– Получилось?
Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушка стала кашлять еще сильнее. Проклятое печенье не просто попало не в то горло, а словно приклеилось и теперь не проходило ни туда ни сюда.
– Нагнись и кашляй.
Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.
– Телекинез вообще не самая редкая способность…
– Можно воды?
– Угу…
Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.
– Жалко я молоко отдал.
Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.
– Есть люди, которые умеют поджигать предметы, – Бунин посмотрел на девушку. – Я так понимаю, ты не умеешь.
Она кивнула.
– Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.
Маруся посмотрела на профессора так, что он улыбнулся.
– Не умеешь.
В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высушенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.
Надо было поскорее выбраться отсюда…
Профессор вытащил из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил огурец и задумался. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открытыми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал… Для того чтобы уйти, надо было закончить разговор, а для того, чтобы его закончить…
– Да, кстати… – проснулся профессор. – А где он сейчас?
– Кто он?
– Предмет.
– Я оставила его в комнате.
– М-м-м… – профессор откусил еще кусочек и постучал пальцем по оконному стеклу.
– Принести?
Это был отличный шанс слинять.
– Ты ведь понимаешь, что за предметами ведется постоянная охота…
– Понимаю… Охота?
Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал себя ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.
– Много столетий… – Бунин разгрыз огурец на куски и бросил собакам, – ведется война за право обладания…
– Разве собакам можно огурцы?
– А разве нет?
Маруся не нашлась что ответить.
– На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают… Ну и кто мне заплевал весь пол?
Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.
– Кто убивает?
– Те, кто охотится.
– И меня тоже?
– Что? Убьют?
– Убьют?
– Может, и убьют.
– И вы мне это вот так просто говорите?
Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.
– А как я должен это говорить?
– Ну, я же в опасности.
– Ну да.
– И я ребенок.
– До некоторой степени…
– И меня могут убить.
– Несомненно.
– И что?
– Этот предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как…
Бунин взял со стола салфетку, наклонился и вытер с пола собачьи слюни.
– Как рок. Греков читала?
– Каких греков?
– Древних.
– Типа судьба?
– Типа. Бабах! И предмет у тебя. Вчера был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный, значит трагедия. Трагедия, значит смерть.
– Ничего не значит.
– Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.
– Так. Послушайте. Я не хочу никакой рок. Я хочу домой.
Бунин рассмеялся.
– Ты все-таки не читала греков.
– Причем тут греки?!
– Идем…
Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.
– Вот все, – он указал на папку, – что нам известно про предметы.
Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала бы контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей не хотелось.
– Открой.
Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах – подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами – один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица…
– Они умерли?
– Не все…
– Почему они не избавляются от предметов?
– Отказаться от суперспособностей?
Бунин достал еще одну папиросу и закурил.
– А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе – и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?
– Хороший вопрос, – Бунин задумался. – Допустим, предмет попадает к какому-то… пользуясь твоей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подозревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс… А это тот самый шанс. Ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других людей.
– Это мне понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который не использует свой шанс сделать подлость.
– Почему же подлость, способности могут быть очень даже полезными.
– А если это бесполезная способность. Допустим, человек школьный учитель…
– Ты правда считаешь их хорошими людьми? – на лице у профессора отразилось неподдельное удивление.
– Я так не считаю. Ну, то есть не всегда. Но допустим. Допустим, это школьный учитель, и он – хороший человек. Добрый, честный…
Профессор зевнул.
– И что?
– И ему выпадает способность поджигать взглядом.
– И?
– И плюс на него охотятся.
– Ну, многие об этом не догадываются…
– А если этот догадывается. Почему бы ему не выкинуть предмет?
– Хороший человек в такой момент думает – я выкину, а его подберет другой хороший человек… Хорошим людям вообще свойственно думать, что их окружают хорошие люди. И вот другой хороший человек подбирает предмет и становится новой жертвой. То есть хороший человек понимает, что таким образом он как бы обрекает другого хорошего человека на смерть.
– Бред.
– Конечно бред. Но работает.
– Можно не выбрасывать. Можно закопать предмет куда-нибудь, не знаю, выбросить в колодец…
– Теперь я расскажу тебе, что происходит дальше. Человек закапывает его в поле, а через пару дней возвращается за ним.
– Почему это?
– Потому что больше всего человеку хочется обладать хоть какими-то способностями, – профессор наклонился к Марусе и понизил голос. – Это как наркотик. Любой предмет, любая способность – это сила. А люди очень слабые существа. Люди – очень пугливые существа, они постоянно всего боятся. Людям не хватает силы, отсюда популярность сюжета про суперспособности. И люди смотрят кино про суперлюдей, читают комиксы про суперлюдей и мечтают быть на них похожими. Неважно, какая сила. Главное, что она есть, и он может воспользоваться ею.
– И это чувство сильнее страха?
– Это замкнутый круг. Способность – сила. Сила – это то, что может защитить тебя от смерти. Выбрасывая предмет, ты не перестаешь ощущать себя уязвимым, даже наоборот. Но ты лишаешься единственного оружия, которое могло защитить тебя. Понимаешь?
Маруся кивнула.
– Довольно топорно с точки зрения психологии, но абсолютно безошибочно. За всю историю не было еще ни одного человека, который смог бы отказаться от предмета по своей воле.
– Как же они попадают к людям?
Профессор развел руками и улыбнулся.
– Загадка!
Маруся задумалась. Ей захотелось представить всю цепочку событий – как это происходит? Почему? И какая у всего этого цель? Это не просто испытание обстоятельствами, это какое-то особое испытание и власть, которая дается человеку. Это сила, которая может изменить ход истории. Ей показалось, что это какой-то специальный хаос, который добавляется в человеческую жизнь, даже не так – в жизнь всего человечества, чтобы она… забродила? Как дрожжи, которые кладут в тесто, – и тогда оно растет и пухнет и закипает внутренними процессами: войнами, изобретениями, природными катаклизмами. Люди перемешиваются, их как будто что-то подталкивает, заставляет беспрерывно двигаться, иначе, возможно, никакой эволюции не состоялось бы… И тогда объяснимо, почему предметы попадают к людям случайно – хаос он и есть хаос, генератор случайных чисел, никогда нельзя ничего предсказать и запланировать – иначе будет уже не то.…
И вот Маруся тоже попала в эту историю, она получила предмет и стала еще одним маленьким звеном в этой цепочке. Она маленькая бактерия, которая должна выполнить свою функцию и каким-то образом повлиять …
– Когда ты о чем-то думаешь, у тебя открывается рот. Ты знала об этом?
Маруся быстро захлопнула рот и с возмущением посмотрела на профессора.
– Молчу-молчу!
Профессор улыбнулся и вышел из комнаты.
Самое дурацкое, когда перебивают мысли… Значит, так… Изменить ход событий. Но! У Маруси не появилось никаких способностей. Значит ли это, что генератор ошибся? Или это вообще какой-то сбой в программе? И может ли быть какая-то программа у хаоса?
Что если может, и предмет, который попал к Марусе, на самом деле предназначался для какого-то невероятного события, которое теперь не произойдет, потому что эффект не сработал? А может, наоборот? Попав к Марусе и не дав ей способностей, хаос предотвращает какое-то страшное событие? Нет, нет, нет. Хаосу должно быть все равно. Тогда что? Может ли быть срок годности? Или… Или, может бы