— Понимаю... Охота?
Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей, и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.
— Много столетий, — Бунин разгрыз остаток огурца на куски и бросил собакам, — ведется война за право обладания...
— Разве собакам можно огурцы?
— А разве нет?
Маруся не нашлась, что ответить.
— На этой войне убивают, отнимают, правят, теряют, умирают... Ну и кто мне заплевал весь пол?
Маруся ошеломленно смотрела на профессора, который наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.
— Кто убивает? Кого убивают?
— Те, кто охотится, тех, за кем охотятся.
— И меня тоже?
— Что? Убьют?
— Убьют?
— Может, и убьют.
— И вы мне это вот так просто говорите?
Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.
— А как, по-твоему, я должен это говорить?
— Ну, я же в опасности.
— Нуда.
— И я ребенок.
— В некоторой степени...
— И меня могут убить.
— Несомненно.
— И что мне делать?
— Ну... Боюсь — ничего. Видишь ли... Предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как...
Бунин взял со стола салфетку, наклонился, вытер с пола собачьи слюни и продолжил:
— Как рок. Греков читала?
— Каких греков?
— Древних.
— Угу. То есть Предмет — это типа судьба?
— Типа она. Бабах! И Предмет у тебя. Вчера ты был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный — значит, трагедия. Трагедия — значит, смерть.
— Ничего это не значит.
— Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.
— Так. Послушайте. К примеру, я не хочу никакого рока и никакого Предмета. И избранности тоже не хочу. Я хочу домой.
Бунин рассмеялся.
— Ты все-таки не читала греков.
— При чем тут греки?!
— Идем...
Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.
— Вот все, — он указал на папку — что нам известно про Предметы.
Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про Предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей совсем не хотелось.
— Открой.
Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах — подборка фотографий: лица людей с разноцветными глазами — один зеленый, второй голубой. Неприятное ощущение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почувствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица...
— Они умерли?
— Не все... Но все в опасности.
— Почему же они не избавляются от своих Предметов?
— Отказаться от суперспособностей?
Бунин достал еще одну папиросу и закурил.
— А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе — и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?
— Хороший вопрос. — Бунин задумался. — Допустим, Предмет попадает к какому-то... пользуясь твоей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подозревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс... А это — тот самый шанс. Скажем, ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других людей.
— Это понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который никогда не использует свой шанс, чтобы совершить преступление или сделать подлость.
— Почему же непременно подлость? Способности могут быть очень даже полезными.
— А если это бесполезная способность. Допустим, человек — школьный учитель...
— Ты правда считаешь учителей хорошими людьми? — На лице у профессора отразилось неподдельное удивление.
— Я так не считаю. Ну, то есть не всегда. Но допустим. Допустим, это школьный учитель, и он — хороший человек. Добрый, честный...
Профессор зевнул.
— И что?
— И ему выпадает способность поджигать взглядом.
— И?
— И плюс на него охотятся.
— Ну, многие об этом не догадываются...
— А если этот догадывается. Почему бы ему не выкинуть Предмет?
— Хороший человек в такой момент думает: я выкину, а его подберет другой хороший человек... Хорошим людям вообще свойственно думать, что их окружают хорошие люди. И вот другой хороший человек подбирает Предмет и становится новой жертвой. То есть хороший человек понимает, что таким образом он как бы обрекает другого хорошего человека на смерть.
— Бред.
— Конечно, бред. Но работает.
— Можно не выбрасывать. Можно закопать Предмет куда-нибудь, не знаю, выбросить в колодец...
— Теперь я расскажу тебе, что происходит дальше. Человек закапывает его в поле, а через пару дней возвращается за ним.
— Почему?
— Потому что больше всего человеку хочется обладать хоть какими-то способностями. — Профессор наклонился к Марусе и понизил голос: — Это как наркотик. Любой Предмет, любая способность, любое новое качество тебя — это сила. А люди — очень слабые существа. Люди — очень пугливые существа, они постоянно всего боятся. Людям не хватает силы, отсюда, кстати, популярность сюжета про суперспособности. И люди смотрят кино про суперлюдей, читают комиксы про суперлюдей и мечтают быть на них похожими. Неважно, какая сила. Главное, что она есть и он может воспользоваться ею.
— И это чувство сильнее страха?
— Это замкнутый круг, Маруся. Способность — сила. Сила — это то, что может защитить тебя от смерти. Выбрасывая Предмет, ты не перестаешь ощущать себя уязвимым, даже наоборот. Но ты лишаешься единственного оружия, которое могло защитить тебя. Понимаешь?
Маруся кивнула.
— Довольно топорно с точки зрения психологии, но абсолютно безошибочно. За всю историю не было еще ни одного человека, который смог бы отказаться от Предмета по своей воле.
— Как же они попадают к людям?
На лице профессора появилась блаженная улыбка — видимо, это была его любимая тема.
— Если ты вспомнишь историю человечества... ты ведь изучала историю?
— Что-то читала.
— Так вот, в истории, почти во всех значительных событиях, можно обнаружить след Предметов. Нечто необъяснимое, мистическое и сокрушительное по своей мощи
Бунин расхаживал по комнате, меряя ее широкими шагами, активно жестикулируя и мастерски играя интонациями — то повышая, то понижая голос.
— Ничем не примечательные личности, которые внезапно захватывали власть над умами и, как следствие, огромные территории, — тот же Гитлер. Ты знала, что он был обычным парнем, рисовавшим акварельки? — Бунин пробежался пальцем по корешкам книг, стоящих на полке, и вытащил тяжелый художественный альбом. — Страница восемьдесят четыре, — сказал он, протягивая альбом Марусе. — Кстати, он мог бы стать весьма успешным художником...
— Гитлер?
— Щуплый паренек из Вены, который тоже не очень-то уважал учебу и даже как-то остался на второй год...
Бунин дошел до стены, замолчал, задумавшись, потом развернулся и продолжил речь:
— Впрочем, это неважно. Так вот, теперь подумай, почему молодой человек, которого до двадцати пяти лет не интересовало ничего, кроме рисования... — Бунин резко наклонился к Марусе и понизил голос: — А двадцать пять — это уже взрослая сформировавшаяся личность, а не подросток с неуравновешенной психикой! — Бунин выпрямился и вскинул руки, опять переходя на крик: — Вдруг неожиданно увлекается войной, идет на фронт и за четыре года получает несколько орденов за блестящие показатели и небывалую храбрость?
— У него появился Предмет? — догадалась Маруся.
— Вполне возможно. Не уверен, что именно в тот момент, но то, что Предмет у него был, не вызывает сомнения... Или Наполеон? Есть информация, что Наполеон владел Пчелой... Ленин! Борджиа! Медичи! Тесла! Эйнштейн... или вот... Леонардо да Винчи! В XV веке старик предвидел то, что появится только через пять сотен лет после его смерти!
— Значит, он предсказывал будущее?
— Разве может в одном человеке сочетаться столько всего гениального вместе? Не-е-ет! — Бунин остановился около висящей на стене репродукции «Витру- вианского человека» и погрозил ей пальцем. — У него был не один... у него было несколько Предметов! Не зря же он ошивался при дворе у Чезаре!
— У Чезаре?
— У Борджиа. Ты знаешь Борджиа?
— Не встречались...
— Твое счастье.
Бунин вернулся к полке с книгами и начал доставать одну за другой.
— Великие полководцы, гениальные ученые, внезапно совершавшие революционные открытия, заставлявшие науку шагнуть далеко вперед. Необыкновенные постройки...
— Типа египетских пирамид?
— Типа египетских пирамид... Знаешь ли ты, что большинство мифов и легенд основаны на реальных событиях, случившихся при участии Предметов? И огонь, подаренный Прометеем, и окаменевшие люди — пресловутая голова медузы Горгоны! — Бунин ткнул пальцем в обложку «Мифов и легенд Древней Греции». — Всемирный потоп, расступающееся море или даже оживление мертвецов... Встань и иди!
— И это тоже?
— Не буду утверждать со стопроцентной уверенностью, но ведь возможно? Возможно, у всех этих чудес имелись свидетели, которые потом пересказывали увиденное, записывали, наделяли художественным смыслом. Искажали истинный смысл. Сознательно или нет.
Бунин посмотрел на стопку книг в своих руках.