Я по себе сужу — ведь я остался в живых, хотя и не пекся об этом. А то, о чем пекутся крестьяне и рабочий люд, все от лукавого. Мы, христиане, призваны трудиться и страдать. Кто хочет честно делать свое дело, тому дано будет пострадать за него. Так будем же трудиться и страдать. А заботы предоставим господу. Если и случится с нами что дурное, претерпите испытание с радостью. Такое учение только у нас, христиан. У других его нет. Подумайте только, какое это великое благо — тихо и мирно жить в господе, даже если мир полон несчастий. Откуда исходит рнесчастье, о том не пекись, ибо господь тому владыка. И тогда все, даже самое худшее, будет для тебя сладостным бременем. Простым людям полнезно внушать, что все — от бога и обо всем мы должны молить его. И точно так же следует говорить о послушании властям. Наш долг почитать власти и ценить их как величайшее сокровище и прекраснейшую драгоценность в мире. Ты думаешь, почему в мире столько подлости, мерзости, горя и преступлений? Потому что каждый сам себе хозяин и желает быть свободным. Вот нам и воздается по заслугам, как мы того хотели. Чума, война, дорговизна, пожары, засухи, дурные бабы, неблагодарные дети, плохие работнки и всякие прочие несчастья. Откуда же иначе быть стольким напастям. Первым делом надобно освятить мирской закон и силу его, дабы никто не сомневался, что он существует по божьей воле и предначертанию. А заповеди, освящающие его, вот какие. Кадый должен подчиняться начальникам и властям предержащим, ибо нет власти, аще не от бога. Если есть где власть, то она есть от бога. И кто не признает власти, тот не признает и божественного порядка. А кто восстает против общественного порядка, тот сам навлекает на себя кару. Так подчинитесь же человеческому порядку, каков бы он ни был. Мирская власть есть меч карающий, и ему дано право отсекать головы мятежникам. Ибо такова воля божья. Мы всегда должны помнить, что насилие властей предержащих, будь оно правое или неправое, не может повредить душе, но лишь телу и имуществу. Вот почему мирская власть, даже если она чинит беззаконие, не опасна — не то, что духовная. Ибо простой народ верует и поступает так же, как его духовные пастыри. А если он ничего достойного от них не видит, то он и не верует и не делает ничего. Вот отчего духовная власть есть великое, огромное благо. Весь наш грешный мир даже и помыслить и постигнуть не может, какой это великий дар — священники, проповедники и вообще милосердное слово божье и святая христианская церковь. А посему пусть неразумные князья и господа творят, что хотят, а вы терпите. Эти господа только над деньгами и властны. И если они вас преследуют, памятуйте о том, что предаваться злобе грешно. Ибо вера ваша сделает вас господами в вечной жизни. И тогда станет ясно, кто из нас был истинным христианином. И они будут вынуждены сказать: христиане — это мирные люди. Ибо вы владыки над царством, которое в девять раз больше, чем сто миров, вы властны над грехом, смертью и дьяволом. И сим довольствуйтесь. А посему христианин с готовностью подчиняется земной власти. Он платит налоги, почитает начальников, помогает ближнему и делает все, что ему прикажут, дабы сохранить в силе власть предержащую и проявить смирение и почтение к ней. Ибо это дело в высшей степени полезное и необходимое. А посему, ежели ты увидишь, что есть нужда в палаче, судье, господине или князе и найдешь себя к тому пригодным, ты должен добровольно вызваться, дабы власть предержащая, в коей есть такая нужда, не была пренебрежена и опозорена и не погибла бы. Вот оно и выйдет, что ты в одно и то же время послужишь царствию небесному и царствию земному, пострадаешь от зла и несправедливости и одновременно покараешь зло и несправедливость, не воспротивишься злу и одновременно воспротивишься злу. Ибо ты тем самым презришь себя и свое добро и в то же время призришь ближнего своего и добро его. Вот в чем, по моему разумению, согласуется слово божье с призывами поднять меч карающий. Через них воля божья превозмогает нашу волю, а через превозможение нашей воли совершается воля божья. Ибо господу угодно воспрепятствовать нашей воле и уничтожить ее. А посему, ежели кто хочет тебя одурачить, ты должен не противиться, а согласиться. И если он хочет у тебя что-либо отнять или принести тебе ущерб и вред, ты должен до этого допустить. И даже, ежели он тем самым причинит тебе зло, то все же он не причинит тебе зла. Ибо все, что ты имеешь, — от бога, а пути господни неисповедимы. Только не допускай до себя мятежника, дабы он не извратил слов моих и розу не напитал ядом, и не стал учить тебя убивать князей и презирать власти, и оказывать неповиновение. Есть такие, есть. Они, как увидят несправедливость к себе или к кому другому, так и рвутся прошибить лбом стену. Хотят, чтобы все было по-ихнему. Думают, их долг и право — бить тревогу и подстрекать людей к бунту. Таким не доверяй: ежели кто не желает терпеть притеснений, это верный знак, что им движет злая воля. Ибо кому все не по нраву, от того добра не жди. Шастают среди нас всякие бесполезные болтуны, от их пустословия совсем житья не стало, и своими учениями только вводят в соблазн бедных людей, орут на весь свет о своих благих намерениях и доброй воле. Их учение плодит людей своевольных и своенравных, это дерзкие и надменные умы, не желающие смирять свою волю и подчиняться власти. Ибо они полагают, что ими движут благие намерения и их дело правое. Это опаснейшие люди. Ибо никогда нельзя надеяться, что у кого-то может быть добрая воля и благие намерения.
Мне могут возразить, что свободная воля — дар божий. Да, конечно, господь одарил нас свободной волей. Но зачем же ты обращаешь ее в своеволие и не даешь ей оставаться свободной? Коли ты делаешь со своей волей, что захочешь, значит, твоя воля не свободна, а есть своеволие. Свободная воля ничего не желает для себя, потому она и свободна. Наша воля есть величайший дар, но мы должны обуздывать ее и молить всевышнего: отче наш, не допусти, чтобы все исполнилось по моей воле, смири мою волю, воспрепятствуй моей воле, пребудь со мною, и пусть все свершится не по моей, но по твоей воле. И так должно молить господа, пока человек не станет совсем смиренным, и безвольным, и не покорится воле божьей. И это — истинное смирение, в наше время, увы, совсем забытое. Господь будет ниспосылать нам страдания и смуту, пока человек не научится смирять себя, быть тихим и покорным, пока человеку не станет безразлично — хорошо ему или плохо, живет он или умирает, возносят его или поносят. И тогда настанет царствие божье на земле. И тогда настанет конец делам человеческим. И тогда человек узрит, что нет ничего прекраснее, чем страдания, смерть и несчастья. И в этом вся суть Писания — вся, вся, вся.
(Уходит.)
Перед помостом — народ.
МЮНЦЕР
Я, Томас Мюнцер, желаю вам мира, которому этот свет враждебен. Ибо невинные люди подвергаются наказаниям, а наши господа обижают нас, да еще говорят: я буду тебя мучить, ибо Христос терпел и нам велел, а ты не смей мне противиться. Вот и давайте разберемся, по какому праву наши мучители считают себя самыми лучшими христианами. Давайте выясним, в чем главный порок этого неразумного мира, поймем истинную причину. Ибо только истина сделает людей свободными. И тогда великое отступит перед малым и будет посрамлено им. О, знал бы трудовой люд, как бы ему это пригодилось! Но крестьяне и ремесленники ничего об этом не знают, ибо они доверились лживым людям, самым лживым из лживых. О господи, говорят эти лжецы, вы так трудолюбивы, вы всю жизнь зарабатываете себе на пропитание. — Да, зарабатываем, чтобы господа могли, как сыр в масле, кататься. Да и что простой человек может знать! У него ни кола, ни двора, а он все ждет, что ему когда-нибудь станет легче. Народ никогда и не надеялся ни на что иное, он и по сей день верит, что господам-проповедникам лучше знать. Эх, думает народ, ведь эти господа в красных и коричневых беретах такие благородные, такие ученые, им ли не знать, где правда, а где неправда? Ведь они знают Священное писание. Они строчат книги одну толще другой, да и язык у них хорошо подвешен, и они говорят: мы-де написали в законе то-то и то-то, Христос сказал так, а апостол Павел написал этак, пророки предсказали то, а святая церковь предписывает се. Значит, так оно и есть. Они бросили народу Библию, как бросают собаке кость, а сами ничего о ней не знают — разве только, что она очень старая, и проповедуют, что хотят.
А если ты попросишь у них совета, эти ученые мужи, еще не успев раскрыть рта, начинают набивать себе цену, ибо за каждое их слово приходится выкладывать немалые денежки. И ни один из них не ответит, пока не заплатишь ему пятьдесят гульденов, а кто поважнее, берут по сто и по двести и требуют еще величайшего почтения. А когда ты им уплатишь и скажешь «дорогой», «досточтимый», «преподобный», «высоко ученый» и прочую дребедень, — они тебе на твои вопросы ответят: веруй, любезный, веруй, а не хочешь веровать — катись ко всем чертям. Ты ему толкуешь: ах, высоко ученый доктор, я и рад бы веровать, да только как обрести веру? А он тебе на это: ну, любезный, эти высокие материи — не твоего ума дело. Ты знай, веруй и не думай, гони прочь такие мысли, все это суета, будь, как все, и возвеселись духом, и твои заботы как рукой снимет, в этом твое утешение, сын мой, оно же правит миром. Они считают, что людям надо говорить одни приятные вещи, а если, упаси боже, растолковать им разные премудрости, то все обезумеют и сбесятся. Перед свиньями-де бисер не мечут. И на что простому грубому люду столь высокое духовное учение? Его подобает знать только ученым. Да нет же, дорогие братья, поймите, они над вами глумятся! Они вас так обманывают, что и рассказать невозможно. Сами же делают так, что бедный человек не может путем грамоте научиться, а потом еще бесстыдно проповедуют, что бедные должны позволять господам измываться над собой. Да и когда бедняку учиться? У простого человека столько забот о хлебе насущном, где уж ему разбираться, что к чему. Вот и выходит, по-ихнему, ч