и? Но где она, эта армия, и кто ею командует? И что, если он найдет эту армию, но это будут переодетые лживые мятежники? Оставаться здесь, в Реггере? Но тогда он сам все равно что мятежник, бросил своего короля. Эх, кто бы подсказал, как правильно поступить. Нерешительность, сомнения и угрызения совести по очереди мучили лорда Сноббери. Потому граф и пил беспробудно, тщетно пытаясь отыскать истину на дне бутылки.
В дверь постучали и тут же вошли. Так позволял себе входить только волшебник Моран. Граф оторвал мутный (как ему самому казалось) взор от кубка – да, это и в самом деле был маг. У облаченного в алую мантию заклинателя огня Морана Искряка были все черты характера, присущие среднему представителю его Школы: некоторая дикость в манерах и поведении, вспыльчивость (в особенности, когда не соглашаются с его мнением) и недюжинное упрямство. Но на этот раз чародей (и по совместительству лучший друг графа) определенно был чем-то взволнован – это легко читалось на его хмуром задумчивом лице.
– Ваша светлость, в замке кое-что стряслось! – с ходу заявил придворный маг.
– Ик… Что? – Граф тут же потерял все с таким трудом достигнутые крохи опьянения. – Проклятье! В Хиане совсем вино разучились делать! Моран! С таким же успехом можно воду из лужи пить! У тебя должны быть какие-нибудь заклятия для повышения крепости напитков…
– Ваша светлость! – маг ничуть не смутился. – У нас…
– Да, да, я слышал, – прервал его лорд Сноббери, – давай, говори.
– Сэр Фрост в нашем замке, ваша светлость! – доложил маг.
– Как? – Глаза графа широко раскрылись от удивления. – Королевский ревизор? В моем замке?! Почему сразу не доложил?! – От волнения сэр Уильям даже вскочил со стула.
– Я сам только что узнал, ваша светлость. Он прибыл тайно и сейчас проверяет… – маг замолчал, не зная, как сказать. Он и сам был весьма удивлен объектом ревизии.
– Что проверяет?!! – не выдержал граф Реггерский.
– Библиотеку, – озадаченно ответил Моран.
– Проверяет библиотеку?! – Граф от неожиданности упал обратно на стул. – Что ему там понадобилось, подери его Бансрот?
– Не могу знать, ваша светлость. Господин архивариус докладывает, что сэр Фрост просто в ярости, рвет и мечет.
У графа тревожно кольнуло под сердцем.
– Приведи его ко мне! – Лорд Сноббери поднялся на ноги. – Нет. Подожди. Я сам туда спущусь…
…Дарил взял со стола очередной пергамент. Этот выглядел по-настоящему старым (вероятно, подлинник). Даже буквы в тексте, и те частью писались иначе, чем сейчас. А некоторые символы он и вовсе не узнавал.
«Записи на староимперском!» – догадался попавший в передрягу шпион.
И тут же вспомнил, что откуда-то знает этот мертвый язык. Что ж, посмотрим…
«Дорогой патриций! Если ты читаешь эти строки, значит, со мной все действительно плохо. Некоторое время я еще надеялся, что это обычная болотная лихорадка и вскоре я пойду на поправку стараниями мэтра Юстиниана. Но теперь я все чаще предполагаю худшее. Я приказал слугам закрыть меня в этом винном погребе под старой ареной заброшенной магической прецептории и не открывать, если только мэтр не сочтет это возможным. Он тоже здесь, рядом со мной и моими тетрадями, я в очередной раз восхищаюсь его храбростью и пытливым умом истинного ученого мужа. Он не перестает подбадривать меня, но я-то знаю, что все уже бесполезно.
Я потерял свою душу там, на болотах. В этих сумрачных краях, на проклятом Синеной севере, всегда подстерегает опасность. Подстерегла она и меня. Со мной был десяток легионеров из пятой центурии, они-то и прикончили тварь. Но перед смертью она прыгнула, задев меня, как мне показалось, странным оружием – металлическими кузнечными клещами. Впрочем, это могли быть и зубы. Когда гладуис Марка Гностиса пробил монстру горло, фонтаном брызнула почти черная кровь. Попало мне на лицо, пришлось даже отплевываться… Мерзость и мерзостные земли! В который раз я восхищаюсь мудростью нашего Императора, направившего сюда сразу три легиона. Очистить эту дикую территорию от скверны – что может быть достойнее для истинного патриция? Пусть даже на это уйдет не одна сотня лет, великие дела наши будут помнить благодарные жители этих несчастных провинций.
Но мне уже не придется пожать плоды нашей славы. Мэтр Юстиниан рассказал мне все, что знал сам о «Nos Feratum», или в просторечии «недуге не-жизни», «вампиризме». Снадобья от него нет. Единственное утешение – зараженный в большинстве случаев остается жив. Впрочем, утешение слабое. Ибо жизнью данное состояние далее не считается. Происходит трансформа, несовместимая с сохранением прежней личности. Стирается память, изменяются ценности и приоритеты. Главным в «новом» существовании становится «Atrum» – кровяной голод. Организм жертвы оказывается неспособным сам поддерживать здоровый кровоток – сердечная мышца вскоре перестает сокращаться (это один из самых важных признаков завершения трансформы). Дабы не испытывать боли и не погибнуть, зараженный вынужден пить свежую кровь не реже одного раза в день. Данная потребность стимулирует еще большее чувство голода. Мне кажется, что именно это чувство я уже, пока еще слабо, но ощущаю в себе…
…Бедный, бедный мэтр Юстиниан. Он знал, на что шел…
…Я снова берусь за перо, но мысли мои скачут, как бешеные. Я теряю нить. Забыл, что хотел написать…
…Зачем-то я вновь взялся за эту бумагу. Голод все сильнее, а склеп заперт. Кто запер дверь? Зачем? Нужно найти способ вырваться отсюда, иначе…»
Дарил Грам оторвал взгляд от бумаги. Неужели все тщетно? Неужели он тоже станет чудовищем? Или уже стал? Где этот библиотекарь, он хоть и худой, но жажда уже превращается в беду. Пусть принесет вина, да. Пока что еще вина…
Библиотекарь и впрямь возник словно из ниоткуда, незаметно вынырнув из-за громадных стеллажей с книгами.
– Господин Фрост, к вам его светлость граф Реггерский.
– Пошел прочь, я сам в состоянии себя представить! – раздраженно рыкнул сэр Уильям, еще не появившийся, но уже отчетливо громыхающий сапогами по узкой лесенке, ведущей в библиотеку. – Представлять меня в моем собственном замке! Вечно эти невежды норовят выслужиться!
Библиотекарь поспешил исчезнуть, и Дарил Грам перевел взгляд на вошедшего графа. Это был немолодой уже человек крепкого сложения, впрочем, отягощенный объемистым животом. Он являлся обладателем широкого лица, вся нижняя половина которого была скрыта пышной темно-русой бородой. Длинные вьющиеся волосы рассыпались по могучим плечам. Граф был облачен в желтый камзол с алыми фестонами, расшитый серебряными розами. Серебряные розы на красно-желтом фоне – символ графов Реггерских, неожиданно пришли на помощь воспоминания. Никак не ожидав таких сюрпризов от памяти, бывший шпион вздрогнул. Реггер! Было же что-то еще! Что-то очень важное, связанное именно с Реггером! Дарил как мог напряг свой разум, пытаясь ухватиться за ускользающие образы, но тщетно…
– Сэр Фрост, вы снова в моем замке, – между тем произнес граф Сноббери, пододвигая стул и усаживаясь напротив Дарила. – Я не преминул спуститься и поприветствовать вас лично, как только узнал. Смею предположить, что вы, как и в предыдущий раз, находитесь здесь по важному королевскому делу…
Бледное лицо как-то странно уставилось на графа. Как будто сразу несколько разных сил боролись внутри этого человека. Так оно, впрочем, и было. Дарил все еще пытался вспомнить, где же он видел своего нежданного гостя, в дополнение к этому некое необъяснимое чувство упрямо твердило ему о чем-то крайне важном, связанном именно с Реггером и его графом. Кроме того, Дарил все сильнее ощущал голод, а Сноббери выглядел весьма аппетитно. Особенно вот эта сладкая пульсирующая артерия чуть ниже двойного подбородка…
Должно быть, голод явственно прочитался в помутневших глазах Дарила, потому что сэр Уильям испуганно отпрянул:
– Господин Фрост! Да на вас лица нет! – Граф вновь подался вперед, пытаясь разглядеть что-то в бледном облике «королевского ревизора». – Если хотите, я могу позвать своего лекаря…
– Нет!!! – Леденящий душу окрик заставил Сноббери застыть на месте, при этом бледная рука молниеносно метнулась к графу и сомкнулась на его горле. – Как же хочется… пить.
Дарил мотнул головой, словно прогоняя нахлынувшее наваждение. Он уже явственно ощущал, как привлекательно пульсирует живительная кровь прямо под его пальцами. От отвращения к самому себе его чуть не вырвало. Но полученная встряска дала о себе знать неожиданным образом. Внезапно он вспомнил. Не все, но многое. Да, эта встреча и в самом деле была очень важна. Реггер! Королевство в опасности! А у него есть долг перед Ронстрадом. Очень важно было донести сведения именно в Реггер…
– Слушай меня, граф. – Рука Дарила по-прежнему крепко держала Сноббери за горло, но взгляд прояснился. – Теал. Измена. Атакуй прямо сейчас, не то будет поздно. Есть нечто, слишком важное, чтобы медлить. Я… я уже обречен. То, что я говорю сейчас, – возможно, последнее, что я смогу сказать. Не верь Танкреду. Он предал короля, предал Ронстрад. Он привел в страну чужаков… Арррр!!!
Близость крови и растущий голод стали невыносимы. Дарил понял, что еще мгновение – и он сорвется. Рука разжалась, выпустив тут же зашедшегося в кашле графа. Бледная фигура поднялась и метнулась в сторону пыльных стеллажей.
– Запомни, что я сейчас сказал, Сноббери! – донеслось до сэра Уильяма. – Эти сведения слишком дорого мне стоили…
На миг Дарилу показалось странным подобное стечение обстоятельств – всего полчаса назад он читал записку обреченного охотника на вампиров ар-ка, который тоже пожертвовал жизнью ради сведений. История повторялась…
Граф обернулся. В помещении никого не было.
Баронство Теальское. Замок Бренхолл
В дверь осторожно постучали. Танкред Бремер нехотя оторвался от изучения расходных смет и доходных бумаг – война дело дорогое, а деньги, как известно, любят счет. Барон старался по мере сил лично контролировать финансовые потоки Теала – в таком щекотливом вопросе даже родному брату слишком доверять не следовало. Танкред как раз нашел одну нестыковку между заявленной оружейной сметой и реальными выплатами городским оружейникам, когда его мысли прервали столь наглым образом.