— Поделикатней, — сказал Мартин, — я все-таки делаю вам предложение. Будьте моей навеки. Правда. Мне осталось жить совсем немного, лет двести девяносто, и я хочу их все провести с Вами. Соглашайтесь. Я умею играть на волынке. Со мной не пропадешь.
— Миленький Мартин, — сказала Дина, — Вы мне очень нравитесь.
— Я чувствую подвох, — сказал Мартин.
— Правда, — сказала Дина. — Правда-правда. Сейчас я очень это искренне. Но я не могу выйти за Вас замуж.
— Вы меня не любите, — сказал Мартин.
— Я очень Вас люблю, — сказала Дина. — Просто…
— О господи, — сказал Мартин и еще раз подрос. Теперь он опять смотрел на Дину немножко сверху вниз.
— …просто я маленькая девочка, — мужественно сказала Дина. От жалости к Мартину у нее разрывалось сердце.
— Понимаю, — сказал Мартин, — а я огромный слон. Красавица и чудовище. Мы скованы рамками архетипа.
— Это не из-за какого не из-за типа, — сказала Дина, — просто я маленькая девочка и не могу выйти замуж ни за кого. Чтобы выйти замуж, надо стать взрослой тетечкой. А я хочу побыть маленькой девочкой. Еще хотя бы лет десять.
— На моей шкале, — сказал Мартин, — десять лет — ничто. Скажите, и я буду ждать.
— Не надо, Мартин, пожалуйста! — сказала Дина. — Когда кто-то ждет, что ты вырастешь, нет никакой радости быть маленькой девочкой. И от тоски сразу вырастаешь.
— Недетская мудрость под коркой младенческого диатеза, — сказал Мартин, — я сражен окончательно. Дина, Вы мой идол.
И тут Дина увидела, что по хоботу Мартина катится огромная слеза.
Мартин плакал.
Внизу кто-то сказал:
— Бедняжка!
А у самой Дины от сострадания перехватило горло. Тогда она встала на цыпочки, протянула руку как можно выше и погладила Мартина по голове. Слоновьи слезы все текли и текли, а Дина все гладила и гладила Мартина по голове, и вдруг поняла, что сейчас она вывалится из пожарной люльки — она давно перегнулась через перила вниз, чтобы доставать до теплой серой макушки!
— Он уменьшается! — закричал Лу, который стоял к Мартину ближе всех, — Мартин, когда ты плачешь, ты уменьшаешься!
— Я уже не плачу, — сказал Мартин, — я стараюсь запомнить момент этой невыразимой нежности на двести девяносто лет.
— И все равно уменьшаешься! — крикнул Лу. — Дина, а ну погладь его еще раз!
Пожарник в машине потянул рычажок, люлька с Диной опустилась пониже, и Дина еще раз погладила Мартина по голове. Мартин немедленно стал заметно меньше. Теперь он был лишь немного выше пожарной машины.
— Ух ты! — сказали все.
Лу попробовал погладить Мартина по ноге, но Мартин остался прежним; тогда Дина снова погладила слона по голове, и он стал меньше. Дина гладила и гладила Мартина по голове, а он покорно вздыхал и уменьшался, и когда все закончилось, Мартин был своих прежних размеров, то есть примерно с кошку, а Дина выбралась из пожарной люльки и сидела перед ним на корточках, а все школа, Джереми, Лу, Ида и Марк стояли вокруг них. Тогда Мартин тихо сказал:
— Я очень устал.
Большое зеленое полотенце с белыми звездами, завязанное бантом, лежало на земле. Дина подняла его, развязала, отряхнула, завернула в него Мартина, взяла его на руки и понесла в Дом С Одной Колонной, где жили Ида, Марк, Джереми и Лу и где Мартин жил в большой коробке из-под телевизора, застеленной толстым куском шерстяной ткани для уюта и тепла.
Глава 9
Мартин лежал в коробке, укрытый зеленым полотенцем с белыми звездами. Глаза у него слипались от перенесенных волнений и бессонной прошлой ночи, но он был совершенно спокоен, потому что рядом с ним на полу сидела Дина. В комнате горел только большой ночник. Дина обещала сегодня побыть с Мартином, пока он не заснет.
— Дина, Вы мне друг, правда? Вы не сердитесь на меня? — сказал Мартин.
— Да, — сказала Дина, — я Вам очень друг.
— Спасибо, — сказал Мартин.
— Не за что, — сказала Дина. — А Вы не сердитесь на меня? Вы мне тоже друг?
— Нет, — сказал Мартин, — нет, Дина, я Вам не друг. Я Ваш рыцарь и боевой слон. Можно я буду Ваш рыцарь и боевой слон?
— Мне будет очень приятно, — сказала Дина.
— Я умею играть на волынке, как сегодня уже единожды упоминалось, — сказал Мартин. — Это большое дело. Боевой слон, играющий на волынке, наводит на врага невыносимый ужас. Враг бежит.
— Я чувствую себя очень защищенной, — сказала Дина. — Только, миленький Мартин, пожалуйста, не волнуйтесь больше так сильно.
— Так сильно — не буду, — сказал Мартин. — Еще лет двести девяносто, я надеюсь. Плюс-минус один день. Но тогда уже будет совершенно другая история, тогда можно. Но иногда я все-таки буду немножко волноваться, Дина. Чтобы Вы приходили и гладили меня по голове. Не слишком часто, не беспокойтесь. Можно? — спросил Мартин.
— Можно, — сказала Дина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯМАРТИН НЕ БЕСПОКОИТСЯ
Глава 1
— Мартин, да не шебуршись ты, ради всего святого, хоть две минуты! — простонал Джереми. Край носка соскользнул и окунулся в чашку со сладким чаем. Джереми взвыл.
— Да уж недолго вам меня терпеть осталось, — хмуро заметил Мартин. — Еще дня два, от силы три. Состояние мое ухудшается час от часу. Сегодня утром я уже не сумел одолеть тост с джемом. Если все пойдет подобным образом, то меня добьет не недуг, но голод. А уж тогда я буду лежать смирно, как хороший зайчик, и все желающие смогут терзать меня и мучить, сколько угодно. Мне же будет все равно. Душа моя перестанет страдать в бренном теле и воспарит к… Словом, воспарит. Уж потерпите, дорогие близкие, чего там.
— Я подозреваю, что доконает тебя не недуг, а мы, — сказал Лу, двумя пальцами откидывая пропитанный чаем длинный шерстяной носок в мусорное ведро и сменяя брата на посту у постели больного. — Если я сейчас ненароком затяну носок слишком туго и кое-кто случайно испустит дух, я, кажется, испытаю сильное облегчение.
— Давай, давай, — Мартин закатил глаза. — Пока ты молод и полон сил, все готовы кататься на тебе верхом и развлекаться глупыми розыгрышами с подменой джема кетчупом. Когда же ты стар и немощен…
— Слушай, — сказал Лу, — с кетчупом все было всего три дня назад.
— Страдания, — обиженно сказал Мартин, — всякого сделают дряхлым не по годам.
— Кажется, получилось, — с облегчением вздохнул Лу, отступив на пару шагов назад и придирчиво оглядывая компресс на шее Мартина: под длинным шерстяным носком, играющим роль шарфа, находилась вата, пропитанная водкой. От Мартина шел хороший рабочий дух.
— Я задыхаюсь, — укоризненно сказал Мартин.
Лу подошел к слону и подсунул палец под повязку. Палец проходил свободно.
— Ты бессовестный симулянт, — сказал Лу.
— Я подозреваю, что он вообще не болеет, — недоверчиво сказал Джереми, — он просто хотел завладеть приставкой.
— Я попрошу, — нервно сказал Мартин и покрепче сжал пульт от игровой приставки в передних лапах. — Не надо меня демонизировать.
— Лу, тебе пора делать уроки, — вздохнул Джереми. — Мартин, ради бога, не зови нас хоть десять минут.
— Разве что я буду совсем при смерти, — мученически вздохнул Мартин. — Правда, я могу пропустить момент, после которого будет уже поздно. Но, по крайней мере, я буду знать, что не потревожил тех, кто…
— Мартин! — хором взвыли Лу и Джереми, ретируясь из собственной комнаты, на время болезни Мартина превращенной в лазарет. Подождав, пока их шаги удалятся, Мартин быстро вылез из-под одеяла и по маленькой лесенке добрался до самого верха книжной полки. Надо сказать, что видеоприставка за два дня болезни успела порядочно ему надоесть, и он предпочел бы хорошую книгу. Но признаться в этом означало бы уступить приставку остальным обитателям Дома С Одной Колонной, а Мартин намеревался на правах больного безраздельно владеть ей еще хотя бы денек-другой.
Когда-то очень давно Мартина звали не Мартином, а «Пробиркой Семь», потому что на самом деле он был создан в далекой индийской лаборатории, занимающейся проблемами клонирования. В этой лаборатории работали мама и папа обитателей Дома С Одной Колонной, и эти самые обитатели видели своих маму и папу не слишком-то часто. Но все равно они были самой настоящей семьей, очень хорошей семьей — Ида, Марк, Джереми и Лу. Марк был самым старшим — ему было двадцать пять лет, и он работал оформителем витрин в одном огромном магазине. Но главой семьи, если честно, все-таки была его сестра Ида — она работала учительницей, была девушкой ответственной и следила за тем, чтобы братья вели себя «как приличные люди». Ну, а Джереми и Лу были самыми маленькими — Джереми было всего шесть, а Лу — восемь, но они оба учились во втором классе. Да и вообще Джереми был взрослым не по годам, и иногда окружающим очень хотелось, чтобы он хоть некоторое время вел себя просто как маленький мальчик, а не как юный математический гений, состоящий в переписке с двумя профессорами из Оксфорда и одним доцентом из Казанского государственного университета. Его книги стояли вместе с книгами Иды и Марка на самых верхних полках, в то время как на нижних располагалась «всякая детская белиберда», как ее презрительно называл Джереми. Мартин поднялся на цыпочки — он был совсем маленьким слоном, размером примерно с кошку, если не начинал волноваться, — и попытался дотянуться до шестого тома собрания сочинений Льва Толстого. Книга, зажатая третьим и одиннадцатым томами, не поддавалась, да и носок, повязанный вокруг шеи Мартина, несколько ограничивал свободу движений. Тогда Мартин подложил себе под ноги пару других книжек, с усилием выдвинул желанный том — и прямо за ним увидел большие круглые глаза. От неожиданности и ужаса Мартин закачался, лесенка вылетела у него из под ног и он повис, держась за верхнюю полку.
— Куку, — печально сказали Глаза.
Мартин рухнул вниз.
Глава 2
Когда Мартин начинал нервничать, он серьезно прибавлял в размерах. Честно говоря, он мог дорасти до самого настоящего слона, — это выяснилось, когда Мартин только появился в Доме С Одной Колонной и впервые встретился с маленькой девочкой Диной, подружкой Джереми и Лу. Дина завладела сердцем Ма