От этой мысли ей стало плохо. И Маруся выбросила последний козырь.
Она заговорила, чеканя каждое слово. Так обычно говорят воспитательницы в детских садах:
– А если там нас ждет мама? Мама Ева? Разве ты не хочешь ее увидеть? Маму Еву?
– Мам-ефа… – простонал Уф. – Мой Мам-ефа… Уф…
Дверь открылась полностью – стало видно, что она почти полуметровой толщины – на секунду замерла и пошла в обратную сторону!
Медлить было нельзя.
– Все, идем, – деловито приказала Маруся, ухватила ёхху за руку и чуть ли не силой потащила его к светящемуся проему. – Смотри, курево у меня! Я сейчас зайду внутрь… Ну объясни, чего ты боишься? Ну? Что тебя так напугало здесь?
– Гофорить! – прошептал на ухо девочке Уф. – Там… Страфно гофорить! Никто нету, а гофорить… Стра-афно… Уф… Уф…
– Кто говорить? Чего говорить? – почти не слушая гиганта, рассеянно бормотала Маруся. Ей самой стало жутковато. Страх ёхху передался девочке, но отступать было поздно.
Это как с машиной: раз нажала на педаль – придется ехать.
Она переступила порог, завела Уфа и огляделась. Из небольшой комнаты-прихожей в глубь горы вел постепенно понижающийся коридор с редкими лампами дежурного освещения. Провода на бетонных стенах, пыль на полу…
За спиной клацнул замок. Дверь закрылась. Маруся вздрогнула и решительно шагнула вперед. Уф, едва не подвывая от ужаса, тащился следом, сжимая в ручище топорик.
Коридор закончился новой дверью, на этот раз без замка. Посреди металлической плиты торчало колесо-штурвал. Такие колеса бывают на кораблях и субмаринах. Она попыталась повернуть колесо, но оно даже не шелохнулось. Пришлось просить ёхху.
Уф справился со штурвалом играючи и надавил на дверь. Изрядно проржавевшие петли пронзительно скрипнули. По подземелью загуляло гулкое эхо. Маруся подалась вперед, чувствуя такой знакомый запах нагретой пластмассы, металла, краски, работающей электроники. Это был запах ее мира, ее цивилизации, ее времени. Бесконечно жуткая и чужая тайга, пусть и наполненная ароматами хвои, цветущих трав, смолы, наконец-то осталась позади, надежно отрезанная полуметром стали.
За дверью со штурвалом Маруся увидела просторный холл: стены обшиты светлыми пластиковыми панелями под дерево, два дивана, кресла, журнальный столик. Вправо и влево уходят коридоры со множеством дверей. Стеклянная стойка ресепшена прямо напротив входа украшена новогодней гирляндой, под потолком, между мягко светящимися плафонами – серебристые звезды.
Она вошла в холл, и первое, что ей бросилось в глаза, – полоски бумаги с надписями «опечатано», белеющие на каждой двери…
2
Плакать нельзя!
Маруся, плакать нельзя!
Да, но как же тут не плакать, если…
В общем, база оказалась пустой. Совсем. Ни одного человека. Горит свет, гудят под полом какие-то механизмы, валяются листы бумаги, кругляш скотча, разноцветные пачечки стикеров, старинные – Маруся таких никогда не видела – ручки, коробки, скрепки…
И ни-ко-го…
Осмотрев все доступные помещения и наоравшись до хрипоты, Маруся вернулась в холл. Двери заперты, лифты не работают. Уф, устроившийся на полу у входа, делал вид, что спит, но время от времени Маруся ловила его внимательный, настороженный взгляд.
Она уселась на диван, закинула ноги на столик. Толстый слой пыли, покрывавший его, взбаламутился, в воздух поднялись и медленно упали серые пушистые комочки.
Марусе было плохо. Она чувствовала себя обманутой. Обманули, как маленькую… Поманили красивой игрушкой, наобещали с три короба – и…
Не плакать!
«Может быть, они просто вышли по делам? Исследования какие-нибудь проводить… Чушь! Тут везде пыль и следы – только мои. База пуста».
– Пуста, – прошептала Маруся.
Уф пошевелился, приподнял голову:
– Маруфя, спать! Много ходить, устафать. Уф… Зафтра еда искать, много куфать.
Девочка кивнула, закрыла глаза. Кажется, ёхху почти успокоился. Он – да, а вот она – нет.
В довершение всего навалился голод. После стольких нервных переживаний нужно было обязательно что-то съесть.
И выпить. В смысле – попить. Например, кофе.
Кофе!
«Да, сейчас бы я не отказалась от чашечки… да какое там чашечки – от кружки! Пол-литровой такой кружки кофе с молоком. Пить и закусывать хрустящим батоном. Нет, не так – батон нужно разрезать вдоль, намазать маслом и ежевичным джемом. А еще можно взять ветчины и каперсов, порезать, заправить майонезом…»
– Хватит! – оборвала себя Маруся. – Мечтами животу не поможешь.
Она положила под голову рюкзак, разулась, с отвращением посмотрев на заляпанные грязью полусапоги, улеглась на диван, пару раз чихнув от пыли, и снова закрыла глаза.
Неожиданно возникло ощущение, что на нее кто-то смотрит. И этот кто-то был не Уф, так как Маруся отчетливо слышала похрапывание ёхху. Девочка приподняла голову, огляделась – все так же никого. В холле и коридорах базы царила тишина, нарушаемая лишь еле слышным потрескиванием ламп и далеким подземным гулом. Но стоило Марусе лечь, как она вновь почувствовала: за ней наблюдают!
Как-то в сети девочка видела сюжет о гигантской змее, сетчатом питоне, способном зачаровывать кроликов и крыс. Питон просто смотрел на зверушек, и те сами шли к нему в пасть.
«Вдруг тут водится огромная змея? Сидит сейчас где-нибудь и смотрит на меня, – похолодела Маруся. – Да даже если не огромная! Даже если маленькая. Я вот лежу, а она ползет по полу, потом взбирается на диван, касается моей ноги…»
– А-а-а-а!!! – заорала Маруся, вскакивая. Она и вправду ощутила чье-то прикосновение к босой ступне!
Уф!
Бесшумно подошел и теперь смущенно и неуклюже разводит руками.
– Маруфя, исфинять! Моя не хотель…
– А что тфоя хотель? – рассерженной кошкой зашипела на него Маруся. – Напугать меня до смерти?
– Не-а, – замотал головой гигант. – Уф… Моя хотель… курефо! Уф…
Раздраженно высказав ёхху все, что она думает о дураках, гробящих свое здоровье курением, даже если они и умеют ходить бесшумно, Маруся отдала ему пачку и улеглась, прикрыв глаза ладонью.
Уф, вернувшись к двери, долго пыхтел папиросой, сопя от удовольствия, потом уснул. Маруся за это время вся извертелась – сон не шел, перед закрытыми глазами качались ветки, кочки, листья, а потом с тяжелой неотвратимостью возникали череп на стволе ивы и труп несчастного медведя, плавающий в воде.
Пару раз девочка ощущала чей-то взгляд, но ей стало уже все равно. Стиснув в руке ящерку, Маруся буквально молила фигурку: «Сделай так, чтобы все это закончилось! Пожалуйста! Ну за что на меня навалились все эти проблемы? Люди, нелюди, мясоглоты, предметники, охотники, страшный Чен, хитрый Нестор, предатель Бунин, злая Алиса, глупый Нос, Илья… А он какой? – Маруся сама не заметила, как «съехала» с молитвы на куда более приятные мысли. – Он вроде нормальный парень. Нос тоже не урод какой-нибудь, но уж очень… простой. Такого любая окрутит. Не интересно. «Не нрафится». А вот с Ильей все не так. За него, пожалуй, и побороться можно. С той же Алисой. Хотя… Если бы у меня был орел, я могла бы заставить Илью бегать за мной».
Орел!
Маруся открыла глаза. Какой же надо было быть наивной, чтобы добровольно отдать ТАКОЙ предмет! А еще змейку Юки и ворона… Бедный Юки, сидит сейчас в немецкой тюрьме.
Почему она сразу не вернула предметы владельцам? Хотя хозяин ворона, конечно, умер, но ведь у него остались наследники. По крайней мере так было бы честно! А она…
«Я просто хотела казаться крутой, – подумала Маруся. – Чтобы и Бунин, и его команда, а в первую очередь Илья – чтобы все они меня зауважали. И ведь главное, Нестор предупреждал: держись от Бунина подальше! Не послушалась… И что теперь делать? Как выбираться? Это даже не Шанхай, это тайга. Медведи. Мясоглоты. Подземелье. А из друзей – только большой рыжий чебурашка, боящийся всего на свете».
Маруся понимала, что она, в общем-то, зря не очень хорошо думает про Уфа. Ёхху все же спас ее, реально спас, но сейчас, да еще и на голодный желудок, признать это было трудно.
«Это все подстроено! Они используют меня, как куклу! А папа – он что, не может позвонить? Ведь я ему звонила с носовского коммуникатора, номер должен был определиться… Неужели ему наплевать на то, где его дочь, что она делает?»
Злость мгновенно прошла. Маруся подскочила, достала коммуникатор.
«А ведь это шанс! На прием-то аппарат работает! Может, он не ловит под землей? Ловит! Значит, если папа позвонит мне… Папочка, папулечка, миленький…»
Тут экранчик коммуникатора вспыхнул, и в холле прозвучал мелодичный рингтон…
3
Увы, это оказался не звонок от папы, а сетевое заархивированное послание. Номер отправителя, как и в прошлый раз, был незнаком Марусе. Но в строке «адресат» вновь значились ее фамилия, имя и отчество.
Ошибка исключена.
Девочка загрузила архив и теперь смотрела на красно-белый ярлычок, мигающий в правом углу экрана коммуникатора, как на бомбу. Что прислали ей? Какие тайны скрываются под названием «АВИА.АРХИВ»?
«Давай, вперед!» – скомандовала себе Маруся, вызвала контекстное меню и нажала «разархивировать».
Послание содержало четыре файла, просто четыре текстовых файла, пронумерованных по порядку – «Первый», «Второй», «Третий», «Четвертый». Маруся усмехнулась: «Оригинально». То, что неизвестный отправитель прислал ей текстовые файлы, несколько успокоило девочку. По крайней мере это не видеоролик, после которого жить не хочется, а просто текст.
Безобидный текст.
Маруся открыла «Первый», пробежала глазами по строчкам: «1 июня 2009 года аэробус А-330 с бортовым номером F-HJG (рейс AQ564), летевший из Рио-де-Жанейро в Париж, упал в воды Атлантического океана. Поисковая операция была начата через несколько часов после потери связи с самолетом. Плохая погода на предполагаемом месте катастрофы сильно затрудняла поиски.
По сведениям компании Air France, на борту лайнера находились 228 человек. В экипаж (12 человек) входили 3 пилота, 3 старших стюарда и 6 стюардов и стюардесс. Все члены экипажа – французы. Командир воздушного судна имел налёт 11000 часов (в том числе 1,7 тыс. часов – на аэробусе A-330) и более двадцати лет проработал в Air France. Он был исключительно опытным пилотом.