Грей всё видел. И правильно понял.
– Благодарю. Йем, прошу светлых мыслей, это Мара, моя любимая женщина.
Слово прозвучало. Его ведь никто не просил? Или так было нужно? Я снова беспомощно хлопала глазами, всё ещё держа за руку Грея. Несколько долгих секунд мужчины задумчиво изучали друг друга, а потом глизеанец опять улыбнулся, (к счастью, их мимические жесты не отличаются от общепринятых) и протянул мне свою широкую ладонь. Взглянув бегло на Грея, я заметила еле заметный кивок и в ответ протянула свою.
В эту секунду моя личная ыса, всё это время сидевшая у меня на руке очень тихо и мирно, вдруг пронзительно зашипела. Но мужчина не дрогнул, даже бровью не повёл и вообще вёл себя так, как будто бы ядовитые ысы шипели на него постоянно, из-за каждой двери корабля.
– Мои мысли с вами, прекрасная Мара. Я безмерно рад тому, что наш капитан, наконец, выбрал себе любимую женщину…
Неожиданно рядом раздался громкий всхлип и, зло оттолкнув меня, мимо решительно прошагала невысокая крепкая девушка. Я даже её рассмотреть не успела и, пошатнувшись от неожиданности, едва не упала на пол. Бурашка взревела, прижав свои бурые уши, и злобно оскалилась вслед этой мелкой нахалке. Грей молниеносно меня подхватил, бережно ставя на ноги, и дёрнулся было за девушкой, но глизеанец решительно преградил емуп уть.
Он оказался на голову выше, и шире в плечах. На фоне этакой мускулистой махины мой синекожий пират выглядел юным мальчишкой.
– Простите нас всех, капитан, но Йена просто немного устала, с девушками это нередко бывает.
– Я поговорю с ней, – за моей спиной раздался звонкий голос, и ещё одна красноволосая, выйдя из сектора вахты, встала рядом с помощником капитана.
– Можете все идти, вы свободны, – произнёс Грей неожиданно холодно. Глизеанец в ответ промолчал, потом коротко и почтительно кивнул, темнокожая девушка повторила почтительный жест, и оба они торопливо покинули центр управления.
– А… остальная, где вахта? – стараясь перебороть вдруг нахлынувшее смущение, я тихо спросила у капитана, поглаживая Бурашку за ухом. Моя персональная охрана медленно успокаивалась и всё ещё тихо шипела.
Грей же направился в сторону круга и потянул меня следом с собой.
– Я всегда несу вахту один, остальные на связи. Тебя что-то смущает? – он на меня оглянулся, опять улыбаясь. – Смотри, как красиво: только мы с тобой, мой корабль и бездонная тьма бесконечного космоса. Ещё, ыса, прости, как же мог я забыть? Видишь, нас уже трое.
Вот же… последний романтик галактики. Любимая женщина, говоришь? Согласна, я беру этого невыносимого и невероятного парня. Заверните его, мне подходит.
– Это действительно пункт управления? – скрывая от Грея внезапно нахлынувшее смущение, я порывисто отвернулась и указательным пальцем неловко ткнула в сектор кольца.
– Ты так забавно теряешься… – он опять широко улыбнулся, легко перехватывая мою руку. – Как в тебе это укладывается: отчаянно-дерзкая смелость и детская застенчивость?
– Ты тоже полон сюрпризов, – я проворчала, не зная, куда себя деть.
– И так мило краснеешь… – тоном бархатным, завораживающим, он медленно произнёс, вкусно растягивая слова, словно катая их на языке,
– Это всё от волнения, – я поспешила ответить, сдувая со лба непокорную прядь волос. – А почему ты назвал меня Марой?
– Маленькая врушка, – пальцем левой руки Грей отвёл тёмную прядку за моё покрасневшее ухо, ставшее вдруг невозможно-чувствительным. – Изначальное человечество может иметь разный цвет кожи, глаз, волос. Кожные и волосяные покровы тоже могут быть разной структуры. Форма зрачков, конституция, рост. Но физиология у нас всех одинаковая. И краснеем мы по одним и тем же причинам. Усиление капиллярного кровообращения. Ма – возвращение, это слово ты уже знаешь. Ра… Так называется наша родная звезда. Как ваше Солнце.
– Удивительно… – я подавленно прошептала. – Но откуда ты знаешь?
Имена всех дальних звёзд невозможно запомнить. Да и не нужно. Зачем? Всегда под рукой есть ИскИны… Но даже им нет ни малейшей необходимости запоминать все этнические названия малых светил.
– Об этом я расскажу тебе позже, – он пальцем провёл по моей красной шее, вызывая целую бурю мурашек, галопом промчавшихся по спине. – Если захочешь. Давай сюда ысу.
Кажется, Грей был единственным человеком, которому эта ушастая тварь разрешала подобную бесцеремонность: он вытащил из моих цепких рук её громко пыхтящую тушку и отправил её прямо на пол.
– Иди погуляй, может, найдёшь что съестное. Не вздумай подслушивать! И не подсматривай.
Взъерошенная и недовольная Бурашка совершенно по-человечески глубоко вздохнула и, волоча бурый хвост, поплелась куда-то прямо и сразу налево.
Грей сел в массивное эргокресло, послушно принявшие новую форму, и притянул меня к себе на колени. Кресло снова раздвинулось, тут же выставив дополнительную пару коротеньких подлокотников, явно предназначенных уже для меня.
– Что ты знаешь о Сумраке? – спросил Грей, громко вздыхая мне в волосы.
Он вытянул руки по обе стороны от меня и положил ладони на сектор кольца. Оказавшись в горячем плену, я невольно откинулась на широкую грудь капитана. Услышала звук его сбившегося вдруг дыхания. И как его могучее сердце понеслось, будто вскачь, тоже отчётливо слышала.
Плоский сектор кольца от прикосновения синих ладоней вдруг ослепительно вспыхнул и медленно снова собрался в кольцо.
– То, что всем рассказывают в аудиториях, – я ответила тихо, заворожённо глядя на руки загадочного капитана. – Некое малоизученное пространство, в котором не работают законы физических расстояний и времени. Почему-то. Как-то так…
Остро почувствовав себя снова обычной школьницей, бесстыдно не выучившей урок, я смутилась. И тут же мне прямо в шею прозвучал короткий смешок. Я зябко поёжилась.
– А откуда взялось это загадочное явление, вам не рассказывают?
Грей спросил, и в его бархатном голосе я вдруг ясно услышала горечь.
– Ну… есть различные гипотезы, – я просто кожей чувствовала, как ему сейчас важен мой честный ответ. – На Земле наши космоисторики считают, что Сумрак нами получен в наследство от древней и могущественной цивилизации. И что он рукотворен. А в Космической Академии нам рассказывали, что он – естественное физическое явление, случайно возникшее в результате столкновения протогалактик.
– А ты как считаешь? – не отрывая рук от ярко светящейся, гладкой внутренней поверхности кольца, Грей откинулся на выпуклую спинку кресла, увлекая меня за собой.
Я не стала сопротивляться, у него на груди устраиваясь уже без стеснения, даже с комфортом.
– А я верю братьям, – шёпотом доверительно сообщила ему. – Они совершенно не сомневаются в рукотворном происхождении Сумрака.
– Вот как… – в голосе Грея послышалось явное облегчение. – Знаешь, я имел настоящее удовольствие пообщаться с твоими милейшими братьями. И это совсем не сарказм. Они мне действительно оба понравились. И ты на них очень похожа.
Я громко фыркнула. Хорошо, что братишки не слышали этого комплимента. Довольно сомнительного. Они бы не оценили.
– Характером тоже! – лёгкое нежное прикосновение сухих губ на виске, и я снова тут же расслабилась. Как он это делает?
– Д-о-о-о. Мама всегда говорила, что мы с братьями – адская смесь виталита, взрывчатки и розовых милых цветочков. Если это рванёт, все умрут, но воронка от взрыва будет выглядеть очень красиво.
– Мы называем ваш Сумрак Террамагистралью… – он произнёс снова тихо, и я снова услышала в его словах явный акцент. – Я правильно понимаю: давать неодушевлённым предметам собственные имена, – это такая земная привычка?
Я чуть было снова не покраснела, вдруг вспомнив, что успела назвать этот круглый корабль Пирожком. И, кажется, капитан это слышал.
– Скорее, семейная. А почему ты мне это рассказываешь? У всех рас есть собственные имена и названия. Ничего удивительного я не вижу. Магистраль так магистраль.
– Смотри.
Практически неуловимое движение пальцами на панели, и передо мной неожиданно развернулась неестественно длинная лента голографического изображения.
Сеть? Нет, скорее, кровеносная система какого-то колоссального многоклеточного организма. Живая, невероятно огромная, поражающая человеческое воображение. Пульсирующие непрерывно яркие трассы артерий, тёмные тоннели вен. Сосуды, раскинувшие свои длинные, тонкие ветви. Орнамент крохотных капилляров. Если это действительно то, что я думаю, то за один только вид этой красивой картинки любой космонавт, не задумываясь, рискнёт головой. Будь он – пират или даже верховный командующий, адмирал Имперского Космофлота.
Точная карта Сумрака. Та самая, которой быть не может физически. Все доподлинно знают, как изменчиво и коварно непостоянное это пространство. В нём лишь древние маяки оставались надёжными точками для предсказуемого перемещения. Космические корабли совершали прыжки между ними. И на карте они тоже были, пульсируя яркими красными точками.
Это просто фантастика.
21. Фантастика
– Для свободного перемещения в Сумраке нам не нужны прыжки. В этот режим мы входим только ради строжайшей секретности, – Грей тихо фыркнул за ухом. – Чтоб уж совсем не шокировать тех, кто следит за моим кораблём.
– А как… – я с огромным трудом находила слова, совершенно ошеломлённая всем увиденным и услышанным. – Ты управляешь полётом?
– Ментально, – он усмехнулся, покусывая мне кончик уха. – Силой мысли, если тебе так понятнее. То, что вы так образно называете Сумраком, – всё же пространство, но полностью изолированное от времени. Его строили мои предки. Да, маленькая землянка, дело именно в этом. Миллионы световых лет в Магистральном пространстве длятся… нисколько. Время просачивается лишь на территорию маяков. Тех самых, которые вы постоянно используете как точки привязки, наивно считая, что дело в играх с пространством. Но и это не всё. Древние прародители глобального цивилизованного человечества эффективно решили вопрос управления своей техникой без посредников. Силой разума. А нынешнее человечество так и не смогло преодолеть этот порог: единения техники с разумом. Как думаешь, почему?