– Зачем? – спросил резко младший Аверин. – И почему мы об этом узнали так… неожиданно?
– Мой предварительный брак может стать причиной некоторых… – тут Грей замялся, тщательно подбирая слова. – Политических сложностей. Мне не хотелось бы погружать в это Ма-шу так сразу.
Он давно сбросил маску простодушного и глуповатого разбойника. В его тоне чуткое ухо Макара чётко выделило привычку приказывать. Что вполне соответствовало всем переданным братьям Авериным документам.
– Она знает? – Гесс мягко поднялся из кресла и неожиданно двинулся к выходу.
– Нет.
Братья молча переглянулись. После всего произошедшего на Крокодиле за последние часы подозревать Грея в нечистой игре было абсурдно, нелепо.
– Судя по кислому выражению на твоём лице… – Макар проводил взглядом Гесса и тоже поднялся. – Тебя кто-то слил из своих?
– Да, – Грей демонстрировал чудеса красноречия. – Парочка с Глизы. К сожалению, предсказуемо. И если вы собираетесь самолично лететь спасать Машу, так я запрещаю.
Гесс буквально споткнулся на выходе. Макар на него налетел и тут же отчётливо выдал столь затейливо-нецензурную фразу, что все вокруг замерли.
– Что? – медленно развернувшись, Мак хищно оскалился. – Что ты сказал?
– Остынь, Мак, от прав! – спокойно подал голос старший Аверин. – Судя по тому, что я вижу, их шарик пираты не засекли. А ваш героический выход всё в корне изменит. Не говоря уже даже о том, что на судне Мария одна против…
– Ваш этот волшебник может связать меня кодовой связью с бортом? – Грей быстро спросил, забираясь за пульт вахтенного связиста.
– Я уже в вашем канале, – самодовольно ему сообщил Игорёк, подключив громкую связь. – Осталось внести дешифратор, и можете мило болтать, с кем хотите.
Быстро колдуя над пультом. Грей мысленно усмехнулся. Ма-шки-на привычка называть незнакомых людей во множественном числе его умиляла и веселила. Земляне такие забавные. Удивительные.
– Пи-ку-пятнадцать сто семьдесят вызывает Крокодил! – произнёс он, наконец. И вздрогнул, услышав в ответ до боли знакомый голос:
– Ну, шерв прогрызи твою задницу, Грей! Наконец-то!
***
Сколько времени прошло с той злополучной минуты, когда из любезно протянутого другом стакана я отхлебнула отраву? Мне кажется, целая вечность. Большая Марусина жизнь. С захватывающими фантазиями и романтическими мечтами. Детство, отрочество, юность, семь лет в Академии – всё это осталось за дверью проклятого трюма в пиратском корыте. Нет больше Марии Авериной.
За короткую, яркую жизнь новой женщины Ма-ши произошло уже столько всего, что удивить меня было сложно. Но у них получилось отлично.
Зона общегалактической связи в центральном отсеке выглядела… непривычно. Белый столб ярко-жёлтого света спускался с высокого потолка, упираясь в сияющий круг на полу. Никаких тебе пультов, парящих в воздухе диаграмм, толстых пушистых столбиков звукопоглотителей. Даже банальных наушников не было. Человек, выходивший на связь, просто нырял в зону света и надиктовывал в общий эфир сообщение, подняв голову к потолку. Несколько раз я совершенно случайно застала там Грея. И выглядел он в тёплых, жёлтых лучах фантастически, ослепительно-синим. Загадочным, потусторонним. Красивым.
Застать в ней неизменно-невозмутимого и подчёркнуто-доброжелательного Йена было логично. И совершенно нестранно. В отличие от совершенно обнажённой Йены, стоя́щей на четвереньках у него между ног. Её тёмная кожа блестела от пота. Её красные волосы расплелись и спускались до пола по крепкой спине и широким плечам. Глизеанка ритмично раскачивалась взад и вперёд и кивала в такт мерным движениям.
Я замерла на пороге центрального, вцепилась рукой в панель входа и, боясь потерять равновесие, к стене прислонилась плечом.
Дикость какая. Сюр. Бред. Совершённый абсурд.
Маленькая, словно бы у подростка, грудь Йены вызывающе-зло торчала острыми вершинками над перекатами мускулистого корпуса. В жёлтом свете сияли замки форменного комбинезона Йена. Он словно и не замечал эту женщину, его так усердно усердно ласкающую. Просто стоял, сосредоточенно что-то вещая в галактику. Широко расставив длинные крепкие ноги, он закинул руки за голову и легонько подмахивал бёдрами, .
Подумаешь, сеанс орального секса на вахте в центральном. С кем не бывает, ведь правда? Я давно не ребёнок. И довольно давно уже не впечатлительная девственница. Грей был чувственным и умелым любовником, без каких-либо тормозов и запретов. Так почему же при виде этих двоих я испытываю острое, ядовитое отвращение?
Скользкая, отвратительная тошнота липким валом подступила, облепив язык густой горечью.
Что я здесь делаю?
Это не мой экипаж, не мои близкие люди и, уж тем более, не мои отношения. Какое мне дело до этих двоих? Может, на Глизе так принято? Зачем-то зажмурившись, я медленно развернулась лицом в сторону выхода. Не понимаю я тех, кого возбуждает подглядывание за сексом. Ничего отвратительнее в жизни не видела. Перед закрытыми глазами ярко стояли ритмично колыхающаяся красная шевелюра и расслабленное лицо мужчины. И голос его. Он так сильно охрип, что я даже его не узнала… Мерзость какая.
Сделав шаг в коридор, я оступилась, с немалым трудом устояв на ногах. Тихо сидевшая всё это время на моём плече Бурашка тут же взвизгнула и немилосердно вцепилась когтями мне в кожу. Острая боль оплеухой вернула в реальность. Где мой муж? Что здесь делает Йен? Насколько я помню, их вахты не пересекались. Я оглянулась, прислушавшись.
Мужской голос звучал в такт движениям Йены.
– Пин. Пин. Купино. Ги. Пин.
Завораживающе. Отвратительно. И подозрительно. Йен на родном ему глизеанском продолжал диктовать однозначные цифры. Кому? Очень странно.
Бурашка вдруг громко срыгнула. Обжорка моя, нашла время плеваться. Хотя я тебя понимаю, меня сейчас тоже стошнит. Я брезгливо стряхнула с плеча кусочки какого-то очередного устройства. Гадость. Глядя на крохотные осколки на гладком полу, я зачем-то их пересчитала. Шесть штук. Купино. Неожиданно в голове окончательно посветлело. Мысли пугливо встряхнулись, забегали быстрыми мышками. Я словно проснулась.
Тупица.
Это же наши координаты! Йен считывал их прямо с развёрнутого голоэкрана над пультом центрального. Кому можно их диктовать в бездне космоса? И почему не на имперском?
Спасибо Гессу, благодаря своей безответной влюблённости, я выучила язык его планеты. Упорно учила, сама, с каждым днём всё больше ненавидя прокля́тую Глизу.
Много раз себе представляла, как поражу его этими знаниями, как он мне улыбнётся, подхватит на руки и… Что будет потом, я себе представляла туманно. Обычно в моих мечтах Гесс должен был долго скакать непременно на белом коне, петь бравые песни и трепетно признаваться в любви. Мне прекрасной, конечно. И непременно на фоне заката в горах. Все земляне умеют мечтать. Наша расовая особенность.
Но вместо скачек на белом коне Гесс на минуту отвлёкся от созерцания какого-то особенно уродливого серо-буро-малинового растения и, потрепав меня дружески по щеке, посоветовал поработать над повелительной интонацией. Дескать, на Глизе женщины так не разговаривают с мужчинами.
Ну-ну. Вижу я их диалект. Действительно, оригинальный. Вот что значило: “Ртом разговаривать”, по-глизеански.
– Нет, его на корабле нет, – до меня вдруг дошёл смысл только что громко сказанного Йеном. И заставил буквально подпрыгнуть на месте. – Да, я уверен. Быстро он не вернётся, могу гарантировать, он взял дальний катер. Ловите, конечно, как я могу запретить. Сколько лет вы его уже ловите? – Он широко ухмыльнулся, уверенно положив широко раскрытую ладонь на красный затылок девицы. – Увести борт уже некому. Нет, никто из нас так не сможет, могу вас обрадовать: к счастью для вас, их действительно единицы. – Да, абсолютно исключено. Защитный контур отключим. Ваша цель крепко спит. Прямо сейчас? Принято, выполняю.
Йен положил вторую руку на потную шею глизеанки и несколько раз крупно вздрогнул. По мужскому лицу прошла судорога. Кривая улыбка его чем-то смахивала на звериный оскал. Оттолкнув девушку так, что Йена едва не упала, он тягучим движением потянулся, застегнул форменный комбинезон и медленно вышел из зоны общегалактической связи.
– Здрасьте, красивые, – мой звонкий голос звучал, словно гром среди ясного неба. – Развлекаетесь?
Прикрыв ысу распущенными волосами, я сделала шаг в сторону пульта центрального управления.
Йен было замер, но, быстро окинув меня цепкий взглядом, он в ту же секунду расслабился. Ну да. Я без пушки и даже без топора. Уж простите, что так неожиданно.
– Землянка Мария Аверина? Какая приятная встреча! Давно хотел познакомиться с тобой ближе… – он сделал плавный шаг в мою сторону, подняв сразу обе руки в примирительном жесте.
И улыбнулся. Светло так, красиво. Явно рассчитывая на взаимность.
Чего от меня совершенно не ожидал первый помощник Лазурного вора, так это удара ногами по самому ценному. И речь идёт вовсе не о его голове.
37. Подготовка к полёту
Вечно какие-то сложности возникают с женщинами. Если с Йеном я справилась быстро (внезапность – мой верный союзник) то за его голозадой подружкой побегать пришлось основательно. И только Бурашка с ней справилась. В определённый момент я до такой степени разозлилась, что кинула ысой в девицу. Говорю же, внезапная я.
Ыса орала, вцепившись ей в красные волосы, девица от ужаса кувыркнулась на пол, тщетно пытаясь содрать с себя ысу. Безуспешно, конечно. Из Бурашкиных тоненьких лапок никто ещё не уходил невредимым. Отлично сработало, надо будет запомнить на будущее.
Теперь передо мной с самым несчастным видом сидели эти двое и тщетно пытались распутать узлы на импровизированных наручниках. Пф! Моё детство прошло в обществе двух старших братьев. Наши с ними узлы не развяжут какие-то там… голые глизеанцы.
Оба голые. Форменный комбинезон Йена пришлось позаимствовать на наручники. И наножники. И на кляпы. А нечего было так громко орать. Бурашка, сидящая на голове у Йены, преспокойненько намывала бока и поглядывала на пленников.