воды с лица. Чёрт знает что! – думал каждый из них. Марс какой-то странный, всё время коленца выкидывает. И Луны нет, как на Земле. Жуть, а то мы привыкли к Луне.
Потом Сергей шепотом пообещал:
– Утром увидишь.
Он почему-то подумал о пресловутом горизонте событий, за который давно уже не заглядывал. А очень хотелось. Вместе с облаком ушёл и горизонт событий.
– Каким утром? – скептически отозвался Генацаревский. – Утро может и не наступить, мы же в пещере.
Несомненно, это был его последний железный аргумент, чтобы ничего не делать.
– А это что?!
Жора Генацаревский посмотрел на небо и увидел полоску звездочек.
– Мать моя женщина… – прошептал он.
В этот момент цукубу заметно тряхнуло. Сергей с Жорой прислушались. Но всё было тихо. И только они вздохнули с облегчением, как раздался вопль Вовки Жукова:
– Тонем!
Они попрыгали в люк. Действительно, вода внутри цукубы было по щиколотку. Где течь, Вовка Жуков объяснить не мог. Он стал рассказывать, что задремал, что в это время в цукубу что-то ударило, а потом появилась вода.
Пока искали пробоину, воды натекло по колено. В цукубу ещё раз что-то ударило. Вовка Жуков взвизгнул:
– Монстр!
– Где? – все кинулись к иллюминатору.
Из него на них смотрела морда, полная острых, как шило, зубов. Должно быть, свет из иллюминатора привлекал марсианских хищников.
– Ты что их приманиваешь?
– Развяжите, развяжите меня! – в панике закричал бригадир разведки, дёргаясь так, словно его щекотали за пятки.
Он каким-то образом освободился от кляпа. Жора Генацаревский развязал ему руки и вдруг его озарило:
– Делаем, как я! И ты тоже! – закричал он на крикуна.
Вчетвером они стали раскачивать цукубу из стороны в сторону. С третьей или четвертой попытки цукуба нехотя перевернулась в её естественное положение – на брюхо. И тут же обнаружили источник течи – в иллюминаторе торчал зуб и была дыра, в которую можно было просунуть палец.
Время до рассвета ушло на то, чтобы вычерпать воды из цукубы. А когда Сергей в очередной раз вылез из цукубы со шлемом в руках полным воды, то воскликнул:
– А вот и солнце!
Генацаревский и Жуков тоже вылезли и увидели, что они плывут по широкой, спокойно реке и что стены каньона такие крутые и высокие, что небо кажется узкой-узкой голубой полоской, а на голубой полоске виднеется солнце. Оно ещё долго светило им вслед, пока ущелье не сделало крутой поворот и не оказалось за краем каньона.
– Смотрите!.. – оторопело закричал Вовка Жуков. – Смотрите!.. – Он показал куда-то наверх.
И тогда все увидели, включая бригадира разведки крикунов, пещеры. Много пещер. Они были выбиты в скалах в несколько ярусов. Кое-где были видны переходы и лестницы с красивыми балясинами, а на высоте примерно метров двести виднелся целый ансамбль с балконами, перилами, с изящными арками, уводящими в глубь горы. Кое-где сушились сети и белье. Пахло вяленой рыбой.
– Город… древний… – произнёс с восхищением Жора Генацаревский.
А потом они увидели огромную, как зев, пещеру, в которую втекала вода, и первое, что услышали:
– Абалбеть!!!
Пьяный сержант Марфин, облаченный в какую-то хламиду из ветхой парчи, в розовой треуголке, стоял на зализанной гранитной набережной в окружении гоблинов и царственным жестом подавал знаки. Морда, конечно, у него была намазана жёлтой минеральной краской. Вокруг толпились пьяные же серокожие гоблины, белые мураны и, о чудо – их женщины. Если бы не ноги с «обратным» суставом и не копыта в щегольских разноцветной обувке, то Сергей точно с кем-нибудь из них познакомился. Женщины гоблинов по сравнению с ними выглядели уродливыми старухами. Даже молодухи казались ведьмами. У Сергея по коже пробежал мороз. Единственно трезвыми среди всей этой толпы были Андрей Лобастов и врач Давыдов.
– Привет! Привет! – кричали они, стоя на скалах, и махали им руками.
Ну что я говорил? – подумал Сергей. Сюда они и сбежали.
– Мы уже и не чаяли вас увидеть! – радовались оба. – Говорят, в городе ядерная война началась?
– Вот тебе и марсианские сплетни, – пробурчал Жора Генацаревский.
Вовка Жуков едва не упал в воду, засмотревшись на местных красоток. Ему понравилась самая статная из белых муранок в красной накидке.
– Смотри не женись, – предупредил Жора.
Словно по мановению волшебной палочки, цукуба пристала к крутому берегу. Десятки рук под радостные вопли схватили цукубу, накинули веревки и не дали ей уплыть дальше выступающих из воды камней.
– Приветствую вас в нашем чудо городе! – важно произнёс Пашка.
Был он не то что, как всегда в дымину пьян, это само собой, а пьян до крайности, то есть когда все пьяные, а ты ещё пьянее и всё делается на автомате. Рот у него расплывался до ушей, а в ухе жадно поблескивала серьга с голубым бриллиантом.
Гоблины и мураны тотчас примолкли и во все глаза глядели на Сергея Бабуру, Жору Генацаревского, Вовку Жукова и бригадира разведки крикунов. Впрочем, было заметно, что последний вызывал у них злобу и ненависть.
Оттого что все были пьяные, сходни на цукубу гоблины едва сумели подать, и то если бы не помогали Андрей Лобастов и врач Давыдов.
– Вы это… – сказал Давыдов, – вы почему ему рот не завязали?!
– Да он такой дохлый… – начал объяснять Сергей, ступая на сходни, – и ручной…
– Это только кажется, – сказал Андрей Лобастов и для убедительности поправил на переносице роговые очки.
– Вас сейчас вместе с ним разорвут на куски! – сурово сказал Давыдов.
– Ладно, – согласился Жора Генацаревский. – Вопросов нет. Сам виноват, – и связал руки бригадиру разведки крикунов, а в рот запихал тряпку, которую ему бросили с берега.
– Приветствую вас, о соплеменники! – ещё раз проорал Пашка Марфин и расплылся в своей идиотской ухмылке.
– Он что, спятил? – тихо спросил Вовка Жуков у Сергея, мало что соображая, потому что всё его внимание было обращено на статную красавицу.
– Молчи, ты ничего не понял, – ответил Сергей.
Генацаревский на правах бригадира первый ступил на берег и обнял Пашку Марфина. Выглядело это так, словно он принял его игру в местного божка. Они троекратно облобызались, и Жора незаметно подал знак, чтобы спускались остальные. Когда подошла очередь Сергей, он понял, что Пашка, хотя и в дымину пьян, но крепко держится на ногах, к тому же он обкурен, и должно быть, от этого находится на вершине блаженства.
– Привет… – сказал он, обнимая Пашку. – Как ты здесь вообще?
Пашка качнулся с носка на пятки и воскликнул:
– Блаженствую и царствую!
– Ну и мы тоже себе этого желаем, – сказал Сергей, а когда оглянулся, произошло какое-то странное движение толпы, и бригадира разведки рядом с ним уже не была.
Сергей завертел головой, ища, куда делся крикун, но Андрей Лобастов произнёс прямо в ухо:
– Не волнуйся. С ним всё будет нормально. Ты ничего уже не сможешь ему помочь.
– Как же так? – сказал Сергей. – У него же ценная информация. От этого зависит судьба Марса и Земли. Ты скажи своим, что я его ещё не допросил, он многое знает. С ним можно сделать настоящую экспедицию в космос.
– Это как повезёт, – тихо, но твердо сказал Давыдов. – А вообще, тебе надо расслабиться. И не бери дурного в голову. Ты среди друзей, но не забывай, что в гостях у речных марсиан. А речные марсиане, не чета городским. Здесь народ жестче и себе не уме.
– Ладно… – нехотя сдался Сергей.
Их всё дальше и дальше уводили в глубь пещеры. Слева виднелся канал с зеленоватой, как бутылочное стекло, водой. В глубине плавала рыба и ползали огромные раки. Толпа двигалась куда-то вдоль набережной с ограждением, словно дело происходило не на Марсе, а где-нибудь на жарком юге. В пахло в пещере до странности знакомым запахом – самогоном.
Капитан Чернаков был ещё более краток:
– Видишь мост?!
В этом месте река Шкабарь была не шире трехсот метров. Нижняя часть города начиналась с большой площади, обозначенной справа и слева башнями. В центре стоял памятник человекоподобному существу – Езекаю с огромным чертежом и циркулем в руках. Слева начинались кварталы, обожженные взрывом. Дозиметры скафандра регистрировали поток гамма-излучения.
– Вижу, – отозвался Бурко мрачно.
Болела голова. Тело было вялым и непослушный. В левом ухо поселился сверчок, а пятки налились свинцом.
– Заминируй его так, чтобы никто не мог разминировать.
– Есть заминировать так, чтобы никто не мог разминировать, – как тугоухий, отозвался Денис Бурко и поплёлся исполнять приказ.
Глупый какой-то приказ, рассуждал Бурко. Если заминировать так, чтобы никто не мог разминировать, значит, и мы не сможем разминировать. От это мысли он даже остановился и задумался крепче. Ерунда получается – а если мы передумаем взрывать. Но вернуться и переспросить не решился. Вдруг у начальства свои соображения, которые мне не положено знать? Сказано, заминировать так, чтобы нельзя было разминировать, значит, так и заминируем.
Капитан Чернаков долго и с подозрением глядел ему вслед. Не понравился ему сержант – морда у него была круглая, как блин. Живот висит. Губы блестят. Разъелся в тылу! Если бы не приказ полковника Бастрыкина Афанасия Петровича, он послал бы бойца рыть окоп, и вообще, мало ли найдётся других полезных занятий для всякого рода сачков, но приказ был однозначен: заминировать мост в самые короткие сроки.