Далее фюрер отметил, что, хотя определенное число лиц, которых он назначил в новое правительство, таких «как Мартин Борман, доктор Геббельс и т. д… остались со мной по своей доброй воле и ни при каких обстоятельствах не захотели покинуть столицу рейха, но предпочли умереть здесь вместе со мной, я тем не менее прошу их подчиниться моим указаниям и таким образом поставить интересы нации выше собственных чувств».
В кратком изложении личного волеизъявления, которое последовало за политическим завещанием, Гитлер указал: «Моя собственность, имеющая какую-либо ценность, принадлежит партии или, если ее существование прекратится, государству. Если прекратит существование и государство, дальнейших указаний с моей стороны не потребуется…»
Душеприказчиком Гитлер, естественно, выбрал человека, которого считал наиболее преданным и надежным последователем. Предполагалось, что душеприказчик, по самой природе своих функций, должен пережить своего завещателя.
«В качестве душеприказчика, — продолжал фюрер, — я назначаю своего преданного товарища по партии Мартина Бормана. Ему передается правоспособность принимать все решения. Ему позволено передать моим родственникам все, что имеет ценность личного сувенира или необходимо для поддержания мелкобуржуазного образа жизни, особенно матери моей жены и моих преданных сотрудников обоего пола, которые ему хорошо известны. Основными из них являются мои бывшие секретари фрау Винтер и т. д., которые много лет оказывали мне поддержку своей работой».
Гитлеру пришел конец. В последнем параграфе своего волеизъявления он объяснил почему: «Моя жена и я выбрали смерть, чтобы избежать позора лишения власти и капитуляции. Мы хотим, чтобы наши тела были немедленно сожжены в месте, где я выполнял большую часть своей ежедневной работы во время двенадцатилетнего служения своему народу».
Борман подписал волеизъявление в качестве свидетеля. Так же поступили Геббельс и полковник фон Белов. Выполнив все формальности, Гитлер удалился на отдых. Борман и Геббельс не могли себе позволить этого. Обоим предстояло принять собственные решения относительно своего будущего.
Глава 12«Обстановка в Берлине все более обостряется»
Доктор Йозеф Геббельс отправился в свои апартаменты подумать, а затем составить свое Приложение к Политическому завещанию фюрера.
«Фюрер приказал мне, — писал он, — в случае краха обороны столицы рейха оставить Берлин и принять участие в работе назначенного им правительства в качестве его руководителя.
Впервые в жизни я должен решительно отказаться подчиниться приказу фюрера… В обстановке предательства, которая окружает фюрера в эти наиболее критические дни войны, должен найтись кто-то, готовый остаться с ним безоговорочно до самой смерти… Я выражаю твердую решимость не покидать столицу рейха, даже если она падет, но предпочту, находясь рядом с фюрером, покончить с жизнью, которая не будет представлять для меня ценности, если я не смогу потратить ее на службе фюреру и рядом с ним…»
Борман тоже решил остаться с Гитлером до его смерти. Но он не собирался убивать себя. Гитлер приказал ему остаться в живых и продолжить руководство нацистской администрацией и политикой. Борман должен был попытаться это сделать.
Но прежде всего следует решить вопрос об уничтожении Геринга. Посреди окружающего его хаоса Борман нашел время послать телеграмму своим агентам в Берхтесгадене:
«Обстановка в Берлине все более обостряется. Если Берлин и мы падем, изменники 23 апреля должны быть уничтожены. Господа, выполните свой долг! От этого зависят ваша жизнь и честь!»
К счастью для Геринга, его вывезли из Берхтесгадена в место, которое Борман не знал, и таким образом рейхсмаршал избежал казни эсэсовцами.
Затем Борман занялся проблемой доставки политического завещания и волеизъявления Гитлера Дёницу. Он вызвал своего личного помощника в течение многих лет полковника СС Вильгельма Цандера и передал ему копии документов с набросанными сверху небрежными надписями: «Дорогой гроссадмирал. Поскольку [германские] войска не смогли подойти и наше положение, видимо, безнадежно, фюрер продиктовал прошлой ночью прилагаемое политическое завещание. Хайль Гитлер. Ваш Борман».
Цандеру предстояло пройти пешком опасный путь в 200 миль. Даже если бы он сумел его пройти, что сомнительно, ему потребовалась бы на это по крайней мере неделя. Тем не менее, Борман сразу не сообщил по радио весть о назначении Дёница, несмотря на возможность сделать это быстро. Это был первым из ряда хитроумных шагов Бормана в отношении гроссадмирала.
Хайнцу Лоренцу из министерства пропаганды тоже были переданы копии этих документов, как представителю Геббельса. Ему было поручено пробраться к Дёницу. Третий пакет документов вручили армейскому майору Вилли Йоханмайеру. Ему приказали доставить этот пакет вновь назначенному главнокомандующему сухопутными силами, фельдмаршалу Фердинанду Шёрнеру, чья группа армий «Центр» в Чехии еще сопротивлялась.
29 апреля около полудня Цандер, Лоренц и Йоханмайер покинули имперскую канцелярию. Перед отбытием Цандер позвонил по телефону в кабинет Бормана, чтобы попрощаться. Звонок вызвал лишь раздраженный вопрос, почему он еще не отбыл, и приказ сделать это немедленно.
Цандер и Лоренц не смогли добраться до Дёница, а майор Йоханмайер — до Шёрнера. Но всем трем курьерам удалось пройти через расположение русских войск численностью почти в два с половиной миллиона человек, которые занимали весь Большой Берлин, за исключением нескольких квадратных миль (автор приводит цифру «2,5 миллиона» — это численность всех советских войск, задействованных в Берлинской операции, от Балтийского моря до района Дрездена. В боях же по ликвидации берлинской группировки к 26 апреля принимали участие около 464 тысяч советских солдат и офицеров, свыше 12,7 тысячи орудий и минометов, до 2,1 тысячи установок реактивной артиллерии, около 1500 танков и САУ. Им противостояли 300 тысяч немецких солдат и фольксштурмистов, 3 тысяч орудий и минометов, 250 танков. — Ред.). Медленно двигаясь через леса, озера и реки, они испытали серию необычайных приключений и наконец оказались в Центральной Германии. На этой территории, занятой британскими и американскими войсками, им удалось выдать себя за иностранных рабочих.
Цандер дошел пешком до своей родной Баварии. Сначала он направился в Мюнхен, а затем в находившийся в 40 милях южнее городок Тегернзе, где спрятал документы. Личный помощник Мартина Бормана затаился и начал новую жизнь. Полковник СС Вильгельм Цандер превратился в баварского огородника по имени Фридрих Вильгельм Паустин.
В самом бункере рейхсканцелярии все быстро приближалось к концу. 30 апреля, около 2.30 ночи, почти двадцать членов обслуживающего персонала Гитлера, большей частью женщины, построились в центральном проходе, где обычно принимали пищу. Гитлер в сопровождении Бормана вышел из своих личных апартаментов. С увлажненными глазами фюрер прошагал мимо строя. Некоторым из выстроившихся людей он пожал руки, другим что-то сказал. Это была прощальная церемония, и, завершив ее, Гитлер вернулся в свои апартаменты.
Борману, который думал скорее о сохранении жизни, чем о смерти, было чем заняться. 30 апреля, около 3.30 ночи, он послал радиограмму Дёницу: «Совершено новое предательство. Согласно передаче радио противника, Гиммлер через Швецию сделал предложение о капитуляции. Фюрер ожидает, что Вы Примите быстрые и беспощадные меры в отношении предателей».
За ней последовала другая радиограмма: «Дёниц! У нас крепнет впечатление, что «дивизии на Берлинском театре военных действий несколько дней стоят в бездействии. Все сообщения, которые мы получаем, контролируются, утаиваются и искажаются Кейтелем. Мы же имеем связь только через Кейтеля. Фюрер приказывает вам действовать немедленно и беспощадно против всех предателей. Борман».
К этой телеграмме, в которой еще не упоминалось ни слова о назначении Дёница, Борман добавил постскриптум, который явно отрицал приближение конца: «Фюрер жив и руководит обороной Берлина».
Пребывая в своей штаб-квартире, которая располагалась в тихом, живописном городе Плён, близ балтийского побережья, гроссадмирал Карл Дёниц был крайне озадачен телеграммами Бормана.
«Как можно, — недоумевал Дёниц, — ожидать от меня «принятия быстрых и беспощадных мер» против рейхсфюрера, в распоряжении которого вся полиция и СС?»
Гиммлер действительно находился на северной прибрежной территории и в сопровождении зловещего окружения эсэсовцев. У гроссадмирала и его штаба не было никакой вооруженной полиции, и он не имел полномочий, позволяющих ему принимать меры против рейхсфюрера. Более того, Дёниц ожидал, что Гиммлера назначат через несколько дней главой государства, и он готов был предложить свои услуги рейхсфюреру СС, если последний получит законное назначение. «То, что мне могут доверить эту миссию, — вспоминал Дёниц, — в голову не приходило».
Сдержанность Дёница понятна. С 1912 года он посвятил всю свою жизнь флоту. В Первую мировую войну служил на подводных лодках и, как признанный эксперт подводной войны, был назначен в январе 1943 года главнокомандующим ВМФ. Несмотря на то что Дёниц не был ревностным нацистом, он обнаружил качества, полезные для целей партии, снискал расположение Гитлера и служил ему с преданностью, не вызывавшей сомнений. Но у него совершенно не было опыта в проведении внутренней или внешней политики.
Для Гитлера этот на первый взгляд странный выбор, видимо, был вполне логичным. Фюрер хотел продолжения войны и после своей смерти. Он понимал, что вермахт не будет продолжать войну под руководством гражданских партийных функционеров, таких как Борман и Геббельс. Но под командованием уважаемого представителя высшего офицерства, однако, мог это делать. Люфтваффе и СС командовали, по мнению Гитлера, предатели. Сравнительно небольшой флот, однако, сохранял дееспособность и лояльность, равно как и его главнокомандующий. Почему бы не выбрать Дёница?