Симон Визенталь тоже верил, что Борман жив. Визенталь, до вторжения нацистов в его родную Польшу, был инженером-архитектором, он начал собирать информацию о пропавших нацистах сразу же после своего освобождения из концентрационного лагеря Маутхаузен в Австрии американскими войсками в феврале 1945 года. Он продолжал свое частное расследование, поскольку чувствовал, что «холодная война» побудила полицию и разведцентры как на Западе, так и на Востоке ослабить преследование нацистов, совершивших преступления против евреев. Это делалось для того чтобы «ублажить западных немцев», или «когда нацисты раскаивались и присоединялись к коммунистам».
Визенталь не был профессиональным детективом и не охотился лично на находящихся в розыске нацистов, однако он собрал большое количество ценного материала с помощью отдельных информаторов и посредством внимательного изучения досье нацистов. Затем он передал всю информацию официальным правительственным учреждениям. «Наметки», переданные им израильскому правительству, помогли поимке Адольфа Эйхмана. После этого он заинтересовался Борманом, который был одним из 22 000 нацистских военных преступников, занесенных в список Еврейского документального центра Визенталя в Вене. Центр со штатом из шестнадцати человек работал на добровольные пожертвования евреев.
В феврале 1967 года в Соединенных Штатах один из журналов начал печатать отрывки из готовящейся к выходу книги Визенталя «Убийцы среди нас». В них Визенталь рассказывал о наиболее важных своих делах. Одно из них касалось Франца Штангля. С марта по август 1942 года он был комендантом концентрационного лагера Собибор. В августе и сентябре 1942 года Штангль командовал концентрационным лагерем Треблинка. Визенталь установил, что в этих лагерях, расположенных в Польше, было отравлено газом 700 000 человек, все из которых, за небольшим исключением, были евреями.
Как и Адольф Эйхман, Штангль был интернирован в американский лагерь для военнопленных. Офицеры разведки не смогли установить личности обоих. Оба сбежали из лагеря для военнопленных без особых трудностей. Визенталь утверждал, что Штангль перебрался в Бразилию в 1951 году и в настоящее время работает на автомобильном заводе в Сан-Паулу, и ему известен его адрес.
Другим делом, которое вел Визенталь, было «самая большая неразгаданная тайна нацистов». Из изученной им информации из разных источников и людей, которые видели Бормана или слышали, что он еще жив, Визенталь заключил, что «скорее всего» секретарь фюрера живет где-то около аргентино-чилийской границы. Но ни одна страна на самом деле не была заинтересована в его аресте. А так как Борману было уже шестьдесят семь лет, загадочность, окружавшая его личность, могла «выродиться в простое биологическое уравнение».
«Он хорошо защищен, — писал Визенталь. — Ни одна страна не захочет повторения истории Эйхмана. Борман однажды умрет, и награда в 100 000 марок [назначенная правительством Западной Германии] никогда не будет выплачена. Смерти деньги не нужны».
Второго марта 1967 года департамент политического и социального порядка округа Сан-Паулу задержал Франца Штангля. Бразильцы действовали по просьбе австрийского правительства, которое, в свою очередь, действовало, опираясь на информацию, предоставленную Визенталем. Штангль был инспектором по эксплуатации на бразильском заводе фирмы «Фольксваген» в Сан-Паулу — огромном промышленном городе с населением в 5,25 миллионов человек. Он скромно жил в пригороде Сан-Паулу Бруклине, со своей женой-австриячкой и тремя дочерьми.
Штангль отказывался признать свое соучастие в массовых убийствах в Собиборе и Треблинке. Заключенный в карцер первой противовоздушной батареи в Бразилии, он сказал бразильским следователям, что его работой была запись имен жертв, препровождаемых в газовые камеры. Штангль утверждал: «Я только исполнял приказы, которые время от времени поступали от самого фюрера, и я был всего лишь обер-лейтенантом гестапо». Тем не менее, Австрия, Западная Германия и Польша требовали его депортации из Бразилии.
Бразилия арестовала Штангля по просьбе министерства иностранных дел Австрии. Он родился в Австрии в 1908 году и до своего вступления в СС был офицером полиции. Польша хотела судить Штангля по той причине, что Собибор и Треблинка были расположены на ее территории. Западная Германия основывала свои притязания на том, что и Польша и Австрия были оккупированы нацистами в то время, когда Штангль действовал как немецкое должностное лицо. Пока эти официальные петиции рассматривались верховным судом Бразилии Штангль оставался под арестом и допрашивался на предмет обладания информацией о других скрывающихся нацистах, которые могли бы находиться в Южной Америке.
5 марта 1967 года, во время посещения своей замужней дочери в Утрехте, Симон Визенталь дал интервью одному голландскому газетчику. Он сказал, что еще один важный подозреваемый в военных преступлениях нацист будет вскоре арестован в Южной Америке, но имени его не назвал. Визенталь утверждал, что большинство военных преступников в Южной Америке получают поддержку от «очень влиятельной и опасной организации» Kameradenwerk («Помогай друзьям»).
Затем, 11 мая, шеф тайной полиции Гватемалы Эдуардо Гарсия Гомес объявил об аресте в Ма-рискосе, деревеньке в 155 милях от города Гватемала, лысеющего седовласого мужчины в возрасте старше шестидесяти лет. Человек назвался Хуаном Фалеро Мартинесом, странствующим плотником, родившемся в Уругвае. Отметины на его лице производили впечатление следов пластических операций. Гватемальская полиция предполагала, что нашла Мартина Бормана, но человек, назвавший себя Хуаном Фалеро Мартинесом назвал это предположение «сумасшедшим».
Доктор Фриц Бауэр потребовал, чтобы отпечатки пальцев подозреваемого были отосланы самолетом в Западную Германию. Спустя пять дней после ареста отряд полиции встретил самолет во Франкфуртском аэропорту и доставил их в Бюро расследований под Висбаденом. Там эксперты сравнили эти отпечатки с отпечатками Бормана из их картотеки. Отпечатки не совпадали.
7 июня верховный суд Бразилии наконец разрешил межгосударственные споры по поводу Франца Штангля, согласившись выдать его Западной Германии. Спустя шестнадцать дней он вышел из самолета в Дюссельдорфе и был прикован наручниками к двум западногерманским полицейским. Много времени прошло до того дня, как его осудил гражданский суд Дюссельдорфа. Ему вменялась в вину ответственность за уничтожение 400 000 евреев из Варшавского гетто в Треб-линке и двадцать три частных обвинения в убийстве.
Пока он ожидал суда, доктор Фриц Бауэр расспрашивал Штангля о местонахождении Мартина Бормана. И 14 июля верховный суд Бразилии получил официальное прошение министерства юстиции Западной Германии о предварительном аресте и высылке секретаря фюрера. Но это, конечно, не означало, что министерство юстиции верило в то, что Борман был в Бразилии, доктор Бауэр расценил эти действия как текущую работу, не больше чем «напоминание», что правительство Западной Германии разослало прошение почти всем латиноамериканским странам с просьбой об аресте и выдворении скрывающихся нацистских военных преступников. 7 июля доктор Бауэр сообщил прессе о результатах допросов Штангля.
«Штангль ничего не знает о местонахождении Бормана, — заявил Бауэр. — даже если бы он знал, он, конечно же, не сказал бы нам это».
Так захлебнулись самые многообещающие возможности раскрытия тайны о местонахождении Мартина Бормана. Было ли решение у этой загадки? Военные разведки Британии, Франции, Соединенных Штатов и Советского Союза все послевоенные годы безуспешно искали секретаря фюрера или доказательства его смерти. Определенный ответ на вопрос о его судьбе не получил ни Симон Визенталь, ни доктор Фриц Бауэр, ни советский автор майор Лев Безыменский; ускользнул он и от следователей западногерманского Центра по подготовке и координации судебного преследования за преступления в концентрационных лагерях и военные преступления, которые с момента открытия Центра в 1958 году раздобыли ценные доказательства для 796 других дел.
В конце концов, Бормана не смогли разыскать потому, что он был убит в Берлине? Но если это так, тогда почему его тело не было найдено? И что делать со свидетелями, утверждающими, что после 1945 года видели его живым в Западной Германии, Испании, Италии и Латинской Америке?
Действительно ли Борман сбежал из Берлина и, воспользовавшись деньгами партийных фондов и прибегнув к пластической операции, оказался умнее и изобретательнее, скрываясь от преследования на протяжении более чем двух десятков лет, чем, к примеру, Науман, Эйхман или Штангль?
Существовал ли хотя бы один удовлетворительный ответ на вопрос о судьбе главы нацистской партийной канцелярии и секретаря фюрера?
Этот ответ существовал с 1953 года, хотя был настолько призрачен, как и само восхождение Мартина Бормана от простого заключенного до ближайшего соратника человека, покорившего почти всю Европу.
Глава 17НАПОМИНАНИЕ
Поиски скрывающихся нацистов и судебное преследование военных преступников как основная цель Соединенных Штатов и Советского Союза в 1953 году сменились новыми проблемами, вызванными «холодной войной», которая была сейчас в самом разгаре. Северокорейские и китайские войска, сражавшиеся с Соединенными Штатами и войсками Организации Объединенных Наций в Корее, снабжались оружием и другими материалами Советским Союзом. Между двумя сверхдержавами, вместе сражавшимися против нацистской Германии, практически не существовало торговли, обмена туристами, просто обычных нормальных отношений.
В самом Советском Союзе в начале 1953 года царила атмосфера жесточайшего террора, вызванная так называемым «заговором врачей». Сталин, в возрасте семидесяти четырех лет все еще удерживавший власть в своих руках, поддерживал обвинение против группы врачей, большинство из которых были евреями, якобы вынашивавших планы убийства ряда советских руководителей. Те, кто на Западе пытались понять ход мыслей Сталина, расценивали «заговор врачей» как сигнал к началу новой чистки, направленной против людей, ищущих возможность свержения диктаторского режима.