– Что ты сказал?
– Что мы студенты из России и собирались написать о Генрихе Гердхарте материал как о великом географе.
– И что будем делать дальше? – спросила Маруся, проходя в дом и рассматривая комнату.
– Ты хотела в дом, вот тебе дом. Дальше думай сама, – проворчал Носов.
Он улыбнулся Рыжей, показал на Марусю и начал говорить что-то непонятное, но с упоминанием ее имени. Видимо, представлял. Рыжая вежливо улыбнулась и протянула Марусе руку.
– Эльза.
– Маруся, – ответила Маруся и пожала протянутую ладонь.
– Это его дочь. Она живет здесь со своим ребенком.
Женщина снова заговорила, указывая на стол.
– Предлагает выпить чай, – перевел Носов.
Маруся кивнула.
– Как по-немецки будет «спасибо»?
– Данке.
– Данке, – повторила Маруся и улыбнулась женщине.
Они сели за стол.
– Попроси ее рассказать о нем. Пусть покажет фотографии или еще что-то.
Носов заговорил с женщиной, и она стала отвечать.
– Говорит, что он очень любил путешествовать, – начал переводить Носов. – Практически никогда не бывал дома. Говорит, что после последней поездки чем-то заболел…
– Она все врет…
– Разумеется, – кивнул Носов.
– Спроси, не привозил ли он чего-нибудь интересного. Какие-нибудь сувениры, предметы…
– Это как-то слишком в лоб…
– Она не заподозрит… Иначе бы не пустила в дом.
Носов перевел Марусин вопрос. Женщина грустно закачала головой и ответила.
– Говорит, что ничего не привозил, потому что странно относился к вещам…
Женщина снова заговорила.
– Считал, что каждая вещь несет какой-то… эээ… ну, типа ауры, – перевел Носов. – И что в дом нельзя привозить незнакомые предметы, чтобы не навлечь беду.
– Ну-ну.
– Даже фотографии никогда не делал.
– Как бы он их сделал, не вставая с постели, – скептически заметила Маруся.
Эльза принесла поднос, на котором стояли чашечки с чаем и тарелка со сладостями.
– Данке, – снова заулыбалась Маруся.
Эльза что-то ответила ей. Видимо, «на здоровье».
Откуда-то сверху раздался плач ребенка. Эльза подняла голову и посмотрела на потолок, словно пытаясь разглядеть сквозь стены, что происходит на другом этаже. Потом она быстро заговорила, грустно улыбнулась и побежала в сторону лестницы. Носов что-то выкрикнул ей в ответ. Эльза ответила ему, не останавливаясь, и скрылась из виду. Стало слышно, как она взбегает по ступенькам и что-то кричит, теперь уже, видимо, ребенку.
– Что она сказала?
– Сразу после смерти профессора ребенок начал болеть, и они не знают, что с ним.
Маруся замерла с вытянутой рукой, так и не дотянувшись до плюшки.
– Заболел ребенок?
– Ну да.
Маруся убрала руку от тарелки, встала и направилась в сторону лестницы.
– Ты чего?
– Нам нужно к ребенку.
– Как ты себе это представляешь?
– Поднимемся, и ты скажешь, что мы пришли на помощь…
– Это как-то неприлично…
– Что неприлично? Помогать детям?
– Идти туда, куда тебя не приглашали! Тем более в комнату к больному.
– Откуда она знает? Может, у русских так принято. Ну, что ты сидишь?
– Да ну…
– Нос! Ну, елки-палки! Предмет там! Рыжая явно ни сном ни духом – она понятия о нем не имеет!
Нос нерешительно поднялся.
– Давай! Мне просто надо попасть в ту комнату, пока она не вышла… Иначе потом это действительно будет странно.
Они поднялись по лестнице и остановились у двери, из-за которой слышался плач.
– Постучи и скажи, что я врач!
– Ну какой ты врач?! – возмутился Носов.
– Детский! Скажи, что я дочка известного в Москве педиатра, что я учусь на медицинском, что я могу позвонить папе и проконсультироваться, описать симптомы, – в общем, наври ей что-нибудь. Главное – ее заговорить…
Нос посмотрел на Марусю как на сумасшедшую. Маруся разозлилась, постучала в дверь, раскрыла ее и втолкнула Носова внутрь. Пока он объяснялся, вздыхая и заикаясь, она осмотрела комнату.
Обычная детская со светло-желтыми стенами и картинками мультипликационных героев; игрушки, маленькая и симпатичная мебель… Сам ребенок, девочка лет пяти, лежала в кровати и плакала, растирая глаза. Маруся перевела взгляд на Эльзу – та смущенно улыбалась, слушая Носова – конечно же, она обалдела от такой бестактности, но пыталась с достоинством вынести внезапную атаку.
Эльза быстро заговорила, показывая на ребенка и заправляя за уши вновь растрепавшиеся волосы.
– Она благодарит и просит посидеть тут минутку, пока она сбегает вниз за лекарством, – сухо перевел Носов.
Ему явно не нравилось все, что происходило.
Маруся закивала и подошла к детской кроватке.
– Данке, данке… – залепетала Эльза, выходя из комнаты.
– Встань у двери! – резко скомандовала Маруся, как только они остались наедине с ребенком.
– Что ты собираешься делать?
– Я собираюсь сделать то, зачем мы сюда и приехали!
Она быстро осмотрела кроватку со всех сторон, заглянула под нее и за нее, провела рукой под матрасом и под подушкой… Девочка, не переставая, плакала, закрывая лицо руками.
– Тихо, тихо, тихо… – Маруся погладила девочку по волосам, – не плачь, хорошая…
– Ты уверена, что предмет здесь?
– У девочки болят глаза, – смотри, как она трет их… Она заболела сразу после смерти профессора, потому что… – Маруся встала с коленок и еще раз внимательно осмотрела кроватку. – Потому что… он передал ей предмет перед смертью, либо его…
Маруся осторожно приподняла одеяло и расстегнула пуговки на рубашке ребенка.
– Его повесили ей на шею в память о дедушке… – улыбнулась Маруся, вытаскивая из-под рубашки тонкую серебряную цепочку с подвеской в форме ворона.
Нос нервно сглотнул.
– Можно я возьму эту птичку? – спросила Маруся у девочки и, не дожидаясь ответа, расстегнула цепочку.
– Получается, что мы ее украли, – расстроено вздохнул Носов.
– Получается, что мы вылечили ребенка, – решительно сказала Маруся, пряча предмет в карман и накрывая девочку одеялом.
Девочка и правда перестала плакать. Она даже убрала руки от глаз и внимательно смотрела на Марусю, будто пытаясь разглядеть ее лицо. Как и следовало ожидать, глаза у девочки были разноцветные, к тому же сильно покрасневшие от слез.
– Так лучше? – спросила Маруся, улыбаясь.
– Эльза идет, – прошептал Носов.
Маруся присела на краешек кровати и взяла девочку за руку.
Эльза вбежала в комнату со стаканом, в котором была налита подкрашенная розовым вода. Она подошла к девочке, и Маруся сразу же встала и отошла в сторону. Эльза напоила ребенка и что-то спросила.
– Спрашивает, как ты ее успокоила, – перевел Носов.
– Скажи, что я знаю волшебные слова, – ответила Маруся, выбегая из комнаты.
– Ты куда? – бросил ей вслед Носов.
– Сейчас!
Она сбежала по лестнице, взяла свою сумку и вернулась обратно.
– Это тебе на память, – сказала Маруся девочке, протягивая маленькую резиновую уточку, купленную когда-то в аэропорту.
Эльза улыбнулась. Девочка взяла в руки игрушку и прижала к груди.
– Это ты для успокоения совести? – тихо прошипел Носов.
– Это я подарила ребенку уточку, – невозмутимо ответила Маруся. – Считай, что мы обменялись.
Дело было сделано. Теперь очередь за Юки.
13
В маленьком уютном кафе в старом городе было не протолкнуться: местные во все глаза пялились на разряженных поклонников фэнтэзи. Маруся тоже разглядывала приезжих магов, с удовольствием жевала плюшку и пила чай. После удачной операции настроение было хорошим, и от этого сладости казались еще более вкусными.
В отличие от Маруси, Нос выглядел хмурым. Похоже, его мучила совесть за то, что они украли предмет, и «благородные» оправдания поступка его ничуть не утешали. С другой стороны, он знал, на что шел.
– Надо написать Юки, – наконец заговорила Маруся, облизывая губы. – Надеюсь, ему есть чем нас порадовать.
Нос молча протянул ей коммуникатор и отвернулся куда-то в сторону. Маруся вытерла руки об салфетку, вытащила из кармана ворона и положила на стол. Написать сообщение она не могла, поэтому решила отправить снимок. Просто и понятно.
Она сфотографировала предмет и добавила изображение в блог Юки.
– А если он не отдаст свой? – не оборачиваясь, спросил Носов.
– Как не отдаст?
– Так. У него ведь более мощный предмет, чем у нас.
Маруся пожала плечами.
– Не знаю, какой мощней, но нужен-то ему этот.
– С тем можно вообще ничего не делать. Приходишь и говоришь: «Отдайте мне эту картину». И тебе отдают, – занудствовал Носов.
– Зачем ему просить, если ему нравится воровать? – удивилась Маруся.
– Хорошие у тебя дружки, – проворчал Носов.
– Между прочим, про этого «дружка» рассказал мне ты, и говорил ты о нем с восторгом!
– Ничего я не говорил. Я просто хотел как-то заполнить паузу, потому что мы поругались, а ты молчала. Я не люблю, когда ты молчишь.
Маруся вздохнула. Какое трогательное признание. Наверное, лучше было бы полюбить Носова, и тогда в мире стало бы хоть на каплю больше справедливости. Но мир был жесток, и чем сильнее Носов влюблялся, чем больше он проявлял свои чувства и даже выражал их в словах, тем меньше Марусе удавалось воспринимать его в качестве «объекта желания». Он становился другом, в какой-то степени любимым, но совсем не той любовью, на которую рассчитывал. А может быть, ей просто нравились плохие парни с чувством юмора, и добрый мальчик, который в любой момент готов прийти на помощь, казался чем-то полезным и от того, как все полезное, – невкусным.
В руке завибрировал коммуникатор. Ответное сообщение: фотография маленького блестящего орла.
– Он достал предмет, – сказала Маруся, включила камеру и сделала снимок кафе. – Я вызываю его…
– Убери пока… – Носов кивнул на ворона.
– Ага…
Маруся взяла предмет и зажала в руке. В глазах потемнело. Маруся испуганно положила ворона обратно.