Подхватив папки со свежераспечатанными документами, – хорошо иметь из дома доступ к корпоративной почте, – и взяв стаканчик эспрессо, вошла в кабинет Глеба, коротко постучав.
– Доброе утро, Глеб Викторович.
Сверкнув своей отработанной за два года работы улыбкой, уверенно направилась к столу шефа, не замолкая ни на мгновение. Суровые, внимательные, насмешливые, откровенно злые, ленивые и прочие взгляды босса давно уже не смущали меня и вот сейчас я наконец-то смогла оценить по-достоинству свое умение сохранять лицо перед любым настроением начальника.
Пока я скороговоркой выдавала информацию о подготовленных документах, присланной почте, изменениях в расписании и запланированных встречах с директорами автосалонов, Глеб молча наблюдал за мной. Но, боже мой, что это был за взгляд. Тяжелый, он скользил по мне от пышной косы, кончик которой был переброшен через плечо, изучил кобальтово-синюю рубашку с короткими рукавами-фонариками, задержался на вырезе, в котором виднелась подвеска в виде дракончика с синими глазами-аквамаринами, и спустился вниз, кажется, оценивая длину юбки-карандаш бледно-серого, со стальным отливом, цвета. Длинна, кстати, была приличная – до середины колена.
Прекратила говорить я ровно в тот момент, когда поставила перед Глебом кофе, рядом положила папку и, сглотнув липкий ком в горле, виновником которого стал тот самый взгляд, проговорила:
– Хорошего дня вам, Глеб Викторович, пойду я дальше работать.
Тут же начав отступление к двери, вздрогнула от низкого, чуть хриплого голоса:
– Спасибо, Ань. За кофе.
Подождите-ка! А где "Ты опозда-ала!!", "Мартынова, я тебя уво-олю!", "Сколько можно это терпе-еть!". Что значит, "Спасибо, Ань, за кофе"? Это как вообще?! Это что?!
– Глеб… Викторович, с тобой все в порядке?
Забыв о своей влюбленности и смущении, я решительно вернулась к столу Глеба и положила ладошку на его лоб.
– Мартынова? – глаза Алексеева на мгновение расширились и прежде, чем продолжить говорить, он откашлялся. – Ты что делаешь?
– Проверяю, не заразила ли своего начальника ангиной, – высказала свое беспокойство, – у вас голос охрип, глаза вон блестят и…
– И? – убирая мою руку с лица, выгнул вопросительно бровь.
– И ты не кричишь за опоздание. Это странно.
– Ань, я в порядке, – как-то криво усмехнулся Алексеев и отчего-то поерзал в своем мегаудобном кресле.
– Точно?
– Мартынова! Иди ты уже работать, я здоров.
Ну судя по свистящим нотка в голосе любимого во всех смыслах начальника, что бы его ни беспокоило, это точно не ангина.
Фыркнув себе под нос, задрала подбородок и гордо пошла к выходу, не забывая при этом покачивать бедрами. Юбку я выбирала исключительно потому, что она шикарно смотрелась на моей попе!
Услышав за спиной сухой звук сломанного карандаша, позволила себе улыбнуться: Мартынова/Алексеев – 1:0. Эта маленькая победа над выдержкой шефа грела меня ровно до обеда, а потом я поняла, что Глеб старается держаться от меня подальше. Разговаривает по минимуму, все рабочие моменты старается обсудить в офисном чате, на выезды, запланированные на неделе, брать меня с собой отказывается, да и вообще морозится.
В таком режиме мы проработали до четверга. Напряжение в офисе достигло таких высот, что все сотрудницы передвигались тихо, по стеночке, боясь обратиться как к Глебу, так и подходить ко мне. Не знаю, что творилось в голове Алексеева, но бесил он меня страшно. Если бы не взгляды, жадные, голодные, тяжелые, которыми он буквально прожигал мою спину каждый раз, стоило нам столкнуться, я не продержалась бы так долго. Но и мое терпение небезгранично, нервы не казенные, а ходить в напряжении я вообще не любила. Именно поэтому, выслушав на перерыве от Софки историю ее семейных приключений, мне стало обидно. Нет, ну в конце концов, чего я жду? Манны небесной? Когда его-высочество-упрямая-задница решит все-таки, что он больше хочет: сожрать меня или уволить? Да пошло оно все!
Тихо всхлипывая, я стояла в туалете и смотрела на свои подозрительно влажные глаза.
– Это все ПМС, поняла меня? – ткнула пальцем в свое отражение. – И нашла, из-за чего переживать! Что, мужиков мало, что ли, в городе?
Подумав пару минут над озвученным вслух вопросом, вынуждена была кивнуть – мало. Таких, от которых сердце с ума сходит и то бьется с такой силой, что в ушах шумит, то сладко замирает, стоит увидеть знакомую фигуру – вот таких совсем мало. Но! Глеб такой совсем не один.
Вспомнив про своего самого-самого любимого мужчину не из моей семьи, помчалась к рабочему месту. Так, где тут мой телефон.
Приплясывая на месте от нетерпения, листала список контактов, предвкушая классные выходные в замурчательной компании, когда прямо над ухом раздался голос Глеба:
– Ань, у тебя все хорошо?
В этот момент я на автомате уже ткнула в нужное мне имя и, поднося телефон к уху, обернулась с Алексееву.
– Да, а что?
Взгляд Глеба, да и его голос, не были обеспокоенными, наоборот, в них таилась теплая усмешка и доброта. В первый раз с прошлой пятницы он заговорил со мной таким тоном. Но гудки вызова прервались, в трубке щелкнуло и мягкий баритон поприветствовал меня:
– Любимая, это ты?
Судя по резко сузившимся глазам Глеба, со слухом у него все хорошо, а у моего андроида очень хорошие динамики. Судорожно вздохнув и не в состоянии отвернуться от Алексеева, я на автомате поприветствовала Егора как делала это всегда:
– Да, мой сладкий, это я.
***
Слушая восторги Егора о том, как он рад моему звонку, я, закусив губу, наблюдала за Глебом. Как он резко развернулся, пересек приемную и с напряженной спиной зашел в свой кабинет. От звука захлопнувшейся двери я вздрогнула.
– Егор, – прервала поток слов на другом конце связи, – мне так плохо.
Тяжелый вздох сам сорвался с губ, а я все никак не могла отвести взгляд от закрытой двери. Глеб будто лишил меня последней надежды.
– Мелкая, что случилось?
Егорка всегда был моим самым лучшим другом. Из тех, с кем можно не общаться годами, но когда тебе действительно плохо, плакать пойдешь именно на его плече. Наши родители дружили много лет и мы с Гором росли практически вместе. Точнее, он рос, а я просто хвостом бегала за ним.
– Скажи, ты можешь устроить мне самое лучшее свидание?
Я знала, что друг поймет мой вопрос, никто, как он, не понимал мою любовь к главной реке нашего города.
– Черт, Нютка, у меня туда сегодня парни хотели заехать, потусить на выходных, я сам уезжаю ночью, командировка срочная.
– Гор, мне очень нужно, – закрыв глаза, я не смогла сдержать сухой всхлип, – пожалуйста.
– Так, тихо мне там! Плакать собралась?
– Нет, – честно соврала, – даже не думала.
– Ну, я примерно так и понял, ладно, дай мне два часа, дурище моя любимая, и я что-то придумаю. Только не реви. Поняла?!
– Угу. Я не буду, честно-честно. Тем более на работе.
– Нютка, вернусь из командировки этой идиотской, приеду к тебе на работу и ты пальчиком ткнешь, кому голову по часовой стрелке до щелчка повернуть нужно. Договорились?
Вспомнив целую стену, увешанную медалями и дипломами со всех сторон спортивного Егора, я усмехнулась. Чем только друг ни занимался, но самые впечатляющие результаты были в каком-то замудренном виде единоборств и стрельбе. Как это чудо умудрился стать ведущим специалистом IT-отдела в одном из самых крупных филиалов нефтяной фирмы, расположенном в Самаре, я вообще не понимаю. Ну не был он никогда занудой-очкариком, сутками не вылезающим из-за компа. А поди ж ты.
Не ответив другу, сбросила вызов. Нет, не договорились, сейчас соглашусь, а потом это чудовище действительно может полезть к Глебу с мужским разговором.
Быстро сходив умыться, села за свой стол и постаралась погрузиться в работу. Вот только все валилось из рук и мысли то и дело возвращались к потемневшему взгляду, на дне которого сквозило разочарование.
Развернув кресло в сторону окна, уставилась на небо. Кажется, мне нужно будет искать новую работу. Не такой уж я и профессионал, раз не могу абстрагироваться от своих чувств и просто работать.
Телефон тихо тренькнул, оповещая о пришедшем сообщении.
"Через двадцать минут буду у тебя на работе, не сбегай раньше". Удивленно подняла взгляд на часы. Четыре часа дня. Куда, по мнению Егора, я должна сбежать? Или друг и правда подумал, что у меня истерика и требуется срочная дружеская помощь? Блин, кажется, я зря сбросила звонок.
Из кабинета Глеба не раздавалось никаких звуков, если бы я не знала, что у него нет второго выхода, вообще решила бы, что начальник давно покинул офис.
Ровно через девятнадцать минут и тридцать секунд, – да, я следила за часами, – в приемную широким шагом вошел Егор. Голубоглазый блондин с наглой улыбкой, жаль, что ростом он был чуть выше меня. А еще счастливо женился в двадцать лет. Везунчик, которого смогла полюбить молодая девчонка, вчерашняя школьница, увлеченно занимающаяся балетом. Как их родители согласились на столь ранний брак? Егор умел убеждать. Сложно спорить с сыном, который приводит домой Дюймовочку с огромными глазами и сообщает, что она его жена уже неделю как.
– Мелкая! – замерев напротив меня, Егорка сложил руки на груди и свел брови. – Я не понял. А где сопли, слезы, размазанная тушь и вот это все ваше женское?
Смотреть на него без улыбки я не могла. С детства не получалось и учиться не хотелось.
– Гор.
– Нет, я, значит, как раненный в зад орангутан ищу ей дом на Волге, чтобы она смогла там в свое удовольствие нарыдаться, договариваюсь с человеком, мчусь забирать у него ключи, чтобы привезти их сюда, а ты?
– А что я?
– Улыбаешься!
Тихий смех быстро превратился в веселый громкий хохот, позволяющий мне сбросить напряжение и расслабиться. Обойдя стол, с удовольствием обняла друга.
– Ну прости, я больше не буду. Наверное.
– Будешь, Нютка, и я снова, бросив все, помчусь тебя спасать. Держи.